Этот человек завладел всем, что когда-то принадлежало мне! Но свое тело я ему не отдам.
– Святые угодники, да вы только послушайте ее! Она не боится, она просто упрямая испорченная дрянь, какой всегда и была. Что ж, если хотите, оставайтесь и успокаивайте ее, а с меня хватит, – грубо отрезала Эмот. – Я отправляюсь спать.
– Давайте, миледи, мы вас разденем. – Деревенская торговка элем Ателина давно научилась терпению и спокойствию, общаясь со своими нетрезвыми клиентами. – Надо подготовиться к приходу мужа.
– Какую непристойность ты вытворила со своими волосами, – упрекнула девушку Энн, жена сборщика пошлин, занявшая место Эмот.
– Хватит говорить глупости, – заявила Майда, самая старшая из присутствующих женщин. Ее внуки уже обрабатывали землю, которой владел ее муж. – Волосы отрастут. А сейчас чем скорее ты скинешь мужскую одежду, тем лучше себя почувствуешь. – И женщина бодро закивала, точно соглашаясь сама с собой.
Скрестив руки на груди, Николь оглядела женщин.
– Если вы не хотите, чтобы я заходила к вам домой, ваше дело. Пусть так и будет.
Марджери положила ей руку на плечо.
– Не верю, что тебе этого совсем не хочется. Просто у тебя болит сердце об отце. Подумай-ка про Элис, она так надеялась, что ты вернешься к ее родам. Смотри, вон идет Бертильда, она несет тебе теплую воду, чтобы помыться.
Все расступились, пропуская женщину с тазом и полотенцем.
– Ну же, не упрямься, – уговаривала Ателина, касаясь заскорузлой рукой пальцев Николь. – Давай, девочка, мы так рады, что ты вернулась домой. Тебе немного осталось, и ты будешь такой же, как мы.
Николь отчаянно нуждалась сейчас в дружеской поддержке, поэтому позволила вывести себя из угла. Она молча стояла, пока женщины делали свое дело: сняли с нее кольчугу, рваную тунику, рубашку. Они дружно вскрикнули, зацокав языками, когда увидели огромный синяк у нее на боку, оставшийся от удара Алана. Когда подошло время снимать штаны и чулки, таз отставили в сторону, а Николь усадили на стул. Теплой мокрой тканью удалось отодрать от раны повязку, и Николь взглянула на след от ножа; рана воспалилась, нога опухла.
Марджери взяла с кровати большое одеяло и завернула в него девушку, другие женщины завязывали ей ногу и смазывали мазью кровавые мозоли.
Умытая, с расчесанными и аккуратно уложенными волосами, Николь дрожала под одеялом.
Бертильда пошла за священником.
Девушка закрыла глаза. Она так устала, что, казалось, не в силах была помешать Гиллиаму взять то, чем теперь больше всего дорожила.
Дверь открылась. Она взглянула на вошедших мужчин и съежилась под одеялом. Гиллиам наклонил голову, чтобы не задеть потолок. Рыцарь заполнил собой всю комнату, отчего она сразу показалась крошечной.
Тихо бормочущие женщины в домотканых одеждах при тусклом свете выглядели довольно мрачно и напоминали стайку голубей. Они окружили высокого мужчину и принялись раздевать его. Отец Рейнард направился к кровати, чтобы благословить Николь. Она не отрываясь смотрела на священника, лишь бы не видеть того, что делалось в трех шагах от нее.
Кровать была хороша, с ярким расшитым пологом. Даже при слабом свете желтые и зеленые стежки вышивки красиво выделялись на голубом фоне. Священник отдернул полог, и Николь увидела матрас, покрытый одеялами. В изголовье лежали валики, так и манившие опустить на них больную усталую голову. В жизни своей Николь не спала в такой роскошной кровати! Ее тело заныло, требуя отдыха. Если бы одной оказаться там, какое это было бы блаженство!
– Теперь идите, миледи, – позвала Марджери сладким голосом. – Пора.
Две женщины взяли ее под локти и подняли, в то время как жена торговца элем стянула с девушки одеяло, отцепив сжимавшие его пальцы. Стоявшие по бокам женщины поддерживали ее за спину, понимая, что стертые и израненные ноги не держат девушку. От холода кожа Николь покрылась пупырышками. Она закрыла глаза от чувства унижения, прекрасно понимая, что у нее нет тех округлостей, которые должны быть у настоящей женщины. Гиллиам уже говорил ей, что она слишком худая. Сейчас он в очередной раз посмеется над ней. Сейчас. Николь напряглась.
– Я не вижу никаких недостатков, – произнес Гиллиам низким голосом, едва дыша.
В его голосе не было и тени насмешки. Николь с облегчением и благодарностью выдохнула, тут же возненавидев себя за это.
– Теперь ваша очередь, миледи, – шепнула ей в ухо Бертильда. – Вы должны сказать, видите ли вы какие-то недостатки в теле вашего мужа.
