Я сказал, что не хочу это обсуждать.
– Почему? Потому что ты поругался с ней? Не прошло и трех дней с момента свадьбы, а вы уже в ссоре! – Губы Рубинчик расплылись в довольной усмешке.
– Я же сказал, чтобы ты заткнула свою грязную накрашенную пасть!
– Что-то раньше ты никогда не жаловался на мой рот, – издевательски сказала она. – Тебе даже нравилось, как я им управляюсь, заглатывая твой сладкий кусок почти целиком.
– Господи, Рубинчик, чего тебе надо? Ты допросишься, я заткну твой рот кулаком!
– Попробуй, – бесстрашно продолжала разъяренная женщина. – Я не боюсь такого безмозглого осла, как ты. Но ничего, вскоре тебе придется примерить рога. Теперь у твоей прекрасной благородной женушки нет причин держать вместе коленки. Как только ты уедешь из Лондона, она задерет рубашку для любого, у кого хорошо стоит.
Ричард затрясся от гнева и бросился вперед, целясь кулаком в ненавистное лицо. Но прежде чем удар достиг цели, сильные руки схватили его из-за спины.
– Господи, Ричард! Она не стоит этого!
Слова Вилли потонули в ночной тишине. Ричард опомнился. Глупо обращать внимание на слова Рубинчик. Нужно побыстрее уйти из этого грязного местечка, куда-нибудь подальше от зловонного омерзительного Саусварка.
Он оперся на Вилли, сдерживая тошноту.
– Уйдем отсюда, Вилли, – пробормотал он, – Пойдем домой, в Вестминстер.
– Давай, давай. Беги к своей придворной шлюхе, – выкрикнула на прощание Рубинчик, затем повернулась и пошла обратно в таверну, вызывающе покачивая бедрами.
Ричард вытер рукой потное лицо и открыл глаза. Вилли стоял и холодно смотрел на него.
– Ревнуешь?
– Да с чего ты взял? Это твои дурацкие фантазии.
– Думаю, нет. Я слышал, что говорила Рубинчик. Ты хотел ударить ее, потому что потерял самообладание при мысли об измене Астры.
Ричард помотал головой, пытаясь скрыть смущение. Почему он действительно так беспокоится? Почему рассвирепел, подумав о неверности Астры?
– Ты любишь ее, Ричард. Ты болен ею до беспамятства.
– Это от вина.
– Лучше не рассуждай, а прими все как есть. Признайся себе, что любишь Астру.
Ричард облокотился спиной о грубую деревянную стену таверны. Неужели Вилли прав, и он все еще любит Астру, даже после ее предательства? Он не сомневался, что ненавидит ее, но, может быть, в этом-то и была ошибка. План мести не удался: любая насмешка или жестокость по отношению к ней оборачивалась для него сердечной болью. Даже сейчас он чувствовал, как будто истекает кровью от дюжины незаживающих ран. Страдание, застывшее в огромных голубых глазах, ее нежный поцелуй наутро после ночи унижений, отчаяние, сбивающее с ног, – каждая стрела, обращенная против Астры, неизменно возвращалась назад и ранила его. Неужели это и есть любовь?
– Ну пойдем же домой, – упрашивал Вилли. Ричард кивнул и покорно поплелся за товарищем.
Жена спала. В комнате было темно, занавеси над постелью опущены. Закоченевшими пальцами он пытался расшнуровать тунику. В голове вертелись обрывки мыслей. Как подло он ушел от Астры накануне вечером! Она ждала его, молила о любви, а он, смеясь, ушел. Боже, насколько же еще ему хватит сил притворяться, ломать из себя неприступного гордеца!
Он раздвинул полог, пытаясь разглядеть в темноте очертания прелестного тела. До него донесся едва уловимый звук размеренного дыхания и легкий запах духов. Она лежала, являя собой совершенную красоту, все, чего только мог пожелать мужчина в самых несбыточных снах, а он должен отказывать ей снова и снова. С каждым днем ему становилось все труднее оставаться холодным и отстраненным, возбуждать ее желание и отвергать любовь. Он не мог выносить ее слез, но еще больше – спокойной терпимости, широко раскрытых глаз, полных любви и прощения.
Сколько же можно бороться с ангелом? Он устало опустился на постель, стараясь не разбудить ее. Стойкость и самоотверженность Астры вызывали изумление. Другая отвечала бы ударом на удар, попыталась хотя бы ранить словами, пожаловалась королеве. Чтобы избавиться от мучений. Ричард, привыкший считать Женщин слабыми и ненадежными существами, впервые столкнулся с непреклонной волей в прелестном нежном создании.
