Лиш Бер Дарда из квартала Абалмей так и не повела свою платформу в село.
– До последнего отстреливались, – виновато сказал стоящий рядом молоденький солдат. – Мы трижды предлагали им сдаться.
"Что же случилось? – думал я, пробираясь крытыми переходами сквозь квартал, прилегающий к площади Семерых. – Как же я это прохлопал? Выходит, рой охватил всех, в том числе и самого Принцепса. Неужели у них так было рассчитано с самого начала? На любой поворот событий! Чара и путч были генеральной линией. А Принцепс оставался в резерве. Не вышло с переворотом, подключили Принцепса. Получается, я недооценил рой. Все гораздо сложнее. И несоизмеримо опаснее. Надо срочно известить Амалазунту. Пусть наконец принимает решение!"
На площади Семерых стоял пост, но я предъявил пропуск и благополучно добрался до гостиницы. Входя в холл, я подумал, что если клоун не пошел в гостиницу сразу, то сейчас он уже вряд ли сможет попасть ко мне. Однако клоун пошел сразу. Я понял это, едва сдвинул дверь в кабинет.
Клоун сидел за столом и спал. Голова его склонилась набок, руки повисли вдоль тела. На шее неудобно
топорщилось какое-то дешевое костяное украшение. Накидка, которую я отдал ему в магазине, канареечным пятном выделялась на полу возле ближнего ко мне кресла. Видимо, клоун небрежно бросил ее на спинку и промахнулся. Я сделал шаг, нагибаясь, чтобы поднять накидку. И вдруг понял, что то, что я видел над вырезом разлетайки, вовсе не украшение.
Я выпрямился, чувствуя, как меня охватывает ужас.
Из шеи клоуна торчала рукоятка ножа.
Поскольку нож остался в горле, крови вытекло немного. Да и стекала она с другой стороны, той, куда свешивалась голова. Именно поэтому мне показалось с первого взгляда, что клоун спит. Однако на самом деле он был безнадежно мертв. И мертв достаточно давно. Тело клоуна успело остыть и закоченеть. Рука, которую я приподнял, упав, глухо ударилась о его бедро. Похоже, клоуна убили почти сразу, едва он уселся и приготовился ждать.
Я затравленно огляделся. Опасность, казалось, таилась в воздухе, готовая в любую секунду с клекотом вцепиться мне в спину. Но кабинет был пуст. Никто не стоял за шторами, не прятался в гардеробе. Конечно, меня могли ждать по ту сторону замаскированной под панель двери во внутреннюю часть, но это казалось совершенно абсурдным. Если б меня хотели взять, я был бы схвачен еще в холле, едва переступил порог.
Тем не менее скрытую часть обязательно надо было проверить. Взглянув на входную панель, я почувствовал холодок в желудке и понял, что если промедлю еще немного, то не войду туда никогда. Превозмогая страх, я приложил пальцы к детекторной гравюре и решительно шагнул в открывшийся проход. Сердце мгновенно провалилось, как будто я прыгнул в прорубь. Однако за дверью никого не оказалось. Я быстро обежал оба рукава и обнаружил, что за время моего отсутствия ничего не изменилось. Шкафы были закрыты, компьютер цел, и даже кибердоктор лежал там, куда я положил его, уходя во дворец. Тогда я вернулся обратно и, сев напротив мертвого клоуна, стал думать.
Раз внутренняя часть не была вскрыта, убийцы были из местных. Конкретно определить, кто недавно стоял в моем кабинете, я не мог – слишком много на это было заявок. Сомнений не вызывало лишь то, что клоуна убили вместо меня. Иначе б они не ушли, а остались ждать. Мне даже не надо было напрягаться, чтобы представить, как это происходило. Скорее всего киллеров было двое. Словно наяву, я увидел их спокойные лица, хорошую одежду, безупречные манеры.
– Надо полагать, серьезный рик Витварги?
И смешок клоуна:
– А что, не похож?
И тут же прожигающая боль в шее и туман в глазах.
Случай. Жестокий, слепой случай. Меня не было в гостинице всего полтора периода. Почему они пришли именно в это время? Понятно, почему они пришли сегодня – их подтолкнуло происходящее в городе. Но почему именно в это время? Днем меня никогда не бывает в гостинице. Гораздо надежнее было навестить меня ночью. Однако они пришли днем. Значит, они были уверены, что я дома. Откуда у них взялась такая уверенность?!
Я уже понял, к чему приведут мои размышления, но тем не менее не попытался удрать с дороги, а заставил себя честно додумать все до конца.
Раз они были уверены, что я здесь, значит, за гостиницей велось наблюдение. Судя по всему, эти люди не знали меня в лицо. Они должны были следить за каждым выходящим отсюда. И когда я вышел, надвинув капюшон, кто-то пошел за мной. А вернулся уже на хвосте у клоуна. Так что, выходит, попросив клоуна забрать накидку, я подставил его убийцам вместо себя.