Николь подняла ресницы. Гиллиам смотрел на нее блестящими голубыми глазами, которые, однако, не выдавали его истинных чувств. Боже, какой он красивый! Золотистый отсвет пламени факела бросал тени на его красиво изогнутые брови. Она увидела прекрасные высокие скулы, мощную, как колонна, шею, гладко выбритые щеки; все еще влажные после мытья волосы были цвета густого меда.
Плечи рыцаря были раза в два шире, чем у Николь, на одном из них девушка заметила кровоподтек. Она поморщилась, вспомнив, откуда он. Именно в это место она ударила булавкой. По привычке Николь посмотрела на рану глазами лекаря. Рана была несерьезная, ее даже не надо перевязывать, уже образовалась корка.
Потом Николь бесстрастно продолжила свой осмотр. Пряди густых волос прилипли к шее, но капли воды сверкали и на плечах. Николь проследила за одной блестящей бусинкой, проложившей себе путь через вздувшиеся мускулы на груди к плоскому животу. Здесь капля пересекла шрам. Он тянулся от талии до бедра. Неудивительно, что Гиллиам терпеть не мог даже упоминания об игле. Ему явно пришлось слишком близко познакомиться с ней, когда зашивали эту рану. Вообще чудо, что он выжил после такого удара и сохранил здоровье и силу. Взгляд Николь скользнул вниз, к бедрам. Она удивилась, что при таком массивном теле незаметно ни грамма лишнего жира. Ноги длинные, но каждое бедро толще ее талии. Николь отметила очень большие ступни.
Затем девушка посмотрела на свои маленькие истерзанные ноги. Хотя Николь была самой высокой из всех женщин, каких знала, ей никогда не приходилось чувствовать себя такой маленькой и беспомощной. Она явно проиграет, если попытается бороться с ним.
– Не вижу никаких недостатков, – пробормотала девушка, глядя себе под ноги.
– Вот видишь, ничего трудного, – успокаивающе бормотала Бертильда.
И они с Ателиной повели Николь к кровати.
– Залезай под одеяло, а то замерзнешь. И запомни, к утру должна быть кровь на простынях.
Женщины помогли девушке укрыться и собрались уходить.
– Делай все, как мы тебе говорили, и утром проснешься женщиной. Вот увидишь, все будет хорошо.
И они направились к двери.
Николь скользнула по матрасу на самый край кровати, к стене. Как только женщины закрыли за собой дверь, увели с собой отца Рейнарда и забрали лампы, Николь крикнула им вслед:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
– Святые угодники, да вы только послушайте ее! Она не боится, она просто упрямая испорченная дрянь, какой всегда и была. Что ж, если хотите, оставайтесь и успокаивайте ее, а с меня хватит, – грубо отрезала Эмот. – Я отправляюсь спать.
– Давайте, миледи, мы вас разденем. – Деревенская торговка элем Ателина давно научилась терпению и спокойствию, общаясь со своими нетрезвыми клиентами. – Надо подготовиться к приходу мужа.
– Какую непристойность ты вытворила со своими волосами, – упрекнула девушку Энн, жена сборщика пошлин, занявшая место Эмот.
– Хватит говорить глупости, – заявила Майда, самая старшая из присутствующих женщин. Ее внуки уже обрабатывали землю, которой владел ее муж. – Волосы отрастут. А сейчас чем скорее ты скинешь мужскую одежду, тем лучше себя почувствуешь. – И женщина бодро закивала, точно соглашаясь сама с собой.
Скрестив руки на груди, Николь оглядела женщин.
– Если вы не хотите, чтобы я заходила к вам домой, ваше дело. Пусть так и будет.
Марджери положила ей руку на плечо.
– Не верю, что тебе этого совсем не хочется. Просто у тебя болит сердце об отце. Подумай-ка про Элис, она так надеялась, что ты вернешься к ее родам. Смотри, вон идет Бертильда, она несет тебе теплую воду, чтобы помыться.
Все расступились, пропуская женщину с тазом и полотенцем.
– Ну же, не упрямься, – уговаривала Ателина, касаясь заскорузлой рукой пальцев Николь. – Давай, девочка, мы так рады, что ты вернулась домой. Тебе немного осталось, и ты будешь такой же, как мы.
Николь отчаянно нуждалась сейчас в дружеской поддержке, поэтому позволила вывести себя из угла. Она молча стояла, пока женщины делали свое дело: сняли с нее кольчугу, рваную тунику, рубашку. Они дружно вскрикнули, зацокав языками, когда увидели огромный синяк у нее на боку, оставшийся от удара Алана. Когда подошло время снимать штаны и чулки, таз отставили в сторону, а Николь усадили на стул. Теплой мокрой тканью удалось отодрать от раны повязку, и Николь взглянула на след от ножа; рана воспалилась, нога опухла.
Марджери взяла с кровати большое одеяло и завернула в него девушку, другие женщины завязывали ей ногу и смазывали мазью кровавые мозоли.
