Что он не посмеет? Я не знала! Я говорила ему сбивчиво о том, что я замужем, а он слушал, словно пытаясь запомнить каждое мое слово. Но рука моя находилась в его руках. Почему он так смотрит на меня? Куда делась насмешка в его глазах? Я вижу в них упрек и ожидание. Чего ждет от меня человек с сильными руками, в которых столь спокойно моей маленькой ладони?
— Нам нельзя видеться, — сказал кто-то, и я поняла, что сказала это я.
Когда он ушел, я почувствовала себя разбитой, не сумела заснуть всю ночь. С того момента, как он поцеловал мне руку, ко мне вернулись все мои мысли о собственной греховности. Я поняла, что изменила мужу. Изменила в мыслях своих и уже не искала себе оправданий.
Но увидеться нам пришлось. Соседка пригласила меня на новое варенье. Сначала я хотела отказаться, даже написала записку и думала передать ее с Таней, но потом решила, что иначе весь день буду скучать, и изменила свое мнение. Гостей было много, мы пили чай с вареньем, смеялись, засиделись до обеда, и я начала прощаться с хозяевами. Меня долго не хотели отпускать, но все же я ушла и по дороге на свою дачу встретила Вадима Александровича. Мы раскланялись, я совершенно не знала, как повести себя. Он же был весел и беспечен, как истинный дачник, и предложил проводить меня. Разговор у нас неожиданно зашел о модной теософии, которой я не увлекалась.
— Сейчас все общество только и говорит, что о мистике, тайных ложах, масонстве и пророках, — сказала я. — Все это игры.
— Вы находите?
— Уверена. — Но тут я посмотрела на него и поняла, что серьезного разговора не получится. — А вы смеетесь надо мной! Признайтесь, смеетесь! Вы считаете, что я…
— Самая красивая женщина на свете! — уверил меня Любомирский.
— Вы говорите, как все мои поклонники! Он рассмеялся.
— Анна Николаевна, милая моя Анна Николаевна! Скажите, а сами вы не состоите ни при какой мистической ложе?
Пришлось и мне улыбнуться.
— Нам нельзя распространять информацию среди непосвященных!
— Ловко отпарировали! Сдаюсь. И вопросов у меня больше нет! Но есть предложение. Я сам давно не практиковал, не было подходящей компании, да и желания тоже не было, но ваше общество располагает. Спиритизм вас интересует?
— Я ни разу не пробовала вызывать духов! — призналась я.
— Неужели? Мне придется лишить вас девственности в известном смысле…
Я поняла, что краснею, потом с недовольством легко ударила его по руке веером.
— Мне следует прогнать вас! — пригрозила я. — Вы себе позволяете много лишнего.
Вадим Александрович шел рядом и повторял:
— Анна Николаевна, простите!
— Как вы смеете!.. — бросила я.
— Простите, — еще раз сказал Любомирский. — Так что, мне готовится к сеансу?
Конечно, я уже простила его, к тому же меня распирало любопытство, но все равно я сказала:
— Ох, можно подумать, что вы великий вызыватель духов! Или как это называется? Вадим Александрович, прекратите видеть во мне глупенькую девочку!
— Ничуть! — возразил он. — Но что вы скажете — мне приходить сегодня ночью?
Мы остановились около низенькой калитки, в зеленых зарослях утопал дачный домик.
— Ночью? — переспросила я. — Отчего же обязательно ночью?
— Иначе духа не вызвать…
Я разволновалась, но Вадим Александрович сказал:
— Если вам станет страшно, то мы немедленно прекратим эти глупые шутки. Даю вам честное слово.
Полночь была переполнена пиликаньем сверчков, шорохами сада, который вставал черной громадой сразу же в нескольких шагах от террасы, где стояли столик и плетеные кресла. В тяжелых старомодных канделябрах высились свечи. Несмотря на душную ночь, я куталась в легкую шаль, нервничала, перебирала локоны.
Любомирский пришел ровно в двенадцать, я слышала, как били часы. Он улыбнулся мне и положил на стол большую шахматную доску. В недоумении я пожала плечами:
— Я думала — будет спиритический сеанс, а вы принесли шахматы. Спешу вас разочаровать: я скучный соперник, вы сделаете мне мат на второй минуте нашей игры!..
— О нет! В шахматы мы не будем играть. Взгляните на доску внимательнее.
Я пригляделась и воскликнула:
— Здесь буквы! И не по алфавиту… Русские, латинские, греческие — ничего не понимаю.
Вадим Александрович положил на стол еще и крохотное фарфоровое блюдце.
— Кого бы вы хотели пригласить для беседы?
— Юлия Цезаря, — сказала я.
— Вот видите, нам как раз пригодятся латинские буквы.
