– Как приятно знать, что есть вещи; которые никогда не меняются.
Неожиданное появление мужчины вызвало ропот среди дам, потому что этот закуток и соседняя комната предназначались исключительно для женщин. Но леди Альберта нисколько не смутилась.
– Рис! – радостно приветствовала она вошедшего. – Что вы здесь делаете?
– Ищу вас, конечно, – отвечал герцог Сент-Сайрес, и хотя Пруденс не отрывала глаз от работы, она поняла, что, разговаривая, он подошел ближе. – Мы ведь должны танцевать вальс, или это мне только пригрезилось?
– Не пригрезилось. – Леди Альберта засмеялась, с появлением герцога ее настроение изменилось в лучшую сторону. – Но вы должны уйти отсюда. Будет скандал.
– Неужели? – Сент-Сайрес подошел еще ближе и оказался рядом со стоявшей на коленях Пруденс. Он заслонил ей свет, поэтому Пруденс перестала шить и бросила на герцога быстрый взгляд. В свои двадцать восемь лет она никогда не видела герцогов, а такой славный лорд не мог не вызвать любопытства у любой женщины. Но она мало что увидела. Свет от газовых ламп падал на него сзади, так что Пруденс рассмотрела только очертания фигуры в черном, снежно-белое пятно рубашки и светлые волосы.
Возвращаясь к шитью, она с ужасом обнаружила, что широкие плечи герцога лишили ее остатков света, при котором еще можно было работать. Однако просить его подвинуться было бы дерзостью, а она не хотела обрушить на себя еще больший гнев леди Альберты, вызвав неудовольствие ее будущего мужа. Пруденс еще ниже склонилась над шитьем, однако дело продвигалось медленно.
– Рис, вам надо уйти, – повторила леди Альберта, все еще смеясь. – Вам не следовало заходить сюда, вы понимаете.
– Почему же?
– Это не принято.
– Именно потому я здесь. Еще потому, что не нашел вас в бальном зале и в своих поисках отважился вторгнуться на женскую территорию. Хотя боюсь, что слишком поздно, потому что уже слышу звуки Штрауса.
– Звуки чего?
– Штрауса, дорогая, – терпеливо сказал герцог. – Вальс начался без нас.
Девица издала испуганный вопль.
– Нет смысла заставлять дрожать стекла, Альберта, – сказал Сент-Сайрес, и Пруденс улыбнулась про себя, подумав, что, возможно, джентльмен совсем не настолько очарован Альбертой, как она им. – Это всего лишь вальс. Потанцуем в другой раз.
– Мы должны танцевать сейчас, но эта Босуорт, кажется, не способна справиться с пустяковой починкой платья.
Улыбка исчезла с лица Пруденс, ее охватило желание вонзить иголку в ногу леди Альберты. Всего лишь слегка уколоть, оправдывала она себя. А потом можно долго извиняться за свою неловкость.
Как ни заманчива была эта мысль, Пруденс знала, что не может осуществить желание. Эта молоденькая особа была дочерью богатого графа, а она сама – жалкой швеей. Она не могла позволить себе мимолетное удовлетворение, рискуя потерять место.
Отчаянно стараясь ускорить работу и избавиться от ужасной девицы, Пруденс локтем легко толкнула ногу джентльмена, чтобы привлечь его внимание.
– Если позволите, сэр, – произнесла она, не отрывая глаз от работы, – не могли бы вы отойти немного в сторону? Вы заслоняете мне свет.
Леди Альберта зашлась в негодовании:
– Какая дерзость!
– Берт, что это вы? – Джентльмен казался более удивленным, чем рассерженным, но если Пруденс понадеялась, что ей удастся избежать гнева дочери графа, то она ошиблась.
– Перед вами герцог Сент-Сайрес, – заявила леди Альберта, как если бы Пруденс еще не знала этого, и ногой отшвырнула рабочую корзинку Пруденс, содержимое которой рассыпалось по ковру. – Как вы смеете указывать ему, что делать?!
Пруденс испуганно смотрела на разбросанные принадлежности для шитья, в страхе сознавая, что, несмотря на все ее попытки, преодолевая отвращение, быть угодливой, ей все же предстоит потерять место прежде, чем закончится ночь. Если она не найдет другую работу, придется вернуться в Суссекс и жить у дяди Стивена и тети Эдит. Ужасная перспектива.
– Но это всего лишь оправданная просьба, я неудачно встал между леди и ее портнихой, – доброжелательно сказал герцог, вызвав у Пруденс вздох облегчения. – Будет лучше, если я ей последую.
К ее удивлению, вместо того чтобы отойти в сторону, он опустился на колени. Пруденс видела, как его руки перевернули опрокинутую корзинку и потянулись за коробочкой с булавками.
– О, не надо, сэр, – прошептала она смущенно. – Не беспокойтесь.
– Никакого беспокойства, уверяю вас.
