– Иди в оранжерею и скажи садовнику срезать несколько самых экзотичных цветов. Немедленно отнеси их мисс Донн с моими наилучшими пожеланиями и скажи ей, что я с нетерпением жду ее сегодня вечером.
– А… э… да, – ответил высокий, здоровый молодой человек весьма недурной наружности. – А… Сэр.
К несчастью, самые внешне привлекательные слуги неизменно оказывались самыми тупыми.
– Что? – раздраженно спросил Карр. У него еще было много дел до начала вечернего приема.
– Мисс Донн не спустится к обеду сегодня вечером, сэр. Ее старая тетушка прислала свои сожаления и объяснила, что у молодой леди болит голова и пожилая дама посидит с ней.
– Проклятие! – взорвался Карр. – Убирайся вон! – Лакей начал пятиться. – Нет. Погоди. Иди за этими чертовыми цветами и все равно отнеси ей. С моими сожалениями по поводу ее недомогания.
Лакей закивал и, пятясь, вышел из комнаты. Карр захлопнул за ним дверь и начал ходить взад и вперед по комнате. Головная боль? Он уже все подготовил к осуществлению следующей части своего плана, а теперь у нее болит голова? Что за досада!
Ясно, что Дженет устроила это с девчонкой просто для того, чтобы его помучить. Или, возможно, девчонка устроила это с Дженет просто для того, чтобы расстроить ее планы. Очень трудно понять примитивные ходы женского ума, но иметь дело с двумя умами одновременно?.. Менее сильный человек не справился бы с этой изнурительной задачей.
Глава 23
То минутное затмение, которое, как обещала Фейвор днем раньше, больше не повторится, вернулось опять. Оно не только замутило разум Фейвор, но и повредило ее рассудок. Рейн даже не понял, как получилось, что они начали целоваться. Но ему это было безразлично.
Затем мысли куда-то исчезли, и на первый план выступило удовольствие.
Когда она с надутыми пухлыми губками появилась в комнате, которую он обыскивал, с похищенной мужской одеждой, переброшенной через руку, он дал себе обещание, что будет обращаться с ней как с выросшей в монастыре леди, каковой она и была, а не так, как того заслуживает девушка, приехавшая погостить в этом шотландском Содоме. Эта задача оказалась более трудной, чем он воображал.
Фейвор вздохнула, ее пальцы скользили по его телу с потрясающей настойчивостью. Глаза ее были закрыты, а голова покоилась у него на плече, что провоцировало на новые поцелуи. Нежные, сладкие поцелуи, нектар, а он жаждал более крепкого напитка. Но должен вести себя хорошо. Он должен сдерживаться. Должен держать в узде голод, терзающий его тело. Не только потому, что он больше не был своенравным, безответственным мальчишкой. Не только потому, что полученное ею воспитание требовало от влюбленного осторожности, но и потому, что как за Фейвор никогда и никто не ухаживал, так и он никогда не ухаживал ни за кем.
Это был сложный, насыщенный танец, и в нем таилось тонкое, пикантное вознаграждение. Все его прежние интимные отношения с женщинами заканчивались постелью. Все это: ласки, объятия поцелуи – совершалось слишком быстро, лихорадочно и служило непременной прелюдией к просто акту.
С Фейвор же было… восхитительно, упоительно. Медовые поцелуи, сладкие, влажные соприкосновения языков, глубокие, полные томления поцелуи. Ласки, словно атлас, гладкие, глубоко проникающие. Легкие, как перышко, прикосновения. Он никогда не испытывал таких сладких пыток.
Она доверчиво устроилась в его объятиях, неопытная, но мудрая, такой мудрой не была ни одна женщина из его прошлого. Она обладала глубоким, лишенным эгоизма пониманием того, что удовольствие получаешь, когда сам даришь его. Она была сокровищем.
– Сокровище, – пробормотал он, уткнувшись ей в лоб.
Она открыла глаза.
– Да, – вздохнула Фейвор. – Ты прав. Нам следует приниматься за поиски.
– Я… я не имел в виду… – Рейн замолчал. Что он собирается сказать, признаться, что говорил о ней? Это неразумно. Все так чертовски запутано, и с каждым днем становится все сложнее.
Казалось, она не заметила его полупризнания. Ее руки нехотя соскользнули с его шеи. Она с сожалением улыбнулась. Он с сожалением отпустил ее.
– Мне надо идти. Сегодня вечером Карр устраивает маскарад. – Щеки ее покраснели, и он понял, что она вспоминает его замечания насчет маскарадов и их участников.
– Тебе не стоит туда идти, – сказал он.
Ее взгляд уперся в противоположную стенку. Она нацепила на лицо фальшивую улыбку. Ему это очень не нравилось.
– Тебе следует уехать из Уонтонз-Блаш, – сказал Рейн, и его отчаяние невольно превратилось в гнев, прозвучавший в голосе. – Заставь тетку собрать вещи и возвращайся в дом брата. Если тебе необходимо найти богатого мужа, поезжай в Лондон, когда брат вернется. Я тебя уверяю, это не единственное общество, где тебя примут. Есть и более богатые охотничьи угодья, Фейвор. Тебе не обязательно находиться здесь.
Фейвор повернула к нему голову. Она выглядела усталой, опустошенной, словно силы вдруг оставили ее.
– Здесь ты ошибаешься. Мне необходимо… быстро выйти замуж.
– Почему? Разве твоя семья не может продержаться еще несколько месяцев? – сердито спросил Рейн. – Неужели они настолько жалкие люди, что готовы пожертвовать тобой. Почему ты должна обеспечить им легкую жизнь?
Ее синие глаза потемнели от гнева. Лучше молнии, чем эта пустота.
– Ты ничего не знаешь об этом!
– Так расскажи мне!
– Ах! – Фейвор отпрянула, словно ее вспугнули эти слова.
Но он не отступал. Не мог.
– Расскажи мне.
Она скрестила руки под грудью и сердито посмотрела на него.
– Мужчины! Вы думаете, у вас монополия на честь, что только вы можете платить по старым счетам и тем самым очищаться.
– Зачем тебе очищение? – спросил Рейн, затаив дыхание, боясь, что она ему скажет, и опасаясь, что не скажет. Он хотел ее доверия, хоть и не заслужил его. Он даже не рассказал ей, кто он такой. – Зачем?
– Я совершила проступок. Много лет назад. – Она заколебалась.
Он вглядывался в ее лицо и видел юное создание, которое терзала нерешительность, которому отчаянно хотелось поделиться самыми интимными подробностями своей жизни с мужчиной, представляющим загадку. Отчаянно, потому что больше поделиться ей не с кем.
Как ей должно быть одиноко, если она пошла по этой дороге. Как до боли одиноко.
– Мой проступок стоил мне… стоил людям жизни, – в конце концов произнесла она.
– Ты знала, что они заплатят такую цену?
– Нет!
– Тогда, если это непреднамеренно, тебя нельзя винить.
– Невежество не является оправданием. – Она произнесла эти слова так, что он понял: она слышала их много-много раз.
Он хотел подойти к ней, но она подняла руку, запрещая ему это, останавливая его.
– Объясни.
– Я… я была ребенком, – пробормотала она, отводя глаза. – Мои… люди хотели казнить преступника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66