Умытая, с расчесанными и аккуратно уложенными волосами, Николь дрожала под одеялом.
Бертильда пошла за священником.
Девушка закрыла глаза. Она так устала, что, казалось, не в силах была помешать Гиллиаму взять то, чем теперь больше всего дорожила.
Дверь открылась. Она взглянула на вошедших мужчин и съежилась под одеялом. Гиллиам наклонил голову, чтобы не задеть потолок. Рыцарь заполнил собой всю комнату, отчего она сразу показалась крошечной.
Тихо бормочущие женщины в домотканых одеждах при тусклом свете выглядели довольно мрачно и напоминали стайку голубей. Они окружили высокого мужчину и принялись раздевать его. Отец Рейнард направился к кровати, чтобы благословить Николь. Она не отрываясь смотрела на священника, лишь бы не видеть того, что делалось в трех шагах от нее.
Кровать была хороша, с ярким расшитым пологом. Даже при слабом свете желтые и зеленые стежки вышивки красиво выделялись на голубом фоне. Священник отдернул полог, и Николь увидела матрас, покрытый одеялами. В изголовье лежали валики, так и манившие опустить на них больную усталую голову. В жизни своей Николь не спала в такой роскошной кровати! Ее тело заныло, требуя отдыха. Если бы одной оказаться там, какое это было бы блаженство!
– Теперь идите, миледи, – позвала Марджери сладким голосом. – Пора.
Две женщины взяли ее под локти и подняли, в то время как жена торговца элем стянула с девушки одеяло, отцепив сжимавшие его пальцы. Стоявшие по бокам женщины поддерживали ее за спину, понимая, что стертые и израненные ноги не держат девушку. От холода кожа Николь покрылась пупырышками. Она закрыла глаза от чувства унижения, прекрасно понимая, что у нее нет тех округлостей, которые должны быть у настоящей женщины. Гиллиам уже говорил ей, что она слишком худая. Сейчас он в очередной раз посмеется над ней. Сейчас. Николь напряглась.
– Я не вижу никаких недостатков, – произнес Гиллиам низким голосом, едва дыша.
В его голосе не было и тени насмешки. Николь с облегчением и благодарностью выдохнула, тут же возненавидев себя за это.
– Теперь ваша очередь, миледи, – шепнула ей в ухо Бертильда. – Вы должны сказать, видите ли вы какие-то недостатки в теле вашего мужа.
Николь подняла ресницы. Гиллиам смотрел на нее блестящими голубыми глазами, которые, однако, не выдавали его истинных чувств. Боже, какой он красивый! Золотистый отсвет пламени факела бросал тени на его красиво изогнутые брови. Она увидела прекрасные высокие скулы, мощную, как колонна, шею, гладко выбритые щеки; все еще влажные после мытья волосы были цвета густого меда.
Плечи рыцаря были раза в два шире, чем у Николь, на одном из них девушка заметила кровоподтек. Она поморщилась, вспомнив, откуда он. Именно в это место она ударила булавкой. По привычке Николь посмотрела на рану глазами лекаря. Рана была несерьезная, ее даже не надо перевязывать, уже образовалась корка.
Потом Николь бесстрастно продолжила свой осмотр. Пряди густых волос прилипли к шее, но капли воды сверкали и на плечах. Николь проследила за одной блестящей бусинкой, проложившей себе путь через вздувшиеся мускулы на груди к плоскому животу. Здесь капля пересекла шрам. Он тянулся от талии до бедра. Неудивительно, что Гиллиам терпеть не мог даже упоминания об игле. Ему явно пришлось слишком близко познакомиться с ней, когда зашивали эту рану. Вообще чудо, что он выжил после такого удара и сохранил здоровье и силу. Взгляд Николь скользнул вниз, к бедрам. Она удивилась, что при таком массивном теле незаметно ни грамма лишнего жира. Ноги длинные, но каждое бедро толще ее талии. Николь отметила очень большие ступни.
Затем девушка посмотрела на свои маленькие истерзанные ноги. Хотя Николь была самой высокой из всех женщин, каких знала, ей никогда не приходилось чувствовать себя такой маленькой и беспомощной. Она явно проиграет, если попытается бороться с ним.
– Не вижу никаких недостатков, – пробормотала девушка, глядя себе под ноги.
– Вот видишь, ничего трудного, – успокаивающе бормотала Бертильда.
И они с Ателиной повели Николь к кровати.
– Залезай под одеяло, а то замерзнешь. И запомни, к утру должна быть кровь на простынях.
Женщины помогли девушке укрыться и собрались уходить.
– Делай все, как мы тебе говорили, и утром проснешься женщиной. Вот увидишь, все будет хорошо.
И они направились к двери.
Николь скользнула по матрасу на самый край кровати, к стене. Как только женщины закрыли за собой дверь, увели с собой отца Рейнарда и забрали лампы, Николь крикнула им вслед:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82