Не допустит он, чтобы это на него повлияло. Еще никогда и ничто не заставляло его отклоняться от собственных намерений: ни отец Таркин, ни его «братья», ни эта девочка Нэш. Шарлотта. Ничто и никто.
Судьба направила его по этому пути много лет назад. Десятки лет. Этот путь привел его в монастырь Сент-Брайд, этот путь привел его к судьбоносным связям с другими, на этом пути он отточил свое умение владеть шпагой и мастерство кулачного боя, а также свой интеллект. И ему лучше, чем кому-либо другому, было известно, что обратной дороги нет.
Значит, придется идти вперед, пусть даже эта дорога убьет его. Он сделает все для выполнения задачи, которую поставил перед собой много лет назад. Пусть он восхищался Шарлоттой Элизабет Нэш. Пусть, черт возьми, он очень хотел ее. Он мог бы даже... но нет!
Он не позволит эмоциям помешать ему. Он найдет выход из положения.
Он всегда его находил.
Глава 7
Лондон, бальный зал «Аргайл»,
19 июля 1806 года
Шарлотта остановилась на пороге бального зала «Аргайл», пытаясь побороть непривычную для нее нервозность. Свет канделябров отражался в сотне зеркал, разбрасывая отблески, словно конфетти, которые сверкали в украшавших шеи бриллиантовых колье, в бриллиантовых булавках на галстуках, в жемчужных ожерельях, в напомаженных волосах и атласных жилетах, попадая то на кончик языка, облизывающий пересохшие губы, то на белоснежные зубы, приоткрывшиеся в улыбке.
Она знала этих людей. Со многими из них познакомилась еще пять лет назад, когда приехала в этот огромный город, когда ее без официального представления ввело в общество взявшее под свое крылышко семейство Уэлтонов. Подобно Уэлтонам большинство присутствующих здесь сегодня были людьми доброжелательными, которые не любили осуждать других так же, как не любили выслушивать осуждения в свой адрес. Была здесь, например, леди Партридж, которая, выпятив сложенные в форме сердечка губы, размышляла, что бы еще сладенького съесть, были вечно пребывающая в некотором замешательстве миссис Хэл Версон и милейший красавец лорд Уинкл.
Но находились здесь также и менее дружелюбно настроенные лица. Например, Гекуба Монтэнь Уайт, в честь которой некогда провозглашались тосты и которая была известна под прозвищем «Сотни Гекуб» за ее бесчисленные любовные связи, обратившаяся ныне к религии и призывающая других последовать ее примеру. Была Джульетта Кеттл, ее подруга. Были здесь Джордж Рейвенскрофт, которого она когда-то прогнала за наглое поведение, и лорд Байлспот, который дал ей понять, что она еще не знает, что такое по-настоящему наглое поведение, и которому она тоже дала понять, что такое настоящее «нет».
Это были люди, от которых она старалась держаться подальше и которые одним словом могли уничтожить репутацию женщины в обществе и обречь ее на жизнь по другую сторону линии, отделяющей высшее общество от остальной части цивилизованного мира. Они расселись, словно стервятники, по углам бального зала, выжидая, когда кто-нибудь оступится или с чьих-нибудь губ слетит неосторожное слово, чтобы ринуться на жертву и дочиста обглодать все косточки человека, преступившего грань приличия.
Ну что ж, сегодня им будет чем поживиться. Если все пойдет по плану, то к полуночи она уже почти станет падшей женщиной. К концу недели эта новость достигнет ушей графа Сент-Лайона. Сознавая все последствия этого вечера, она не могла не представить себе, в каком шоке будут ее сестры, узнав о событиях сегодняшнего вечера.
Однако разве у нее был выбор?
Она еще разок взглянула на Джульетту Кеттл, чей взгляд шарил по толпе, подстерегая какой-нибудь промах, которым можно было бы подкрепиться в качестве легкой закуски. «Приятного аппетита, Джульетта», – подумала она и, сделав глубокий вдох, шагнула через порог бального зала: голова поднята, на губах кокетливая улыбка.
Не прошло и нескольких минут, как ее окружили поклонники – знакомые и незнакомые, дергая за рукава своих приятелей, умоляя представить их ей. Она наслаждалась игрой, как эксперт, которым она себя считала. Мило улыбаясь и изредка, словно приманку, бросая лукавые взгляды в толпу мужчин и заставляя их головы кружиться от кивка головы, обаятельного смеха или игривого похлопывания сложенным веером. В считанные минуты веер из слоновой кости был исписан именами мужчин, которым она обещала танец.
