— Что ж, мне было приятно стать еще одной строчкой в вашем списке, графиня, — добавил он с язвительной улыбкой на устах. — Я считаю, что приобрел бесценный опыт. А вы… Продолжайте и дальше позволять вашему мужу избивать вас, чтобы только не пострадал непорочный фасад вашего семейства, обращенный к вашей матери, вашей королеве и вашему обществу. — Кит возвышался над Анджелой, словно ангел мщения — воинственный и беспощадный, при этом сохраняя на лице бесстрастное выражение.
— Если бы я была мужчиной, я развелась бы не задумываясь, поскольку мы оба знаем, что этот мир принадлежит вам. — Анджеле было обидно выслушивать лекции о супружеской жизни от мужчины с подобным сомнительным прошлым.
— Но тем не менее ты в совершенстве овладела искусством манипулировать этим «мужским миром».
— Я просто стараюсь в нем выжить, — отвечала Анджела, думая, насколько же мало он знает о ее жизни. — В этом мне помогает состояние, которым я владею. Однако мы оба знаем, что деньги еще не все. Их власть не безгранична.
— Значит, конец? — спросил Кит. Казалось, он не слышал ничего из того, что говорила Анджела.
— Я не могу развестись с ним, если только он не даст своего согласия. Если Брук вдруг решит сражаться со мной в суде, опасность будет грозить мне лично, моим детям… Он даже может сокрушить принца Уэльского.
На протяжении многих недель Анджела пыталась втолковать все это Киту. По всей видимости, безуспешно.
— Ну что ж, в таком случае благодарю вас за гостеприимство, графиня. — Взгляд Кита был ледяным.
— Спасибо и вам. — Она приняла его вызов. — За дружбу, которую вы мне подарили.
— Я не желаю быть вашим другом.
— Я знаю.
С каменным лицом Кит смотрел на Анджелу еще несколько секунд, а затем, коротко кивнув, вышел из комнаты.
Она долго сидела в охватившем ее оцепенении, не в силах пошевелиться, лелея в каком-то уголке своего сознания несбыточную надежду на то, что сейчас — сию же минуту — он вернется, снова обнимет ее за плечи, и все тревоги растворятся, как утренний туман.
Но он не пришел. Она знала, что так и случится — она видела лед в его глазах. И теперь никаких усилий не хватит для того, чтобы стереть этот взгляд из ее памяти.
Когда несколькими часами позже Анджела все же вышла из библиотеки, его одежды уже не было. Не было и двух кожаных саквояжей, и ботинок, стоявших под стулом. Кит забыл только одну вещь — янтарный гребешок, лежавший на ее туалетном столике, где он оставил его вчера вечером после того, как собственноручно расчесал ее волосы. И вот еще — его кожаная куртка. Она висела на стуле в темном углу комнаты, и, видимо, в спешке, он не заметил ее.
Анджела надела куртку на себя и неловко подвернула рукава. Ее окутал запах его одеколона, и страстно захотелось бросить все и уехать вместе с ним в Брисбейн, или на Мадагаскар, или в коттедж на острове Мэн. Она села на стул перед камином, где всегда сидел он, и из глаз ее устремился целый океан слез, потому что никуда — никуда! — она не могла с ним уехать.
А вот счастье ее убежало.
Утром Берджи рассказала ей, что перед отъездом Кит зашел в детскую, чтобы на прощанье подержать Мэй.
— Он скойо пиедет? — спросила малышка. Уезжая, Кит сказал ей, что отправляется по делам.
— Я не уверена, — ответила Анджела дочке, думая, что же ей говорить Мэй, когда та поймет, что Кит уже не вернется никогда.
И еще она думала, хватит ли ее жизни, чтобы отступила захлестнувшая ее боль.
А Кит, приехав в Лондон, написал письмо Фитцу, в котором постарался объяснить свой отъезд.
«Твоя мать, — писал он, — не хочет сейчас думать о разводе, а переубедить ее мне не удается. Она по-прежнему говорит о множестве надуманных проблем и трудностей, которые возникли бы в ее отношениях со светом. Что касается меня, то подобные резоны кажутся мне вздорными. Однако твоя мать прожила с этими людьми всю свою жизнь, а я — нет. Возможно, ты поймешь ее доводы лучше, чем я.
Если тебе когда-нибудь потребуется моя помощь, не стесняйся и обращайся ко мне в любой момент, а если в один прекрасный день тебе захочется повидать Китай, на моей «Дезире» всегда найдется свободное место. Оставляю тебе адрес Чамберса — он может меня найти, где бы я ни находился.