Усилием воли он стряхнул с себя сентиментальное настроение. Теперь ему придется думать о детях и об устройстве жизни с Астрой. Он не чувствовал, что готов к этому. У него не было средств содержать семью и совершенно отсутствовал отцовский инстинкт, но все-таки ему не хотелось для своего ребенка такой же тяжелой судьбы, какая была у него самого. До сих пор ему везло в бок, но никто не поручится, что его не убьют в ближайшей битве. И что же тогда станет с Астрой? Она так же бедна, как и он, но по глупости и наивности рассчитывает на помощь друзей. Он же не доверит свое будущее никому.
Ветер перемен то и дело проносился над Англией, превращая лордов в бедняков, разрушая великие семьи. Здесь нет безопасности и, казалось, отсутствует надежда на будущее. Ему представлялось чистым безумием рождать детей для тяжких трудов и неисчислимых бедствий, хотя Писание говорит, что в этом и есть предназначение человека.
Ричард закрыл глаза и дал волю воображению. Доводя до отчаяния, перед ним проплывали картины далекого детства: вот какой-то мужчина ворчит и вздыхает в спальной комнате его матери; бессмысленный взгляд ее темных глаз; синяки, которые время от времени обезображивали ее кремовую кожу.
Сначала он просто испытывал безотчетный страх, но, став старше, познал стыд и насмешки других мальчиков, презрение, написанное на лицах рыцарей, которым он прислуживал. Они называли его, больно раня, ублюдком, сукиным сыном. Постепенно стыд породил гнев. Он стал набрасываться на обидчиков и не раз бывал бит. И тогда маленький Ричард поклялся, что когда-нибудь станет сильным и беспощадным и никто не сможет его победить. Упорные упражнения сделали его неустрашимым, сражения закалили волю, но когда цель, казалось, уже близка, он узнал, что силы и бесстрашия недостаточно. Только земля и деньги давали настоящую власть и уважение окружающих.
Тогда он устремил свои усилия к тому, чтобы стать богатым. Это не казалось такой уж несбыточной мечтой. Многие вознеслись, побеждая на полях сражений, другие удачно женились и таким способом обрели счастье. Но от него почему-то удача всегда ускользала. Нерешительный Генрих колебался, опасаясь возвысить бедного рыцаря, а богатые наследницы игнорировали прекрасное лицо и победоносную улыбку. Он снова и снова оставался с пустыми руками.
Теперь все мечты пошли прахом. Он был оседлан, без гроша в кармане, с беспомощной женой, которая искренне верила в чудеса, Святую Церковь и обожала своего мужа. Эта наивная женщина надеялась, что можно сохранить любовь в браке, и простосердечно полагала, что он никогда не пойдет к проститутке, даже в долгой разлуке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
– Почему? Потому что ты поругался с ней? Не прошло и трех дней с момента свадьбы, а вы уже в ссоре! – Губы Рубинчик расплылись в довольной усмешке.
– Я же сказал, чтобы ты заткнула свою грязную накрашенную пасть!
– Что-то раньше ты никогда не жаловался на мой рот, – издевательски сказала она. – Тебе даже нравилось, как я им управляюсь, заглатывая твой сладкий кусок почти целиком.
– Господи, Рубинчик, чего тебе надо? Ты допросишься, я заткну твой рот кулаком!
– Попробуй, – бесстрашно продолжала разъяренная женщина. – Я не боюсь такого безмозглого осла, как ты. Но ничего, вскоре тебе придется примерить рога. Теперь у твоей прекрасной благородной женушки нет причин держать вместе коленки. Как только ты уедешь из Лондона, она задерет рубашку для любого, у кого хорошо стоит.
Ричард затрясся от гнева и бросился вперед, целясь кулаком в ненавистное лицо. Но прежде чем удар достиг цели, сильные руки схватили его из-за спины.
– Господи, Ричард! Она не стоит этого!
Слова Вилли потонули в ночной тишине. Ричард опомнился. Глупо обращать внимание на слова Рубинчик. Нужно побыстрее уйти из этого грязного местечка, куда-нибудь подальше от зловонного омерзительного Саусварка.
Он оперся на Вилли, сдерживая тошноту.
– Уйдем отсюда, Вилли, – пробормотал он, – Пойдем домой, в Вестминстер.
– Давай, давай. Беги к своей придворной шлюхе, – выкрикнула на прощание Рубинчик, затем повернулась и пошла обратно в таверну, вызывающе покачивая бедрами.
Ричард вытер рукой потное лицо и открыл глаза. Вилли стоял и холодно смотрел на него.
– Ревнуешь?
– Да с чего ты взял? Это твои дурацкие фантазии.
– Думаю, нет. Я слышал, что говорила Рубинчик. Ты хотел ударить ее, потому что потерял самообладание при мысли об измене Астры.
Ричард помотал головой, пытаясь скрыть смущение. Почему он действительно так беспокоится? Почему рассвирепел, подумав о неверности Астры?
– Ты любишь ее, Ричард. Ты болен ею до беспамятства.
– Это от вина.
– Лучше не рассуждай, а прими все как есть. Признайся себе, что любишь Астру.