Она флиртовала налево и направо, чего раньше никогда не делала, не обращая внимания на приятельниц и зная, что завтра они будут благодарить свою счастливую звезду за то, что Шарлотта обошла их вниманием. Среди разговоров и музыки уже можно было уловить шепоток, шелестевший, словно холодный ветерок среди опавших листьев.
Шепоток нарастал, нарастало и ее напряжение. Когда же он явится? Где он сейчас? И поверит ли хоть кто-нибудь, что она находит его привлекательным?
Нет, она, конечно, не сомневалась в том, что если одна лишь внешность мужчины может ввести женщину в соблазн, то для этого внешности Дэнда было более чем достаточно. Но она не была ординарной женщиной. Она была сложным созданием, известным как Шарлотта Нэш. А это создание отличалось не только бойким язычком и рискованными проделками, но и безошибочным чувством стиля и большой разборчивостью в выборе мужчин, с которыми танцевала или которым позволяла сопровождать себя к ужину. Никто не поверит, что ее вдруг потянуло к человеку в плохо сидящем или крикливом жилете или – упаси Боже! – к бородатому мужчине.
– Мне кажется, это мой танец, не так ли, мисс Нэш? – произнес появившийся возле нее молодой лейтенант, представленный на прошлой неделе на вернисаже.
Она взглянула на свой веер. Ах да. Мэтью Олбрайт.
– Так оно и есть!
Она приняла протянутую руку и позволила ему «ввести себя к танцующим, которые выстраивались в линию для контрданса. Он обращался с ней осторожно, почтительно, едва прикасаясь затянутой в перчатку рукой к ее руке.
– Вы очаровательны! Великолепны!
– Спасибо, – машинально поблагодарила она. – Вы очень добры.
Очаровательна. Его восхищение, такое искреннее, та – кое чистое, неожиданно расстроило ее. Интересно, после этого вечера сочтет ли какой-нибудь мужчина ее очаровательной? Или теперь к ее имени будут добавляться только такие эпитеты, которые ни один мужчина не позволил бы связывать с именем своей дочери или сестры, тем более жены?
– Нет, это не простая вежливость. Я говорю правду. Я никогда не знал никого похожего на вас. Вы такая восхитительная, такая обворожительная и такая...
– ...дерзкая девчонка, – промурлыкал мужской голос за ее спиной.
Она повернулась как ужаленная. Перед ней стоял высокий широкоплечий мужчина в темно-синем фраке великолепного покроя, белоснежном жилете и белоснежном галстуке, завязанном изящнейшим узлом и заколотом булавкой с топазом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Судьба направила его по этому пути много лет назад. Десятки лет. Этот путь привел его в монастырь Сент-Брайд, этот путь привел его к судьбоносным связям с другими, на этом пути он отточил свое умение владеть шпагой и мастерство кулачного боя, а также свой интеллект. И ему лучше, чем кому-либо другому, было известно, что обратной дороги нет.
Значит, придется идти вперед, пусть даже эта дорога убьет его. Он сделает все для выполнения задачи, которую поставил перед собой много лет назад. Пусть он восхищался Шарлоттой Элизабет Нэш. Пусть, черт возьми, он очень хотел ее. Он мог бы даже... но нет!
Он не позволит эмоциям помешать ему. Он найдет выход из положения.
Он всегда его находил.
Глава 7
Лондон, бальный зал «Аргайл»,
19 июля 1806 года
Шарлотта остановилась на пороге бального зала «Аргайл», пытаясь побороть непривычную для нее нервозность. Свет канделябров отражался в сотне зеркал, разбрасывая отблески, словно конфетти, которые сверкали в украшавших шеи бриллиантовых колье, в бриллиантовых булавках на галстуках, в жемчужных ожерельях, в напомаженных волосах и атласных жилетах, попадая то на кончик языка, облизывающий пересохшие губы, то на белоснежные зубы, приоткрывшиеся в улыбке.
Она знала этих людей. Со многими из них познакомилась еще пять лет назад, когда приехала в этот огромный город, когда ее без официального представления ввело в общество взявшее под свое крылышко семейство Уэлтонов. Подобно Уэлтонам большинство присутствующих здесь сегодня были людьми доброжелательными, которые не любили осуждать других так же, как не любили выслушивать осуждения в свой адрес. Была здесь, например, леди Партридж, которая, выпятив сложенные в форме сердечка губы, размышляла, что бы еще сладенького съесть, были вечно пребывающая в некотором замешательстве миссис Хэл Версон и милейший красавец лорд Уинкл.