Пони оставь себе. Из тебя выйдет прекрасный игрок в поло.
Искренне твой Кит Брэддок».
20
В последующие дни Анджела старалась как можно больше занять себя делами по управлению своими владениями, поднимаясь спозаранку и ложась поздней ночью. Это было необходимо, чтобы постоянной деятельностью хоть немного унять точившую ее боль. Она принялась нанимать учителей для своего колледжа и занималась вместе с ними составлением учебной программы, обращаясь за советами даже к крестьянам. Она проводила встречу за встречей, делала бесконечные записи и ночами, когда душевная мука мешала ей уснуть, тщательно их систематизировала. Однажды проведать ее приехал Фитц. Присутствие сына принесло Анджеле некоторое утешение, хотя она видела, что ему не хватает Кита не меньше, чем ей самой. Что же касается Мэй, то если раньше она спрашивала про Кита по десять раз в час, то теперь стала задавать этот вопрос всего лишь по десять раз в день.
Примерно через полмесяца после ухода Кита жизнь Анджелы вошла в более или менее сносную, хотя и чрезвычайно однообразную колею, поскольку каждый ее час был наполнен делами и расписан буквально по минутам. А если по ночам ей все же не удавалось уснуть, она принималась читать отчеты своего управляющего — это действовало лучше любой снотворной пилюли.
В последние дни месяца Анджела наконец ощутила в себе достаточно сил и присутствия духа для того, чтобы наведаться в Лондон. Ее банкиры хотели уточнить, какую именно сумму она рассчитывала вложить в открываемый ею колледж, и последнее время бомбардировали ее письмами.
Что касается Кита, то он пытался унять горечь расставания с помощью деятельности еще более бурной, чем та, которую развила в Истоне Анджела. Он все еще оставался в Лондоне, дожидаясь окончательного оформления контрактов на купленную им здесь недвижимость и того момента, когда Генри Ватсон наконец закончит «Дезире». Кит дал ему разрешение установить новый, более мощный двигатель, и вот теперь в связи с этим и вышла задержка. Однако если дни его были заняты делами, что, впрочем, являлось обычным для Кита, то все ночи напролет он проводил в самых известных борделях Лондона.
В последнее время он стал пить больше обычного, а когда на редких светских приемах, которые удостаивал своим посещением, к Киту приближалась какая-нибудь знакомая дама, сгоравшая от желания возобновить с ним интимные отношения, он вежливо, словно речь шла о погоде, отвечал:
«Извините, но я обещал маме воздерживаться от секса».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
— Если бы я была мужчиной, я развелась бы не задумываясь, поскольку мы оба знаем, что этот мир принадлежит вам. — Анджеле было обидно выслушивать лекции о супружеской жизни от мужчины с подобным сомнительным прошлым.
— Но тем не менее ты в совершенстве овладела искусством манипулировать этим «мужским миром».
— Я просто стараюсь в нем выжить, — отвечала Анджела, думая, насколько же мало он знает о ее жизни. — В этом мне помогает состояние, которым я владею. Однако мы оба знаем, что деньги еще не все. Их власть не безгранична.
— Значит, конец? — спросил Кит. Казалось, он не слышал ничего из того, что говорила Анджела.
— Я не могу развестись с ним, если только он не даст своего согласия. Если Брук вдруг решит сражаться со мной в суде, опасность будет грозить мне лично, моим детям… Он даже может сокрушить принца Уэльского.
На протяжении многих недель Анджела пыталась втолковать все это Киту. По всей видимости, безуспешно.
— Ну что ж, в таком случае благодарю вас за гостеприимство, графиня. — Взгляд Кита был ледяным.
— Спасибо и вам. — Она приняла его вызов. — За дружбу, которую вы мне подарили.
— Я не желаю быть вашим другом.
— Я знаю.
С каменным лицом Кит смотрел на Анджелу еще несколько секунд, а затем, коротко кивнув, вышел из комнаты.
Она долго сидела в охватившем ее оцепенении, не в силах пошевелиться, лелея в каком-то уголке своего сознания несбыточную надежду на то, что сейчас — сию же минуту — он вернется, снова обнимет ее за плечи, и все тревоги растворятся, как утренний туман.
Но он не пришел. Она знала, что так и случится — она видела лед в его глазах. И теперь никаких усилий не хватит для того, чтобы стереть этот взгляд из ее памяти.