Протягивая нить через шелк, Пруденс глянула в сторону герцога и увидела, что он рассматривает ее. Их взгляды встретились, сердце у Пруденс дрогнуло, на миг она забыла о шитье.
Сент-Сайрес был необыкновенно хорош собой. Так хороша бывает осень в Йоркшире, когда буковые леса приобретают все оттенки золота, а луга, еще зеленые, морозец трогает серебром. Пруденс уловила исходивший от него запах, сложный запах, вызывающий на память землю, торф, дымные лесные костры и ароматный яблочный сидр ее детства.
Губы у нее приоткрылись, и она, втягивая в себя воздух, потянулась к нему. Он чуть насмешливо улыбнулся, отчего Пруденс стало казаться, что он прочитал ее мысли и теперь посмеивается над ее деревенской непосредственностью. Но ей было все равно. От него исходил божественный запах.
Серо-зеленые глаза герцога изучали ее лицо с обезоруживающей открытостью, и Пруденс не смогла отвести взгляд. Все еще чуть улыбаясь, он наклонился и оказался совсем близко. Его запястье коснулось ее колена – она вздрогнула, лишаясь присутствия духа, но он только поднял с пола ее ножницы и бросил их в корзинку. Вслед за этим его густые ресницы опустились, улыбка стала шире, открыв зубы, которые оказались удивительно ровными и такими же белоснежными, как его рубашка.
– Умоляю вас, вернитесь к шитью, – проговорил он так тихо, чтобы услышала только она. – Я не вынесу, если Альберта снова начнет вопить.
Сдержав смех, Пруденс заставила себя сосредоточиться на работе, а он продолжил собирать раскатившиеся катушки ниток. Никогда раньше Пруденс не приходилось оказываться рядом с таким великолепным мужчиной, и она продолжала украдкой поглядывать на него во время работы.
Она отметила, что его вечерний костюм был безупречен и сшит по последней моде. Однако он не во всем следовал моде. Его густые волосы, в свете газовых ламп вспыхивающие рыжеватыми бликами, слегка вились, что свидетельствовало о нежелании усмирять их с помощью масла для волос. Лицо было чисто выбрито, что не соответствовало моде, но, по мнению Пруденс, отсутствие усов и бороды шло ему. Бородка исказила бы линии худощавого лица, скрыла бы мужественный подбородок, а усы отвлекали бы от прекрасной формы рта и римского носа. Никогда в жизни Пруденс не приходилось видеть такого красивого мужчину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Неожиданное появление мужчины вызвало ропот среди дам, потому что этот закуток и соседняя комната предназначались исключительно для женщин. Но леди Альберта нисколько не смутилась.
– Рис! – радостно приветствовала она вошедшего. – Что вы здесь делаете?
– Ищу вас, конечно, – отвечал герцог Сент-Сайрес, и хотя Пруденс не отрывала глаз от работы, она поняла, что, разговаривая, он подошел ближе. – Мы ведь должны танцевать вальс, или это мне только пригрезилось?
– Не пригрезилось. – Леди Альберта засмеялась, с появлением герцога ее настроение изменилось в лучшую сторону. – Но вы должны уйти отсюда. Будет скандал.
– Неужели? – Сент-Сайрес подошел еще ближе и оказался рядом со стоявшей на коленях Пруденс. Он заслонил ей свет, поэтому Пруденс перестала шить и бросила на герцога быстрый взгляд. В свои двадцать восемь лет она никогда не видела герцогов, а такой славный лорд не мог не вызвать любопытства у любой женщины. Но она мало что увидела. Свет от газовых ламп падал на него сзади, так что Пруденс рассмотрела только очертания фигуры в черном, снежно-белое пятно рубашки и светлые волосы.
Возвращаясь к шитью, она с ужасом обнаружила, что широкие плечи герцога лишили ее остатков света, при котором еще можно было работать. Однако просить его подвинуться было бы дерзостью, а она не хотела обрушить на себя еще больший гнев леди Альберты, вызвав неудовольствие ее будущего мужа. Пруденс еще ниже склонилась над шитьем, однако дело продвигалось медленно.
– Рис, вам надо уйти, – повторила леди Альберта, все еще смеясь. – Вам не следовало заходить сюда, вы понимаете.
– Почему же?
– Это не принято.
– Именно потому я здесь. Еще потому, что не нашел вас в бальном зале и в своих поисках отважился вторгнуться на женскую территорию. Хотя боюсь, что слишком поздно, потому что уже слышу звуки Штрауса.
– Звуки чего?
– Штрауса, дорогая, – терпеливо сказал герцог. – Вальс начался без нас.
Девица издала испуганный вопль.
– Нет смысла заставлять дрожать стекла, Альберта, – сказал Сент-Сайрес, и Пруденс улыбнулась про себя, подумав, что, возможно, джентльмен совсем не настолько очарован Альбертой, как она им. – Это всего лишь вальс. Потанцуем в другой раз.
