Выражение лица Адама стало жестким.
— Я думал, вам понравятся эти вещи, — процедил он. — Похоже, я ошибался. — Он повернулся и направился к двери.
Но Энджел не могла позволить, чтобы все закончилось так просто. В ней вскипала ярость, которая была вызвана не только оскорбленной гордостью, но и тем фактом, что она трогала все эти прелестные вещицы, держала их в руках, успела их полюбить, а теперь должна была от них отказаться.
— Это ваш способ меня перевоспитать? — прошипела она. — Нарядить меня в кружево и перья, чтобы я была достаточно хороша и могла встретиться со своей святой мамочкой? Чтобы ей не было неловко за меня?
Адам повернулся к ней, его лицо ничего не выражало, взгляд был непроницаем.
— Я не такой болван, чтобы думать, будто вы примете что-то от Консуэло, хотя, я уверен, она захотела бы подарить вам все это. Все эти вещи — предмет женской гордости и зависти. — Он ткнул пальцем в сторону кровати. — Я думал, они сделают вас счастливой, только и всего. Я заметил, как вы ими восхищались, и, учитывая то, что мы собираемся пробыть здесь несколько дней, я не видел причины, почему бы вам не получить удовольствие, одевшись красиво в том городе, где умеют ценить стильных женщин? — Он пожал плечами. — Если они вам не нужны, просто положите их в коробки и отошлите в магазин. Мне все равно.
Он опять повернулся, чтобы уйти.
Против своей воли Энджел снова бросила взгляд на кровать и почувствовала почти физическую боль от мысли, что ей придется расстаться с такими красивыми вещами.
— Подождите! — сердито позвала она.
В конце концов, она могла позволить себе иметь все эти вещи. Было глупо отсылать их обратно, а потом, через несколько дней, когда она продаст крест, выкупать снова. И Адам… Ее растрогало, что Адам подумал о ней и ему захотелось доставить ей удовольствие. А она не привыкла быть растроганной — в этом смысле. Папа очень огорчится и расстроится, если она обидит Адама, отвергнув его великодушный жест. Конечно, она не была уверена, что ее отец положительно отнесется к тому, что она приняла такой личный подарок от Адама Вуда, но она всегда может ему сказать, что эта одежда куплена на деньги ее грешной матери. К ней папа относился хорошо бог знает почему.
Энджел подняла голову и заявила:
— Я не собираюсь быть с вами любезной.
Он пожал плечами:
— Как хотите.
Она пропустила его реплику мимо ушей. Не так-то легко с ним разговаривать.
— Как только у меня появится возможность, я заплачу вам за все эти вещи.
Ей показалось, что в уголках его губ она заметила что-то вроде улыбки.
— Если только вы действительно этого захотите. Однако я думал, что ваш папа будет просто лопаться от гордости, увидев вас сегодня вечером в этом зеленом платье. Я слышал, что здесь поздно ужинают, так что будьте готовы к девяти.
— Я в самом деле хочу вам за все заплатить! — закричала она ему вслед, когда он уже закрывал дверь.
Она немного помедлила в нерешительности, все еще сомневаясь, правильно ли поступила. Затем подошла к бюро, открыла Библию и прикоснулась к кресту. Он казался таким массивным и роскошным на ее ладони. Она обязательно расплатится с Адамом. И это будет только начало. Скоро ее шкаф будет забит бархатными платьями и шелковыми нижними юбками, на каждый день месяца у нее будет особая шляпка, и несколько дюжин пар вечерних туфелек из телячьей кожи, и перчатки с пуговками из настоящего жемчуга…
Она повернулась к кровати, и ее лицо озарилось улыбкой настоящей радости, когда она окинула взглядом все лежащее перед ней великолепие. Чудесно будет увидеть, как засияют папины глаза, когда она спустится вниз в этом зеленом платье.
Она приняла душ, оделась и провела непомерное количество времени, укладывая свои волосы так, чтобы воспроизвести прическу, которую она видела на портрете, висевшем на стене в ювелирном салоне. Она опустила волосы на лицо и расчесала их щеткой, чтобы они были пышными, а затем вернула их на место и затянула в узел на затылке, оставив свободными несколько локонов, которые шаловливо спускались на ее плечо. Она жалела, что у нее нет драгоценностей или украшений для волос, и не понимала того, что именно их отсутствие и делает ее неотразимой.
Но пока не была застегнута последняя пуговица и не была приведена в порядок последняя складка на платье, она не признавалась себе, что горела нетерпением увидеть не только папины глаза, но и глаза Адама Вуда.
Разочарование ее не постигло! Адам и Джереми ожидали ее в коридоре, и она спустилась по лестнице одна. Они в тот момент стояли возле двери и разговаривали, и первым взглянул в ее сторону Адам. Потом он посмотрел на нее еще раз. Затем он уставился на нее, открыв от изумления рот.
Он тронул Джереми за руку, и тот тоже повернулся, чтобы увидеть ее.
Зеленое платье сидело на ней как влитое, как будто было сшито по ее фигуре. Вырез платья приоткрывал ее грудь и вызывающе обнажал несколько дюймов плеча, перед тем как плавно перейти в длинные узкие рукава. Вставка из бледного зеленого шелка облегала ее живот и, расширяясь вокруг щиколоток, шуршала, когда она делала шаг. Бархатный шлейф плавно скользил по ступенькам, когда Энджел спускалась по лестнице.
Зеленый бархат заставил ее кожу сиять и придавал ее волосам глубокий глянцевый оттенок воронова крыла. Ее глаза блестели от возбуждения и гордости, а природная грация ее движений превратилась в невинную соблазнительную красоту, которая всегда была ей свойственна. Не только Адам с Джереми, но и все в холле — и мужчины, и женщины — оглянулись, чтобы посмотреть на нее, когда она проходила мимо.
Но Энджел в этот миг смотрела только на Адама. Мужчины заранее привели себя в порядок, начистив до блеска ботинки и тщательно причесавшись. Пиджак ее отца был вычищен губкой и отутюжен, и Джереми надел к нему узенький галстук. На Адаме был модный городской костюм из коричневой шерсти, и он выглядел таким красивым, как будто сошел с картинки из каталога «Товары — почтой». Он смотрел на нее так, как смотрел бы человек на что-то, что было слишком роскошным, чтобы быть настоящим. Его глаза распахнулись от удивления и восхищения, когда его взгляд скользил по ней, осматривая ее с головы до ног. Он взял ее руку и склонился над ней.
— Мисс Энджел, — проговорил он ласково. — Вы прекрасны.
Радость, которая переполняла Энджел, была так сильна, что у нее кружилась голова. Ни один мужчина ни разу не склонялся к ее руке. Ни один мужчина никогда не смотрел на нее с таким благоговением. Она почувствовала себя принцессой.
А потом она повернулась к отцу. Его взор затуманился от гордости, и дрожащей рукой он дотронулся до ее щеки.
— Я всегда представлял тебя такой, — произнес он хрипло.
И Энджел в этот момент поняла, что это дорогого стоило — увидеть гордость в папиных глазах, услышать его слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82