Когда несколькими часами позже Анджела все же вышла из библиотеки, его одежды уже не было. Не было и двух кожаных саквояжей, и ботинок, стоявших под стулом. Кит забыл только одну вещь — янтарный гребешок, лежавший на ее туалетном столике, где он оставил его вчера вечером после того, как собственноручно расчесал ее волосы. И вот еще — его кожаная куртка. Она висела на стуле в темном углу комнаты, и, видимо, в спешке, он не заметил ее.
Анджела надела куртку на себя и неловко подвернула рукава. Ее окутал запах его одеколона, и страстно захотелось бросить все и уехать вместе с ним в Брисбейн, или на Мадагаскар, или в коттедж на острове Мэн. Она села на стул перед камином, где всегда сидел он, и из глаз ее устремился целый океан слез, потому что никуда — никуда! — она не могла с ним уехать.
А вот счастье ее убежало.
Утром Берджи рассказала ей, что перед отъездом Кит зашел в детскую, чтобы на прощанье подержать Мэй.
— Он скойо пиедет? — спросила малышка. Уезжая, Кит сказал ей, что отправляется по делам.
— Я не уверена, — ответила Анджела дочке, думая, что же ей говорить Мэй, когда та поймет, что Кит уже не вернется никогда.
И еще она думала, хватит ли ее жизни, чтобы отступила захлестнувшая ее боль.
А Кит, приехав в Лондон, написал письмо Фитцу, в котором постарался объяснить свой отъезд.
«Твоя мать, — писал он, — не хочет сейчас думать о разводе, а переубедить ее мне не удается. Она по-прежнему говорит о множестве надуманных проблем и трудностей, которые возникли бы в ее отношениях со светом. Что касается меня, то подобные резоны кажутся мне вздорными. Однако твоя мать прожила с этими людьми всю свою жизнь, а я — нет. Возможно, ты поймешь ее доводы лучше, чем я.
Если тебе когда-нибудь потребуется моя помощь, не стесняйся и обращайся ко мне в любой момент, а если в один прекрасный день тебе захочется повидать Китай, на моей «Дезире» всегда найдется свободное место. Оставляю тебе адрес Чамберса — он может меня найти, где бы я ни находился.
Пони оставь себе. Из тебя выйдет прекрасный игрок в поло.
Искренне твой Кит Брэддок».
20
В последующие дни Анджела старалась как можно больше занять себя делами по управлению своими владениями, поднимаясь спозаранку и ложась поздней ночью. Это было необходимо, чтобы постоянной деятельностью хоть немного унять точившую ее боль. Она принялась нанимать учителей для своего колледжа и занималась вместе с ними составлением учебной программы, обращаясь за советами даже к крестьянам. Она проводила встречу за встречей, делала бесконечные записи и ночами, когда душевная мука мешала ей уснуть, тщательно их систематизировала. Однажды проведать ее приехал Фитц. Присутствие сына принесло Анджеле некоторое утешение, хотя она видела, что ему не хватает Кита не меньше, чем ей самой. Что же касается Мэй, то если раньше она спрашивала про Кита по десять раз в час, то теперь стала задавать этот вопрос всего лишь по десять раз в день.
Примерно через полмесяца после ухода Кита жизнь Анджелы вошла в более или менее сносную, хотя и чрезвычайно однообразную колею, поскольку каждый ее час был наполнен делами и расписан буквально по минутам. А если по ночам ей все же не удавалось уснуть, она принималась читать отчеты своего управляющего — это действовало лучше любой снотворной пилюли.
В последние дни месяца Анджела наконец ощутила в себе достаточно сил и присутствия духа для того, чтобы наведаться в Лондон. Ее банкиры хотели уточнить, какую именно сумму она рассчитывала вложить в открываемый ею колледж, и последнее время бомбардировали ее письмами.
Что касается Кита, то он пытался унять горечь расставания с помощью деятельности еще более бурной, чем та, которую развила в Истоне Анджела. Он все еще оставался в Лондоне, дожидаясь окончательного оформления контрактов на купленную им здесь недвижимость и того момента, когда Генри Ватсон наконец закончит «Дезире». Кит дал ему разрешение установить новый, более мощный двигатель, и вот теперь в связи с этим и вышла задержка. Однако если дни его были заняты делами, что, впрочем, являлось обычным для Кита, то все ночи напролет он проводил в самых известных борделях Лондона.
В последнее время он стал пить больше обычного, а когда на редких светских приемах, которые удостаивал своим посещением, к Киту приближалась какая-нибудь знакомая дама, сгоравшая от желания возобновить с ним интимные отношения, он вежливо, словно речь шла о погоде, отвечал:
«Извините, но я обещал маме воздерживаться от секса».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110