И было совершенным безумием позволить ему целовать ее.
Позволить?
Озорная улыбка появилась на ее лице, рожденная пониманием того, что его тянуло к ней гораздо сильнее, чем он хотел бы признать, и если она страдала от такой же гордости – или страха, – то ей в общем-то все равно.
Едва она успела подойти к своей комнате, как дверь широко распахнулась. Майра схватила ее за руку, рывком втянула внутрь и захлопнула дверь. Фейвор в изумлении отпрянула от нее, только тут осознав, что Майра не загримирована ни под Палу, ни под миссис Дуглас. Ярко-красный рубец пересекал ее сморщенную щеку.
– Что случилось? – озабоченно спросила Фейвор.
– Что случилось? – огрызнулась в ответ Майра. – Пока ты слизывала крем с пальцев под каким-нибудь деревом, Пала была на аудиенции у Карра.
– Это он сделал?
– Что сделал? – раздраженно спросила Майра, а потом, перехватив испуганный взгляд Фейвор, поднесла руку к щеке. И пренебрежительно фыркнула: – Это ерунда. Нам надо обсудить гораздо более важные дела.
– Я не понимаю.
– Конечно, не понимаешь, глупая девчонка, – ответила Майра. – Я скажу тебе, что ты наделала. Из-за того, что ты была слишком ранимой, слишком чувствительной и не могла выносить ухаживаний Карра, он решил, что ему необходимо любовное зелье, чтобы ты стала более покладистой.
– Что?!
– Вот именно. Любовный напиток, который я для него приготовлю. А позже, когда он вручит тебе этот напиток, моя дорогая, ты его возьмешь и выпьешь и через час будешь вести себя как проститутка из доков.
– Не буду, – выдохнула Фейвор с отвращением.
– Не волнуйся, – презрительно усмехнулась Майра. – У тебя будет по крайней мере один день, чтобы попрактиковаться в надувании губок. Карр это устроил, пометив меня этим шрамом. – Она прикоснулась к своей щеке. – Никакая краска не скроет этого, а ты не можешь появляться на вечеринках без компаньонки. Я пошлю сказать, что у тебя болит голова. Завтра будь готова играть перед Карром роль влюбленной голубки.
Каждая частица ее тела восстала при этой мысли.
– Нет, – ответила она. – Не стану.
– Клянусь Богом, станешь! – Рука Майры взлетела со скоростью нападающей кобры, и она наотмашь ударила Фейвор по щеке.
Инстинктивно защищаясь, Фейвор схватила Майру за руку выше локтя, предотвратив второй удар. Майра уставилась на руку Фейвор и открыла рот.
– Послушай, старуха, – произнесла девушка тихо и твердо. – Когда-то ты уверяла меня, что достаточно будет просто проявить к Карру интерес. Я до сих пор играла свою роль только потому, что мне не нужно было притворяться влюбленной. Я никогда не смогу разыграть подобный фарс, и никакие твои пощечины или угрозы не заставят меня. Я с трудом выношу его прикосновения! Если ты заставишь меня пойти на это, то будешь виновата в провале своего плана. Понимаешь? – Она тряхнула Майру. Ярость, боль и сожаление переполняли ее.
– И еще, – хрипло продолжала она. – Я не стану пить никакого отвратительного варева и притворяться, что этот негодяй возбуждает во мне желание. Мы поняли друг друга?
Майра кивнула, глядя на нее широко открытыми и немигающими глазами.
– Но что же нам делать? Он верит, что Пала приготовит ему напиток. Она не смеет показаться к нему на глаза без этого напитка. И напиток должен подействовать, или он никогда больше не будет ей доверять.
Фейвор отпустила руку Майры и отступила назад, преисполнившись такого же отвращения к своему нападению на старуху, как и к самой Майре. Интересно, осознает ли Майра, что в последнее время она все чаще говорит о Пале, словно этот персонаж был реальной женщиной.
– Приготовь свой напиток, – сказала она. – Отдай его Карру. Он подмешает его мне, а я дам ему понять, что он останется наедине с Дженет только после того, как женится на мне.
– Думаешь, получится? – спросила Майра, постепенно успокаиваясь.
Она смотрела на девушку со скрытой обидой. Это она, Майра, в последнее мрачное десятилетие была оплотом всего клана, а не эта высокомерная сучка. Это ее план должен вернуть Макларенам власть и престиж, а не этой… девчонки. Она, Майра Дугал, была черным сердцем клана. А теперь эта едва вылезшая из пеленок нахалка бросила ей вызов.
– Получится, – ответила Фейвор, не подозревая о темных мыслях Майры.
Майра, не отрывая взгляда от твердого, решительного лица Фейвор, кивнула в знак согласия. Она строила свои планы.
