Уэйд отпустил Кэтлин, больше не сдерживая усмешку, которая расплылась на его лице. Он прислонил ружье к стене сарая и подошел к брату, чтобы пожать ему руку, и в следующее мгновение братья Баркли принялись обниматься и хлопать друг друга по спине.
Кэтлин видела, что они искренне любят друг друга. Напряжение и возмущение Уэйда исчезли, и когда он отпустил брата, вид у него был вполне умиротворенный.
— Как долго ты сможешь пробыть здесь? — спросил он.
— Пару дней. Пока ты мне все не выложишь об этих бандитах, после чего я пойду их выслеживать. — Он потер подбородок. — Никого Риз так не ненавидел, как угонщиков скота.
Риз. Опять Риз! Братья Баркли знали его, любили, сделали своим божеством. Ну а почему бы нет? — с горечью спросила себя Кэтлин. Он вырастил их, был им отцом в этом просторном, удобном доме — доме, где она, Кэтлин, оказалась посторонней.
Она отвернулась, охваченная знакомой болью.
— Не буду вам мешать, — спокойно сказала она, холодно посмотрев на каждого из братьев, и вернулась в дом. Когда она сообщила Франческе, что приехал Ник, та пришла в восторг и засуетилась на кухне, торопясь приготовить гостю поесть.
Кэтлин накрыла стол белой кружевной скатертью и поставила красивые тарелки с белыми и голубыми цветочками. Франческа в это время носилась от буфета к плите и в кладовую, точно охваченная пламенем. Когда вошли Уэйд с Ником, Кэтлин расставляла кофейные чашки и резала яблочный пирог, а сияющая Франческа вплывала в столовую, неся блюдо с нарезанной ветчиной, фасолью в густом соусе из патоки и лука и толстыми кусками дрожжевого хлеба.
— Присоединяйтесь к нам, — сказал Ник, обращаясь к Кэтлин, когда та направилась к лестнице.
Он обладал таким же обаянием и спокойными манерами, как и Уэйд, и почему-то она не смогла отказаться. Садясь за стол, Кэтлин почувствовала на себе взгляд Уэйда, но не посмотрела на него.
Во время этой поздней послеполуденной трапезы она говорила немного, в основном слушая беседу братьев, которые то и дело наполняли свои тарелки. Между ними существовало веселое товарищество, тепло, которое показалось Кэтлин сродни тому, что чувствовали друг к другу она и Бекки. Но оба они были мужчинами, ровнями и, несмотря на все свои дружеские препирательства, ощущали себя таковыми. Бекки же была всего лишь девочкой, подумала Кэтлин с болью, маленькой девочкой, которая нуждается в присмотре старшей сестры.
— Ну, Кэтлин. — Ник повернулся к ней, сверкнув великолепной улыбкой, когда она поставила свою чашку с кофе на блюдце. — Как вам нравится ранчо «Синяя даль»?
— Кое-что нравится, — неохотно призналась она, ощущая, что проницательный взгляд Уэйда устремлен на нее.
— И что же именно?
— Ну. — Кэтлин немного помедлила. — Дом, разумеется, очень хорош — просторный и удобный. И место… очень красивое.
— Красивое? И это все?
Вопреки желанию Кэтлин ее улыбка перешла в смех.
— Ну ладно, оно потрясающее… в особенности горы. А когда солнце садится, небо пылает необыкновенно красивыми красками, фиолетовой и розовой, и такой великолепный золотой цвет — чистый, светящийся…
Она осеклась, смущенная собственными восторгами, и, украдкой бросив взгляд на Уэйда, холодно закончила:
— Тем не менее я предпочитаю восток.
— Понятно, — серьезно кивнул Ник. Его внимательный взгляд скользнул с брата на золотоволосую девушку, от которой тот прямо-таки не мог отвести глаз. — А мой братец? Он хорошо о вас заботился? — медленно выговорил он.
Сначала Кэтлин хотелось сказать, что Уэйд вел себя с ней совершенно невыносимо, но все же она сказала правду:
— Он спас мне жизнь. — И неловко потупилась.
— Это меня не удивляет. Я никого не знаю в наших местах, кто мог бы лучше Уэйда помочь человеку, попавшему в неприятное положение.
— К сожалению, «Неприятность» — это ее второе имя, — сказал тот.
Кэтлин подняла голову, ее зеленые глаза сверкнули.
— Если от меня столько неприятностей, — возразила она, невинно улыбаясь, — то почему бы вам не облегчить свое положение и не купить мою долю, чтобы я могла вернуться в Филадельфию?
— Риз учил меня, что никогда не следует выбирать легких путей. — Уэйд внимательно смотрел на ее вспыхнувшее лицо и сердитые глаза, а потом оттолкнул стул от стола. — Пошли. Вам нужно было в город.
— Но вы, наверное, хотите побыть с вашим братом?
— Кто это сказал? — Уэйд обошел вокруг стола. — И потом, вы собирались отослать письмо вашей сестре.
Он смотрел на Кэтлин спокойно и одновременно ласково, отчего она неизменно испытывала какое-то непонятное стеснение в груди. Что за невозможный человек! Грубый, как дикарь, и в то же время в нем столько нежности, что иногда он не в силах это скрыть.
Неудивительно, что его чувства так же противоречивы, как и он сам.
Она перевела взгляд с него на Ника, в молчаливом раздумье откинувшегося на спинку стула.
— Это может подождать и до завтра, — услышала Кэтлин свой тихий голос, поднимаясь со стула. — Вам с Ником нужно побыть вместе.
И прежде чем кто-то из них успел возразить, поспешно вышла из столовой.
Когда ее шаги зазвучали на лестнице, Ник пристально посмотрел на брата.
— Так это, — медленно сказал он, — и есть давно пропавшая дочка Риза?
— И что из этого? — Уэйд поднял чашку с кофе.
— Чертовски красивая женщина, — заметил Ник, когда Уэйд, отхлебнув немного, вопросительно взглянул на него.
— Ну?
— Хотя кажется кокетливой. Не захотела оставаться здесь, когда ты рядом. — Глаза Ника были по-прежнему устремлены на Уэйда.
Тот пожал плечами.
— Ты заметил?
— Заметил. И еще заметил, как ты смотришь на нее.
— Да-а? И как же?
— Как будто нашел рудник, полный сверкающего золота, и тебе не терпится присвоить его. Но в то же время тебе кажется, что едва ты к нему прикоснешься, он исчезнет.
Уэйд ничего не ответил, молча подошел к окну и уставился на горы, которые Кэтлин, по ее признанию, полюбила.
— Так почему же ты с ней повздорил там, у сарая? Обычно, братец, у тебя с леди все идет куда как гладко.
— Ну… я никогда не встречал таких леди, как Кэтлин Саммерз. — Уэйд повернулся, встретился глазами с братом и нахмурился. — Она хочет уехать и продать мне свою долю, а я не могу ее отпустить. Ризу почему-то хотелось, чтобы она жила здесь.
Ник кивнул.
— Я знаю условия завещания. — Он помолчал. — Так что же ты собираешься делать?
— Буду бороться с ней, пока она не сдастся, — рявкнул Уэйд.
— Может, стоит подумать, а, братец? Не потому, что я считаю себя большим знатоком, чем ты, когда дело касается женщин, — я, черт побери, никогда не видел, чтобы мужчина мог подцепить хорошеньких женщин столько, сколько ты, бросив им всего-навсего «Как поживаете, мэм? « — но… помнишь, я сказал, что она показалась мне кокетливой?
— И что же?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81