— Подождите! — решительно запротестовала я. — Я пошутила! Моя латынь отвратительна. Не надо…
Вадим Александрович заговорил и насмешливо, и серьезно одновременно:
— У меня есть один знакомый призрак, я могу вызвать его, а вы при желании сможете задать ему интересующие вас вопросы. Но я хочу предупредить вас, что всяческое вызывание призраков есть грех, и наши действия непременно осудит ваш духовный отец и, возможно, наложит на вас епитимью.
Мои пальцы начали дрожать, и дрожь постепенно охватила всю меня.
— Я все понимаю!.. Я согласна!.. — едва смогла произнести я.
Вадим разложил странную доску, положил на нее блюдце, опустил на блюдце пальцы и сосредоточился на своих мыслях, смотрел на блюдце под своими пальцами, и я видела, как потемнели его глаза. Я немного испуганно наблюдала за его действиями. Поднялся ветер и погасил одну свечу. Блюдце начало двигаться по доске.
— Анна Николаевна, вы можете спрашивать, — сказал Любомирский.
Какое-то время я молча наблюдала за блюдцем, но потом осмелилась сказать:
— Можно ли мне спросить так, чтобы не могли слышать вы?
— Спросите про себя, — посоветовал он.
Я прошептала одними губами свой вопрос, перебирая бахрому шали, потом прикрыла глаза ладонью и, наконец, взглянула на доску.
— Будьте внимательны, — предупредил Вадим Александрович. — Если не верите мне, я могу даже не смотреть на буквы.
И он смотрел на меня, а блюдце само выбирало, что мне ответить.
— «Л — ю — б — о…» — медленно читала по буквам я. — Но это очевидно!.. — пожимая плечами, заметила я, но не стала развивать свою мысль. — «Любовь есть причина бед…» — сложилась фраза, и мне стало холодно и страшно одновременно. — Господи, что же это такое! Вадим Александрович, умоляю вас, прекратите!.. Я не могу больше! Мне страшно!
Вадим Александрович прекратил сеанс, поспешно подошел ко мне, обнял за плечи. Я была изумлена, возбуждена, испугана, мои пальцы отчаянно дрожали.
— Скажите, что эти слова — неправда! — попросила я.
— Это не мои слова! — сказал Любомирский мягко. — Но духи могут лгать.
— Это ложь, Вадим Александрович! — сказала я. — Ложь.
Вадим Александрович взял мою руку, поцеловал. И тихо сказал:
— Не принимайте слова близко к сердцу…
— Я испугалась, — таким же шепотом ответила я. — Мне никогда не было так страшно. Словно ко мне подошел совершенно незнакомый человек, которого я и увидеть не могу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
— Нам нельзя видеться, — сказал кто-то, и я поняла, что сказала это я.
Когда он ушел, я почувствовала себя разбитой, не сумела заснуть всю ночь. С того момента, как он поцеловал мне руку, ко мне вернулись все мои мысли о собственной греховности. Я поняла, что изменила мужу. Изменила в мыслях своих и уже не искала себе оправданий.
Но увидеться нам пришлось. Соседка пригласила меня на новое варенье. Сначала я хотела отказаться, даже написала записку и думала передать ее с Таней, но потом решила, что иначе весь день буду скучать, и изменила свое мнение. Гостей было много, мы пили чай с вареньем, смеялись, засиделись до обеда, и я начала прощаться с хозяевами. Меня долго не хотели отпускать, но все же я ушла и по дороге на свою дачу встретила Вадима Александровича. Мы раскланялись, я совершенно не знала, как повести себя. Он же был весел и беспечен, как истинный дачник, и предложил проводить меня. Разговор у нас неожиданно зашел о модной теософии, которой я не увлекалась.
— Сейчас все общество только и говорит, что о мистике, тайных ложах, масонстве и пророках, — сказала я. — Все это игры.
— Вы находите?
— Уверена. — Но тут я посмотрела на него и поняла, что серьезного разговора не получится. — А вы смеетесь надо мной! Признайтесь, смеетесь! Вы считаете, что я…
— Самая красивая женщина на свете! — уверил меня Любомирский.
— Вы говорите, как все мои поклонники! Он рассмеялся.
— Анна Николаевна, милая моя Анна Николаевна! Скажите, а сами вы не состоите ни при какой мистической ложе?
Пришлось и мне улыбнуться.
— Нам нельзя распространять информацию среди непосвященных!
— Ловко отпарировали! Сдаюсь. И вопросов у меня больше нет! Но есть предложение. Я сам давно не практиковал, не было подходящей компании, да и желания тоже не было, но ваше общество располагает. Спиритизм вас интересует?
— Я ни разу не пробовала вызывать духов! — призналась я.
— Неужели? Мне придется лишить вас девственности в известном смысле…
Я поняла, что краснею, потом с недовольством легко ударила его по руке веером.