Ричард облокотился спиной о грубую деревянную стену таверны. Неужели Вилли прав, и он все еще любит Астру, даже после ее предательства? Он не сомневался, что ненавидит ее, но, может быть, в этом-то и была ошибка. План мести не удался: любая насмешка или жестокость по отношению к ней оборачивалась для него сердечной болью. Даже сейчас он чувствовал, как будто истекает кровью от дюжины незаживающих ран. Страдание, застывшее в огромных голубых глазах, ее нежный поцелуй наутро после ночи унижений, отчаяние, сбивающее с ног, – каждая стрела, обращенная против Астры, неизменно возвращалась назад и ранила его. Неужели это и есть любовь?
– Ну пойдем же домой, – упрашивал Вилли. Ричард кивнул и покорно поплелся за товарищем.
Жена спала. В комнате было темно, занавеси над постелью опущены. Закоченевшими пальцами он пытался расшнуровать тунику. В голове вертелись обрывки мыслей. Как подло он ушел от Астры накануне вечером! Она ждала его, молила о любви, а он, смеясь, ушел. Боже, насколько же еще ему хватит сил притворяться, ломать из себя неприступного гордеца!
Он раздвинул полог, пытаясь разглядеть в темноте очертания прелестного тела. До него донесся едва уловимый звук размеренного дыхания и легкий запах духов. Она лежала, являя собой совершенную красоту, все, чего только мог пожелать мужчина в самых несбыточных снах, а он должен отказывать ей снова и снова. С каждым днем ему становилось все труднее оставаться холодным и отстраненным, возбуждать ее желание и отвергать любовь. Он не мог выносить ее слез, но еще больше – спокойной терпимости, широко раскрытых глаз, полных любви и прощения.
Сколько же можно бороться с ангелом? Он устало опустился на постель, стараясь не разбудить ее. Стойкость и самоотверженность Астры вызывали изумление. Другая отвечала бы ударом на удар, попыталась хотя бы ранить словами, пожаловалась королеве. Чтобы избавиться от мучений. Ричард, привыкший считать Женщин слабыми и ненадежными существами, впервые столкнулся с непреклонной волей в прелестном нежном создании.
Усилием воли он стряхнул с себя сентиментальное настроение. Теперь ему придется думать о детях и об устройстве жизни с Астрой. Он не чувствовал, что готов к этому. У него не было средств содержать семью и совершенно отсутствовал отцовский инстинкт, но все-таки ему не хотелось для своего ребенка такой же тяжелой судьбы, какая была у него самого. До сих пор ему везло в бок, но никто не поручится, что его не убьют в ближайшей битве. И что же тогда станет с Астрой? Она так же бедна, как и он, но по глупости и наивности рассчитывает на помощь друзей. Он же не доверит свое будущее никому.
Ветер перемен то и дело проносился над Англией, превращая лордов в бедняков, разрушая великие семьи. Здесь нет безопасности и, казалось, отсутствует надежда на будущее. Ему представлялось чистым безумием рождать детей для тяжких трудов и неисчислимых бедствий, хотя Писание говорит, что в этом и есть предназначение человека.
Ричард закрыл глаза и дал волю воображению. Доводя до отчаяния, перед ним проплывали картины далекого детства: вот какой-то мужчина ворчит и вздыхает в спальной комнате его матери; бессмысленный взгляд ее темных глаз; синяки, которые время от времени обезображивали ее кремовую кожу.
Сначала он просто испытывал безотчетный страх, но, став старше, познал стыд и насмешки других мальчиков, презрение, написанное на лицах рыцарей, которым он прислуживал. Они называли его, больно раня, ублюдком, сукиным сыном. Постепенно стыд породил гнев. Он стал набрасываться на обидчиков и не раз бывал бит. И тогда маленький Ричард поклялся, что когда-нибудь станет сильным и беспощадным и никто не сможет его победить. Упорные упражнения сделали его неустрашимым, сражения закалили волю, но когда цель, казалось, уже близка, он узнал, что силы и бесстрашия недостаточно. Только земля и деньги давали настоящую власть и уважение окружающих.
Тогда он устремил свои усилия к тому, чтобы стать богатым. Это не казалось такой уж несбыточной мечтой. Многие вознеслись, побеждая на полях сражений, другие удачно женились и таким способом обрели счастье. Но от него почему-то удача всегда ускользала. Нерешительный Генрих колебался, опасаясь возвысить бедного рыцаря, а богатые наследницы игнорировали прекрасное лицо и победоносную улыбку. Он снова и снова оставался с пустыми руками.
Теперь все мечты пошли прахом. Он был оседлан, без гроша в кармане, с беспомощной женой, которая искренне верила в чудеса, Святую Церковь и обожала своего мужа. Эта наивная женщина надеялась, что можно сохранить любовь в браке, и простосердечно полагала, что он никогда не пойдет к проститутке, даже в долгой разлуке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104