В ужасе от своей догадки я откинулся на спинку кресла и зажмурился. Ощущение собственной вины крепко держало меня за горло, перехватывало дыхание, гнуло к земле. Сознание отказывалось принять эту версию, но я знал, что так оно все и было. Кровь клоуна лежала на мне, а я даже не представлял, как мне удастся за него отомстить.
Я смотрел на его посеревшее лицо, обвисшие плечи, перекошенный болью рот – и комок в горле набухал, становясь все больше и больше, отравляя горечью и мешая дышать. Усталая вылинявшая птица прилетела ко мне попросить хлеба. За что судьба гак сурово обошлась с ним? За то, что неделю назад на берегу Ачейко ему захотелось поддержать такого же одинокого и несчастного человека, как он сам?
Я чувствовал, как холодная ярость медленно заполняет меня, заставляя сжимать кулаки и стискивать зубы. Я не знал еще, что стану делать, но смерть клоуна не должна была остаться безнаказанной. Тем более что счет мой к его убийцам был сугубо личным. Это меня они пришли убивать сегодня утром. И это мой труп, свесив голову, сидел в кресле напротив.
Я встал, пересек комнату и остановился у окна. Я редко ходил по кабинету, быстро проскакивая его по пути на улицу. Но теперь, ощущая, как гнев корежит мои скулы, я испытывал потребность побыть здесь, чтобы собраться с мыслями.
Кто бы ни убил клоуна, он выполнял поставленную задачу. Конечно, задачу эту им ставили их начальники. Но не в начальниках и даже не в начальниках начальников находился источник зла, попытавшегося сейчас взять реванш за поражения последних дней. Все они, в том числе и мертвые, были лишь куклами в более опытных и жестоких руках. А дирижировал ими и направлял их рой. Именно в рое заключалось то абсолютное зло, которое нельзя было ни рассеять, ни изменить.
Можно предотвратить путч, убить Чару, Кору, Хвару, рассеять «волчат» и арестовать чистильщиков, но до тех пор, пока на планете сидит рой, все будет начинаться снова и снова, воспроизводясь новыми людьми в новых ситуациях. И снова будут приниматься неверные государственные решения, зреть заговоры и бурлить митинги. И Принцепс будет говорить речи Чары, а неизвестные убивать клоунов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
– До последнего отстреливались, – виновато сказал стоящий рядом молоденький солдат. – Мы трижды предлагали им сдаться.
"Что же случилось? – думал я, пробираясь крытыми переходами сквозь квартал, прилегающий к площади Семерых. – Как же я это прохлопал? Выходит, рой охватил всех, в том числе и самого Принцепса. Неужели у них так было рассчитано с самого начала? На любой поворот событий! Чара и путч были генеральной линией. А Принцепс оставался в резерве. Не вышло с переворотом, подключили Принцепса. Получается, я недооценил рой. Все гораздо сложнее. И несоизмеримо опаснее. Надо срочно известить Амалазунту. Пусть наконец принимает решение!"
На площади Семерых стоял пост, но я предъявил пропуск и благополучно добрался до гостиницы. Входя в холл, я подумал, что если клоун не пошел в гостиницу сразу, то сейчас он уже вряд ли сможет попасть ко мне. Однако клоун пошел сразу. Я понял это, едва сдвинул дверь в кабинет.
Клоун сидел за столом и спал. Голова его склонилась набок, руки повисли вдоль тела. На шее неудобно
топорщилось какое-то дешевое костяное украшение. Накидка, которую я отдал ему в магазине, канареечным пятном выделялась на полу возле ближнего ко мне кресла. Видимо, клоун небрежно бросил ее на спинку и промахнулся. Я сделал шаг, нагибаясь, чтобы поднять накидку. И вдруг понял, что то, что я видел над вырезом разлетайки, вовсе не украшение.
Я выпрямился, чувствуя, как меня охватывает ужас.
Из шеи клоуна торчала рукоятка ножа.
Поскольку нож остался в горле, крови вытекло немного. Да и стекала она с другой стороны, той, куда свешивалась голова. Именно поэтому мне показалось с первого взгляда, что клоун спит. Однако на самом деле он был безнадежно мертв. И мертв достаточно давно. Тело клоуна успело остыть и закоченеть. Рука, которую я приподнял, упав, глухо ударилась о его бедро. Похоже, клоуна убили почти сразу, едва он уселся и приготовился ждать.
Я затравленно огляделся. Опасность, казалось, таилась в воздухе, готовая в любую секунду с клекотом вцепиться мне в спину. Но кабинет был пуст. Никто не стоял за шторами, не прятался в гардеробе. Конечно, меня могли ждать по ту сторону замаскированной под панель двери во внутреннюю часть, но это казалось совершенно абсурдным. Если б меня хотели взять, я был бы схвачен еще в холле, едва переступил порог.