Но находились здесь также и менее дружелюбно настроенные лица. Например, Гекуба Монтэнь Уайт, в честь которой некогда провозглашались тосты и которая была известна под прозвищем «Сотни Гекуб» за ее бесчисленные любовные связи, обратившаяся ныне к религии и призывающая других последовать ее примеру. Была Джульетта Кеттл, ее подруга. Были здесь Джордж Рейвенскрофт, которого она когда-то прогнала за наглое поведение, и лорд Байлспот, который дал ей понять, что она еще не знает, что такое по-настоящему наглое поведение, и которому она тоже дала понять, что такое настоящее «нет».
Это были люди, от которых она старалась держаться подальше и которые одним словом могли уничтожить репутацию женщины в обществе и обречь ее на жизнь по другую сторону линии, отделяющей высшее общество от остальной части цивилизованного мира. Они расселись, словно стервятники, по углам бального зала, выжидая, когда кто-нибудь оступится или с чьих-нибудь губ слетит неосторожное слово, чтобы ринуться на жертву и дочиста обглодать все косточки человека, преступившего грань приличия.
Ну что ж, сегодня им будет чем поживиться. Если все пойдет по плану, то к полуночи она уже почти станет падшей женщиной. К концу недели эта новость достигнет ушей графа Сент-Лайона. Сознавая все последствия этого вечера, она не могла не представить себе, в каком шоке будут ее сестры, узнав о событиях сегодняшнего вечера.
Однако разве у нее был выбор?
Она еще разок взглянула на Джульетту Кеттл, чей взгляд шарил по толпе, подстерегая какой-нибудь промах, которым можно было бы подкрепиться в качестве легкой закуски. «Приятного аппетита, Джульетта», – подумала она и, сделав глубокий вдох, шагнула через порог бального зала: голова поднята, на губах кокетливая улыбка.
Не прошло и нескольких минут, как ее окружили поклонники – знакомые и незнакомые, дергая за рукава своих приятелей, умоляя представить их ей. Она наслаждалась игрой, как эксперт, которым она себя считала. Мило улыбаясь и изредка, словно приманку, бросая лукавые взгляды в толпу мужчин и заставляя их головы кружиться от кивка головы, обаятельного смеха или игривого похлопывания сложенным веером. В считанные минуты веер из слоновой кости был исписан именами мужчин, которым она обещала танец.
Она флиртовала налево и направо, чего раньше никогда не делала, не обращая внимания на приятельниц и зная, что завтра они будут благодарить свою счастливую звезду за то, что Шарлотта обошла их вниманием. Среди разговоров и музыки уже можно было уловить шепоток, шелестевший, словно холодный ветерок среди опавших листьев.
Шепоток нарастал, нарастало и ее напряжение. Когда же он явится? Где он сейчас? И поверит ли хоть кто-нибудь, что она находит его привлекательным?
Нет, она, конечно, не сомневалась в том, что если одна лишь внешность мужчины может ввести женщину в соблазн, то для этого внешности Дэнда было более чем достаточно. Но она не была ординарной женщиной. Она была сложным созданием, известным как Шарлотта Нэш. А это создание отличалось не только бойким язычком и рискованными проделками, но и безошибочным чувством стиля и большой разборчивостью в выборе мужчин, с которыми танцевала или которым позволяла сопровождать себя к ужину. Никто не поверит, что ее вдруг потянуло к человеку в плохо сидящем или крикливом жилете или – упаси Боже! – к бородатому мужчине.
– Мне кажется, это мой танец, не так ли, мисс Нэш? – произнес появившийся возле нее молодой лейтенант, представленный на прошлой неделе на вернисаже.
Она взглянула на свой веер. Ах да. Мэтью Олбрайт.
– Так оно и есть!
Она приняла протянутую руку и позволила ему «ввести себя к танцующим, которые выстраивались в линию для контрданса. Он обращался с ней осторожно, почтительно, едва прикасаясь затянутой в перчатку рукой к ее руке.
– Вы очаровательны! Великолепны!
– Спасибо, – машинально поблагодарила она. – Вы очень добры.
Очаровательна. Его восхищение, такое искреннее, та – кое чистое, неожиданно расстроило ее. Интересно, после этого вечера сочтет ли какой-нибудь мужчина ее очаровательной? Или теперь к ее имени будут добавляться только такие эпитеты, которые ни один мужчина не позволил бы связывать с именем своей дочери или сестры, тем более жены?
– Нет, это не простая вежливость. Я говорю правду. Я никогда не знал никого похожего на вас. Вы такая восхитительная, такая обворожительная и такая...
– ...дерзкая девчонка, – промурлыкал мужской голос за ее спиной.
Она повернулась как ужаленная. Перед ней стоял высокий широкоплечий мужчина в темно-синем фраке великолепного покроя, белоснежном жилете и белоснежном галстуке, завязанном изящнейшим узлом и заколотом булавкой с топазом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77