— Мне следует прогнать вас! — пригрозила я. — Вы себе позволяете много лишнего.
Вадим Александрович шел рядом и повторял:
— Анна Николаевна, простите!
— Как вы смеете!.. — бросила я.
— Простите, — еще раз сказал Любомирский. — Так что, мне готовится к сеансу?
Конечно, я уже простила его, к тому же меня распирало любопытство, но все равно я сказала:
— Ох, можно подумать, что вы великий вызыватель духов! Или как это называется? Вадим Александрович, прекратите видеть во мне глупенькую девочку!
— Ничуть! — возразил он. — Но что вы скажете — мне приходить сегодня ночью?
Мы остановились около низенькой калитки, в зеленых зарослях утопал дачный домик.
— Ночью? — переспросила я. — Отчего же обязательно ночью?
— Иначе духа не вызвать…
Я разволновалась, но Вадим Александрович сказал:
— Если вам станет страшно, то мы немедленно прекратим эти глупые шутки. Даю вам честное слово.
Полночь была переполнена пиликаньем сверчков, шорохами сада, который вставал черной громадой сразу же в нескольких шагах от террасы, где стояли столик и плетеные кресла. В тяжелых старомодных канделябрах высились свечи. Несмотря на душную ночь, я куталась в легкую шаль, нервничала, перебирала локоны.
Любомирский пришел ровно в двенадцать, я слышала, как били часы. Он улыбнулся мне и положил на стол большую шахматную доску. В недоумении я пожала плечами:
— Я думала — будет спиритический сеанс, а вы принесли шахматы. Спешу вас разочаровать: я скучный соперник, вы сделаете мне мат на второй минуте нашей игры!..
— О нет! В шахматы мы не будем играть. Взгляните на доску внимательнее.
Я пригляделась и воскликнула:
— Здесь буквы! И не по алфавиту… Русские, латинские, греческие — ничего не понимаю.
Вадим Александрович положил на стол еще и крохотное фарфоровое блюдце.
— Кого бы вы хотели пригласить для беседы?
— Юлия Цезаря, — сказала я.
— Вот видите, нам как раз пригодятся латинские буквы.
— Подождите! — решительно запротестовала я. — Я пошутила! Моя латынь отвратительна. Не надо…
Вадим Александрович заговорил и насмешливо, и серьезно одновременно:
— У меня есть один знакомый призрак, я могу вызвать его, а вы при желании сможете задать ему интересующие вас вопросы. Но я хочу предупредить вас, что всяческое вызывание призраков есть грех, и наши действия непременно осудит ваш духовный отец и, возможно, наложит на вас епитимью.
Мои пальцы начали дрожать, и дрожь постепенно охватила всю меня.
— Я все понимаю!.. Я согласна!.. — едва смогла произнести я.
Вадим разложил странную доску, положил на нее блюдце, опустил на блюдце пальцы и сосредоточился на своих мыслях, смотрел на блюдце под своими пальцами, и я видела, как потемнели его глаза. Я немного испуганно наблюдала за его действиями. Поднялся ветер и погасил одну свечу. Блюдце начало двигаться по доске.
— Анна Николаевна, вы можете спрашивать, — сказал Любомирский.
Какое-то время я молча наблюдала за блюдцем, но потом осмелилась сказать:
— Можно ли мне спросить так, чтобы не могли слышать вы?
— Спросите про себя, — посоветовал он.
Я прошептала одними губами свой вопрос, перебирая бахрому шали, потом прикрыла глаза ладонью и, наконец, взглянула на доску.
— Будьте внимательны, — предупредил Вадим Александрович. — Если не верите мне, я могу даже не смотреть на буквы.
И он смотрел на меня, а блюдце само выбирало, что мне ответить.
— «Л — ю — б — о…» — медленно читала по буквам я. — Но это очевидно!.. — пожимая плечами, заметила я, но не стала развивать свою мысль. — «Любовь есть причина бед…» — сложилась фраза, и мне стало холодно и страшно одновременно. — Господи, что же это такое! Вадим Александрович, умоляю вас, прекратите!.. Я не могу больше! Мне страшно!
Вадим Александрович прекратил сеанс, поспешно подошел ко мне, обнял за плечи. Я была изумлена, возбуждена, испугана, мои пальцы отчаянно дрожали.
— Скажите, что эти слова — неправда! — попросила я.
— Это не мои слова! — сказал Любомирский мягко. — Но духи могут лгать.
— Это ложь, Вадим Александрович! — сказала я. — Ложь.
Вадим Александрович взял мою руку, поцеловал. И тихо сказал:
— Не принимайте слова близко к сердцу…
— Я испугалась, — таким же шепотом ответила я. — Мне никогда не было так страшно. Словно ко мне подошел совершенно незнакомый человек, которого я и увидеть не могу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47