– Мы должны танцевать сейчас, но эта Босуорт, кажется, не способна справиться с пустяковой починкой платья.
Улыбка исчезла с лица Пруденс, ее охватило желание вонзить иголку в ногу леди Альберты. Всего лишь слегка уколоть, оправдывала она себя. А потом можно долго извиняться за свою неловкость.
Как ни заманчива была эта мысль, Пруденс знала, что не может осуществить желание. Эта молоденькая особа была дочерью богатого графа, а она сама – жалкой швеей. Она не могла позволить себе мимолетное удовлетворение, рискуя потерять место.
Отчаянно стараясь ускорить работу и избавиться от ужасной девицы, Пруденс локтем легко толкнула ногу джентльмена, чтобы привлечь его внимание.
– Если позволите, сэр, – произнесла она, не отрывая глаз от работы, – не могли бы вы отойти немного в сторону? Вы заслоняете мне свет.
Леди Альберта зашлась в негодовании:
– Какая дерзость!
– Берт, что это вы? – Джентльмен казался более удивленным, чем рассерженным, но если Пруденс понадеялась, что ей удастся избежать гнева дочери графа, то она ошиблась.
– Перед вами герцог Сент-Сайрес, – заявила леди Альберта, как если бы Пруденс еще не знала этого, и ногой отшвырнула рабочую корзинку Пруденс, содержимое которой рассыпалось по ковру. – Как вы смеете указывать ему, что делать?!
Пруденс испуганно смотрела на разбросанные принадлежности для шитья, в страхе сознавая, что, несмотря на все ее попытки, преодолевая отвращение, быть угодливой, ей все же предстоит потерять место прежде, чем закончится ночь. Если она не найдет другую работу, придется вернуться в Суссекс и жить у дяди Стивена и тети Эдит. Ужасная перспектива.
– Но это всего лишь оправданная просьба, я неудачно встал между леди и ее портнихой, – доброжелательно сказал герцог, вызвав у Пруденс вздох облегчения. – Будет лучше, если я ей последую.
К ее удивлению, вместо того чтобы отойти в сторону, он опустился на колени. Пруденс видела, как его руки перевернули опрокинутую корзинку и потянулись за коробочкой с булавками.
– О, не надо, сэр, – прошептала она смущенно. – Не беспокойтесь.
– Никакого беспокойства, уверяю вас.
Протягивая нить через шелк, Пруденс глянула в сторону герцога и увидела, что он рассматривает ее. Их взгляды встретились, сердце у Пруденс дрогнуло, на миг она забыла о шитье.
Сент-Сайрес был необыкновенно хорош собой. Так хороша бывает осень в Йоркшире, когда буковые леса приобретают все оттенки золота, а луга, еще зеленые, морозец трогает серебром. Пруденс уловила исходивший от него запах, сложный запах, вызывающий на память землю, торф, дымные лесные костры и ароматный яблочный сидр ее детства.
Губы у нее приоткрылись, и она, втягивая в себя воздух, потянулась к нему. Он чуть насмешливо улыбнулся, отчего Пруденс стало казаться, что он прочитал ее мысли и теперь посмеивается над ее деревенской непосредственностью. Но ей было все равно. От него исходил божественный запах.
Серо-зеленые глаза герцога изучали ее лицо с обезоруживающей открытостью, и Пруденс не смогла отвести взгляд. Все еще чуть улыбаясь, он наклонился и оказался совсем близко. Его запястье коснулось ее колена – она вздрогнула, лишаясь присутствия духа, но он только поднял с пола ее ножницы и бросил их в корзинку. Вслед за этим его густые ресницы опустились, улыбка стала шире, открыв зубы, которые оказались удивительно ровными и такими же белоснежными, как его рубашка.
– Умоляю вас, вернитесь к шитью, – проговорил он так тихо, чтобы услышала только она. – Я не вынесу, если Альберта снова начнет вопить.
Сдержав смех, Пруденс заставила себя сосредоточиться на работе, а он продолжил собирать раскатившиеся катушки ниток. Никогда раньше Пруденс не приходилось оказываться рядом с таким великолепным мужчиной, и она продолжала украдкой поглядывать на него во время работы.
Она отметила, что его вечерний костюм был безупречен и сшит по последней моде. Однако он не во всем следовал моде. Его густые волосы, в свете газовых ламп вспыхивающие рыжеватыми бликами, слегка вились, что свидетельствовало о нежелании усмирять их с помощью масла для волос. Лицо было чисто выбрито, что не соответствовало моде, но, по мнению Пруденс, отсутствие усов и бороды шло ему. Бородка исказила бы линии худощавого лица, скрыла бы мужественный подбородок, а усы отвлекали бы от прекрасной формы рта и римского носа. Никогда в жизни Пруденс не приходилось видеть такого красивого мужчину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67