* * *
– …и если то, что говорит твой папаша, правда, то к Рождеству ты уже будешь в Лондоне, – продолжала трещать Ганна, это она-то, которая никогда не была болтливой. Фиа наблюдала за отражением Ганны в зеркале, висящем над туалетным столиком. Скособоченная старуха расчесывала волосы Фиа щеткой, превращая кудрявую массу в волнистую, блестящую черную завесу. – Мне кажется, тебе понравится Лондон. Как ты считаешь?
– Как он может мне не понравиться? Это же не Уонтонз-Блаш.
– Да, – согласилась Ганна. – Это уж точно, и ты права, что покидаешь это злосчастное место. Это не что иное, как мавзолей, который гости твоего отца превратили в бордель.
– Какой прелестный образ, – с мягкой иронией сказала Фиа. – У тебя просто литературный талант, Ганна.
Ганна рассмеялась:
– Ну, я не питаю любви к этому огромному и мрачному дому, но, – тут она устремила взгляд на Фиа, – я думала, что ты немного привязана к нему.
– У меня есть интерес, – поправила ее Фиа. – Мне бы хотелось видеть этот замок, когда он еще назывался Мейденз-Блаш – румянец девы. Просто из любопытства.
Ганна не ответила, сосредоточившись на распутывании прядей. Текли минуты. Заходящее солнце заливало спальню янтарным светом. Голые ветви дуба легонько стучали в окна, словно просящий внимания влюбленный.
– Ты знаешь, что он здесь? – спросила Фиа.
Рука Ганны замерла.
– О ком это ты?
– О Рейне, – ответила Фиа и повернулась на стуле, чтобы всмотреться в лицо Ганны.
Изуродованное лицо почти ничего не выражало. Как всегда.
– Ты знала, что он здесь, правда?
– Знала, – подтвердила Ганна.
Фиа кивнула и снова повернулась к зеркалу. Так она и полагала. И то, что Ганна, которой она всегда доверяла, скрыла это от нее, вызвало всего лишь слабый укол боли. Она привыкла к разочарованиям.
– Когда ты обнаружила?
– Вчера. Он здесь уже несколько недель, а я и не знала, и никто не знал.
– Как это ловко с его стороны. Даже отец?
– Нет. Я тебе не сказала, потому что он не хотел, чтобы ты знала, а я не хотела обижать тебя его кажущимся равнодушием, хотя я думаю, что это не столько равнодушие, сколько недоверие. – Ганна поймала взгляд Фиа. – Он тебя не знает, Фиа, – откровенно сказала она. – А помнит он то, что ты была тенью своего отца.
– Он совершенно прав и в том и в другом, – хладнокровно ответила Фиа. – У него нет оснований проявлять ко мне интерес или доверять мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Позволить?
Озорная улыбка появилась на ее лице, рожденная пониманием того, что его тянуло к ней гораздо сильнее, чем он хотел бы признать, и если она страдала от такой же гордости – или страха, – то ей в общем-то все равно.
Едва она успела подойти к своей комнате, как дверь широко распахнулась. Майра схватила ее за руку, рывком втянула внутрь и захлопнула дверь. Фейвор в изумлении отпрянула от нее, только тут осознав, что Майра не загримирована ни под Палу, ни под миссис Дуглас. Ярко-красный рубец пересекал ее сморщенную щеку.
– Что случилось? – озабоченно спросила Фейвор.
– Что случилось? – огрызнулась в ответ Майра. – Пока ты слизывала крем с пальцев под каким-нибудь деревом, Пала была на аудиенции у Карра.
– Это он сделал?
– Что сделал? – раздраженно спросила Майра, а потом, перехватив испуганный взгляд Фейвор, поднесла руку к щеке. И пренебрежительно фыркнула: – Это ерунда. Нам надо обсудить гораздо более важные дела.
– Я не понимаю.
– Конечно, не понимаешь, глупая девчонка, – ответила Майра. – Я скажу тебе, что ты наделала. Из-за того, что ты была слишком ранимой, слишком чувствительной и не могла выносить ухаживаний Карра, он решил, что ему необходимо любовное зелье, чтобы ты стала более покладистой.
– Что?!
– Вот именно. Любовный напиток, который я для него приготовлю. А позже, когда он вручит тебе этот напиток, моя дорогая, ты его возьмешь и выпьешь и через час будешь вести себя как проститутка из доков.
– Не буду, – выдохнула Фейвор с отвращением.
– Не волнуйся, – презрительно усмехнулась Майра. – У тебя будет по крайней мере один день, чтобы попрактиковаться в надувании губок. Карр это устроил, пометив меня этим шрамом. – Она прикоснулась к своей щеке. – Никакая краска не скроет этого, а ты не можешь появляться на вечеринках без компаньонки. Я пошлю сказать, что у тебя болит голова. Завтра будь готова играть перед Карром роль влюбленной голубки.
Каждая частица ее тела восстала при этой мысли.
– Нет, – ответила она. – Не стану.
– Клянусь Богом, станешь! – Рука Майры взлетела со скоростью нападающей кобры, и она наотмашь ударила Фейвор по щеке.
