– Ты что, пустилась в путь в такую погоду? – воскликнула Тимма, показывая рукой на окно. – Я, конечно, ужасно рада тебя видеть, но ведь можно и простудиться.
– Не ворчи! – отозвалась Сюзан. Она сняла дорожный шерстяной плащ с большим капюшоном и осталась в муслиновом платье на подкладке и синей бархатной жилетке. – Сама видишь, я тепло оделась. – Сюзан бросила плащ на стул и подошла к кровати. – Меня бы совесть замучила, если бы я не поехала узнать, как у тебя дела.
Тимотия схватила подругу за руку и, притянув к себе, поцеловала.
– Все это так, Сюзан, но ведь у твоего отца, как я знаю, нет кареты. Не хочешь же ты сказать, что приехала в двуколке?
– Да нет. У нас гостит Клод, вот он и разрешил Джеймсу отвезти меня в своем фаэтоне.
– Ну, это ничуть не лучше, – заметила Тимотия. Она видела фаэтон преподобного Херста-младшего. Это была древняя повозка с таким неустойчивым верхом, что он сладывался при малейшей тряске. – У тебя все лицо мокрое и руки ледяные!
Сюзан тут же перестала растирать озябшие пальцы.
– Я совсем не замерзла, тебе просто кажется! Ну, подумай сама, как я могла тебя бросить из-за какого-то дождя?
– Лучше б ты так и сделала, – озабоченно произнесла Тимотия. – Известно, как ты легко простужаешься. А почему Клод сам тебя не привез?
– Они с папой вместе работают… он пишет какую-то проповедь и приехал к нему за помощью… да и к тому же, если бы он меня привез, пришлось бы потом просить Лео, чтобы меня отправили домой. А Джеймс подождет, и я могу уехать, когда захочу.
Тимотии пришлось удовольствоваться этим объяснением, но разговор о поездке напомнил ей о вчерашней ссоре Сью с Валентином, и она не преминула спросить об этом.
Сюзан вспыхнула.
– Можешь считать меня трусихой, но я не выдержала!
– О чем ты? Что случилось?
Сюзан опустила голову и уставилась в пол. – Я попросила прощения… сама не знаю, как это получилось. – Да ты что!
– А вот и попросила! – Сюзан подняла глаза на подругу, в них был вызов. – И я очень рада, что попросила, потому что Валентин сразу подобрел.
– Да ну! Какое великодушие!
– Ты зря смеешься. Валентин тоже попросил меня его простить, сказал, что я правильно сделала, отругав его, потому что он часто думает только о себе, и что он сам этого не понимал, пока не увидел, как я расстроена. Только тогда до него дошло, как важно было для меня немедленно поехать к тебе.
Тимотия не могла скрыть удивления.
– Неужели Валентин так сказал?
– Вот именно. Можешь себе представить, как я была поражена! Я от него ничего подобного ни разу не слышала!
Для Тимотии это тоже было открытием, которое усилило ее подозрения, что Валентин испытывает к Сью более глубокие чувства, чем сам осознает.
Если бы она могла спокойно поговорить с Лео, обязательно расспросила бы его об этом. Воспоминание о Лео вернуло мысли к странной записке, и Тимма немедленно показала ее подруге.
– Удивительно, – проговорила Сюзан, глядя на листок. – Что бы это значило? – Вдруг ее лицо исказила тревога, глаза расширились. – Послушай, а что, если до него дошли слухи?
– Какие слухи? – встревожилась Тимотия. Сюзан испуганно закрыла рот ладонью.
– Ой, Тимма, я не собиралась тебе об этом говорить! Знала, что ты расстроишься.
Тимотия почувствовала, как в сердце заползает холодок. Что еще? Неужели ей никогда не будет покоя?
– Теперь уже поздно. Давай выкладывай. Кто и что говорит?
– Ох, дорогая, я знаю только то, что сказал Клод. А ему сказала моя тетка, когда он собирался к нам.
– Я так и знала, дело не обошлось без твой тетки, – мрачно произнесла Тимотия. – Ну так что говорит Клод?
– Это касается того, что с тобой случилось, – начала Сюзан. – Понимаешь…
– Ты хочешь сказать, что об этом уже все знают? – Тимотия была ошеломлена. – Хотя мне и кажется, что я лежу тут целую вечность, на самом-то деле упала я с Фейтфула всего лишь вчера!
– Но, Тимма, слухи распространяются очень быстро. Ты упала утром, Клеит наверняка рассказал об этом своим соседям…
– В харчевне Вуд-Херста небось.
– А доктор Пресли упомянул об этом у Браунов. – Ты сама говорила, что, по словам Дженни, он отправился к ним.
Тимотия простонала.
– Чтоб вы провалились, болтуны проклятые!
– Но в деревне так заведено: что бы где бы ни случилось, это непременно дойдет до ушей каждой хозяйки. Слуги донесут.
Если б только слуги. Тимотия была совершенно уверена, что Валентин, даже если вчера ему и не удалось поучаствовать в распространении слухов, так как он был очень занят, сегодня наверняка наверстывает упущенное. Сюзан она решила этого не говорить, а вернулась к началу беседы.
– И все-таки я не понимаю, как Лео мог об этом узнать. Может, поэтому он и умчался из дома верхом в такую погоду? Нет, вряд ли…
– Он уехал?
– Так мне сказали. Я уверена, это имеет какое-то отношение к записке. Если б я только могла вспомнить! Что-то вертится в голове, а вспомнить никак не могу, – пожаловалась Тимотия.
– Остается надеяться, что сплетни пока не дошли до Лео, – сказала Сюзан. – Хотя, с другой стороны, почему он уехал в такой спешке?
Тут Тимотия сообразила, что не поинтересовалась, что же говорят в округе, что сказала леди Херст Клоду, а тот передал Сюзан. Заставить подругу говорить было непросто, но она все же добилась своего.
– Ну, если уж ты настаиваешь, тетя Херст считает, что твое пребывание в доме Лео неизбежно приведет к скандальным последствиям, – сообщила Сюзан.
Тимотия недоуменно наморщила лоб.
– Скандальным последствиям? Неужели кто-то думает, что Эдит не способна защитить мою репутацию?
С растущим беспокойством она отметила странное поведение Сюзан. Та покраснела и смущенно потупилась. С чего бы это?
– Сью, если ты меня любишь, говори!
– Ах, Тимма, – жалобно произнесла та, – мне ужасно жаль, но тетя Херст говорит, что миссис Хопби показала себя никуда не годной компаньонкой… она отпускает тебя одну в гости, а когда к тебе приезжает мужчина, не удосуживается даже остаться в гостиной… в общем, с такой компаньонкой можно ожидать самого худшего.
Что подразумевалось под этим “худшим”, догадаться было нетрудно.
– Значит, они думают, что Лео… я с ним… Сюзан закивала, а в памяти Тимотии вдруг как будто что-то приоткрылось. Перед ее глазами встала темная комната… неясная тень садится на постель… и целует ее.
– Тимма, дорогая, что с тобой? Ты так побледнела.
У Тимотии тяжко забилось сердце. Записка! Но это же был сон. Нет, это точно был сон! Воспоминания нахлынули снова. Ночью здесь был Лео… или кто-то, кого она приняла за него, и она разговаривала с ним, думая, что он ей снится. Темнота, смутные тени шевелятся по углам… обрывки разговора. Господи, чего она только не наговорила! Что хочет его, что он ей нужен. Да она же зазывала его к себе в постель!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50