Тем не менее скрытую часть обязательно надо было проверить. Взглянув на входную панель, я почувствовал холодок в желудке и понял, что если промедлю еще немного, то не войду туда никогда. Превозмогая страх, я приложил пальцы к детекторной гравюре и решительно шагнул в открывшийся проход. Сердце мгновенно провалилось, как будто я прыгнул в прорубь. Однако за дверью никого не оказалось. Я быстро обежал оба рукава и обнаружил, что за время моего отсутствия ничего не изменилось. Шкафы были закрыты, компьютер цел, и даже кибердоктор лежал там, куда я положил его, уходя во дворец. Тогда я вернулся обратно и, сев напротив мертвого клоуна, стал думать.
Раз внутренняя часть не была вскрыта, убийцы были из местных. Конкретно определить, кто недавно стоял в моем кабинете, я не мог – слишком много на это было заявок. Сомнений не вызывало лишь то, что клоуна убили вместо меня. Иначе б они не ушли, а остались ждать. Мне даже не надо было напрягаться, чтобы представить, как это происходило. Скорее всего киллеров было двое. Словно наяву, я увидел их спокойные лица, хорошую одежду, безупречные манеры.
– Надо полагать, серьезный рик Витварги?
И смешок клоуна:
– А что, не похож?
И тут же прожигающая боль в шее и туман в глазах.
Случай. Жестокий, слепой случай. Меня не было в гостинице всего полтора периода. Почему они пришли именно в это время? Понятно, почему они пришли сегодня – их подтолкнуло происходящее в городе. Но почему именно в это время? Днем меня никогда не бывает в гостинице. Гораздо надежнее было навестить меня ночью. Однако они пришли днем. Значит, они были уверены, что я дома. Откуда у них взялась такая уверенность?!
Я уже понял, к чему приведут мои размышления, но тем не менее не попытался удрать с дороги, а заставил себя честно додумать все до конца.
Раз они были уверены, что я здесь, значит, за гостиницей велось наблюдение. Судя по всему, эти люди не знали меня в лицо. Они должны были следить за каждым выходящим отсюда. И когда я вышел, надвинув капюшон, кто-то пошел за мной. А вернулся уже на хвосте у клоуна. Так что, выходит, попросив клоуна забрать накидку, я подставил его убийцам вместо себя.
В ужасе от своей догадки я откинулся на спинку кресла и зажмурился. Ощущение собственной вины крепко держало меня за горло, перехватывало дыхание, гнуло к земле. Сознание отказывалось принять эту версию, но я знал, что так оно все и было. Кровь клоуна лежала на мне, а я даже не представлял, как мне удастся за него отомстить.
Я смотрел на его посеревшее лицо, обвисшие плечи, перекошенный болью рот – и комок в горле набухал, становясь все больше и больше, отравляя горечью и мешая дышать. Усталая вылинявшая птица прилетела ко мне попросить хлеба. За что судьба гак сурово обошлась с ним? За то, что неделю назад на берегу Ачейко ему захотелось поддержать такого же одинокого и несчастного человека, как он сам?
Я чувствовал, как холодная ярость медленно заполняет меня, заставляя сжимать кулаки и стискивать зубы. Я не знал еще, что стану делать, но смерть клоуна не должна была остаться безнаказанной. Тем более что счет мой к его убийцам был сугубо личным. Это меня они пришли убивать сегодня утром. И это мой труп, свесив голову, сидел в кресле напротив.
Я встал, пересек комнату и остановился у окна. Я редко ходил по кабинету, быстро проскакивая его по пути на улицу. Но теперь, ощущая, как гнев корежит мои скулы, я испытывал потребность побыть здесь, чтобы собраться с мыслями.
Кто бы ни убил клоуна, он выполнял поставленную задачу. Конечно, задачу эту им ставили их начальники. Но не в начальниках и даже не в начальниках начальников находился источник зла, попытавшегося сейчас взять реванш за поражения последних дней. Все они, в том числе и мертвые, были лишь куклами в более опытных и жестоких руках. А дирижировал ими и направлял их рой. Именно в рое заключалось то абсолютное зло, которое нельзя было ни рассеять, ни изменить.
Можно предотвратить путч, убить Чару, Кору, Хвару, рассеять «волчат» и арестовать чистильщиков, но до тех пор, пока на планете сидит рой, все будет начинаться снова и снова, воспроизводясь новыми людьми в новых ситуациях. И снова будут приниматься неверные государственные решения, зреть заговоры и бурлить митинги. И Принцепс будет говорить речи Чары, а неизвестные убивать клоунов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93