Инстинктивно защищаясь, Фейвор схватила Майру за руку выше локтя, предотвратив второй удар. Майра уставилась на руку Фейвор и открыла рот.
– Послушай, старуха, – произнесла девушка тихо и твердо. – Когда-то ты уверяла меня, что достаточно будет просто проявить к Карру интерес. Я до сих пор играла свою роль только потому, что мне не нужно было притворяться влюбленной. Я никогда не смогу разыграть подобный фарс, и никакие твои пощечины или угрозы не заставят меня. Я с трудом выношу его прикосновения! Если ты заставишь меня пойти на это, то будешь виновата в провале своего плана. Понимаешь? – Она тряхнула Майру. Ярость, боль и сожаление переполняли ее.
– И еще, – хрипло продолжала она. – Я не стану пить никакого отвратительного варева и притворяться, что этот негодяй возбуждает во мне желание. Мы поняли друг друга?
Майра кивнула, глядя на нее широко открытыми и немигающими глазами.
– Но что же нам делать? Он верит, что Пала приготовит ему напиток. Она не смеет показаться к нему на глаза без этого напитка. И напиток должен подействовать, или он никогда больше не будет ей доверять.
Фейвор отпустила руку Майры и отступила назад, преисполнившись такого же отвращения к своему нападению на старуху, как и к самой Майре. Интересно, осознает ли Майра, что в последнее время она все чаще говорит о Пале, словно этот персонаж был реальной женщиной.
– Приготовь свой напиток, – сказала она. – Отдай его Карру. Он подмешает его мне, а я дам ему понять, что он останется наедине с Дженет только после того, как женится на мне.
– Думаешь, получится? – спросила Майра, постепенно успокаиваясь.
Она смотрела на девушку со скрытой обидой. Это она, Майра, в последнее мрачное десятилетие была оплотом всего клана, а не эта высокомерная сучка. Это ее план должен вернуть Макларенам власть и престиж, а не этой… девчонки. Она, Майра Дугал, была черным сердцем клана. А теперь эта едва вылезшая из пеленок нахалка бросила ей вызов.
– Получится, – ответила Фейвор, не подозревая о темных мыслях Майры.
Майра, не отрывая взгляда от твердого, решительного лица Фейвор, кивнула в знак согласия. Она строила свои планы.
* * *
– …и если то, что говорит твой папаша, правда, то к Рождеству ты уже будешь в Лондоне, – продолжала трещать Ганна, это она-то, которая никогда не была болтливой. Фиа наблюдала за отражением Ганны в зеркале, висящем над туалетным столиком. Скособоченная старуха расчесывала волосы Фиа щеткой, превращая кудрявую массу в волнистую, блестящую черную завесу. – Мне кажется, тебе понравится Лондон. Как ты считаешь?
– Как он может мне не понравиться? Это же не Уонтонз-Блаш.
– Да, – согласилась Ганна. – Это уж точно, и ты права, что покидаешь это злосчастное место. Это не что иное, как мавзолей, который гости твоего отца превратили в бордель.
– Какой прелестный образ, – с мягкой иронией сказала Фиа. – У тебя просто литературный талант, Ганна.
Ганна рассмеялась:
– Ну, я не питаю любви к этому огромному и мрачному дому, но, – тут она устремила взгляд на Фиа, – я думала, что ты немного привязана к нему.
– У меня есть интерес, – поправила ее Фиа. – Мне бы хотелось видеть этот замок, когда он еще назывался Мейденз-Блаш – румянец девы. Просто из любопытства.
Ганна не ответила, сосредоточившись на распутывании прядей. Текли минуты. Заходящее солнце заливало спальню янтарным светом. Голые ветви дуба легонько стучали в окна, словно просящий внимания влюбленный.
– Ты знаешь, что он здесь? – спросила Фиа.
Рука Ганны замерла.
– О ком это ты?
– О Рейне, – ответила Фиа и повернулась на стуле, чтобы всмотреться в лицо Ганны.
Изуродованное лицо почти ничего не выражало. Как всегда.
– Ты знала, что он здесь, правда?
– Знала, – подтвердила Ганна.
Фиа кивнула и снова повернулась к зеркалу. Так она и полагала. И то, что Ганна, которой она всегда доверяла, скрыла это от нее, вызвало всего лишь слабый укол боли. Она привыкла к разочарованиям.
– Когда ты обнаружила?
– Вчера. Он здесь уже несколько недель, а я и не знала, и никто не знал.
– Как это ловко с его стороны. Даже отец?
– Нет. Я тебе не сказала, потому что он не хотел, чтобы ты знала, а я не хотела обижать тебя его кажущимся равнодушием, хотя я думаю, что это не столько равнодушие, сколько недоверие. – Ганна поймала взгляд Фиа. – Он тебя не знает, Фиа, – откровенно сказала она. – А помнит он то, что ты была тенью своего отца.
– Он совершенно прав и в том и в другом, – хладнокровно ответила Фиа. – У него нет оснований проявлять ко мне интерес или доверять мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66