Вся радость от только что испытанного наслаждения улетучилась.
Николь наклонила голову, перед глазами возникла картина смерти Элис.
– Ты имеешь в виду, как Элис? – спросила она бесстрастно. – По крайней мере она родила прекрасного здорового мальчика и, прежде чем уйти в мир иной, видела, как ее муж взял своего сына на руки. Она успела порадоваться. Элис умерла, потому что при родах потеряла много крови. У нее были ужасные разрывы.
Рассказывая, Николь старалась отделить смерть Элис от символа возрождения Эшби, который она видела в родившемся ребенке.
– О Гиллиам, это была моя ошибка! – воскликнула она и удивленно замолчала. Она не собиралась рассказывать мужу о том, что чувствует себя предательницей Эшби.
– Но это не твоя ошибка, если у нее были разрывы, – смущенно успокаивал он жену.
И вдруг Николь испытала острое желание рассказать ему о своей неутихающей боли.
– Нет, не в этом дело, – сказала Николь, упершись взглядом в грудь мужа и стараясь не смотреть ему в глаза. – Меня мучает гибель Эшби. С июня я пытаюсь бежать от мысли, что я натворила. Даже рождение ребенка Элис я превратила в символ, пытаясь избежать ответственности за происшедшее. Вот в чем моя ошибка. Мачеха заточила твоего брата, но именно я закрыла ворота, когда ты пришел за ним, Гиллиам. Я думала: если смогу показать лорду Рэналфу, какая я умелая, он отдаст Эшби мне. Именно из-за меня сгорел дом и разрушена деревня.
– Ты отводишь себе гораздо большую роль в этой истории, чем она есть на самом деле, – твердо сказал Гиллиам. – Я, мой брат, твой отец, его жена тоже внесли свою лепту в случившееся.
Николь продолжала сосредоточенно смотреть ему в грудь.
– Ты очень добр, если хочешь меня простить. Но нельзя изменить того, что я натворила. Из-за меня убито столько людей, которых я любила, так много пострадало тех, кого я должна была защитить. Я пытаюсь и не могу понять, как вынести весь этот груз, свалившийся на меня. – В ее глазах появились слезы. Сердце переполняли тоска и боль.
Гиллиам отодвинулся, чтобы взять ее лицо в ладони. Он заставил жену посмотреть ему в глаза.
– Ты сумеешь, – сказал он ласково, – даже если груз предательства давит тебя до сих пор.
В комнате еще оставалось немного света, чтобы разглядеть его глаза, полные печали и понимания.
– Откуда ты знаешь, что я чувствую? – удивилась она.
Его губы сжались.
– Однажды я тоже предал человека, чьей любовью дорожил. О Боже! – Гиллиам закрыл глаза. – Я слишком много сказал. У меня нет сил продолжать.
Он отпустил ее, лег на спину и крепко закрыл глаза.
Но Николь почувствовала его боль. Пораженная, она молча смотрела на мужа и не могла поверить, что этот человек, который постоянно улыбается и шутит, на самом деле носит в себе такое страшное страдание. Вдруг она все поняла. Из-за безмятежности его характера она считала сначала, что ему не хватает ума, а за привычной улыбкой не разглядела боли, которая грызла его.
Николь продолжала молчать. Гиллиам открыл глаза, но не посмотрел на жену.
– Я боюсь, что твоя только что родившаяся ко мне любовь умрет, если ты узнаешь эту историю.
Николь покачала головой.
– Ничего не может быть такого, что заставило бы меня отказаться от моих чувств. Ты единственный во всем мире, кто понимает меня и принимает такой, какая я есть, и потому ты для меня самое драгоценное в мире существо.
Гиллиам повернулся к ней, в глазах его стояла мольба, ему не верилось, но очень хотелось поверить.
– Даже если это была любовная связь, кровосмесительная, связь с женой моего брата? – произнес он едва слышно. – Она умерла при родах, это был сын от меня.
То, что он совершил, конечно, было ужасно. Николь вдруг осознала, что сейчас в ее руках находится его жизнь. Если она отшатнется от него в ужасе и отвращении, ему конец.
– Даже это ничего не изменит. – Она не стала выспрашивать подробности, требовать объяснений, оправданий. Нет, ее любви было достаточно простого признания.
Гиллиам медленно выдохнул, и даже по лицу его было видно, какое огромное облегчение он испытал. Его реакция была похожей на ее. Бремя предательства давило нещадно, его невозможно было нести дальше одному.
– Любовь моя, – сказал он тихо. – Давай шаг за шагом пойдем вместе, вперед, помогая друг другу нести наши грехи. Я помогу тебе восстановить то, что ты разрушила, а ты будешь меня любить, несмотря на то что сделал я.
– С величайшим удовольствием, – сказала Николь, улыбнувшись.
Он тоже улыбнулся ей.
– Но я предупреждаю тебя. Теперь, когда ты отдала мне свое сердце, я захочу детей. И я убью тебя, если ты попробуешь умереть, выпуская их на свет.
Гиллиам лег на бок, и они снова оказались лицом к лицу.
– Я? Попытаюсь умереть? – с презрением воскликнула Николь. – Знай же, если меня что и держит в жизни, то не везение, как ты, возможно, думаешь, а мой дурной характер. Меня боятся и Бог, и дьявол.
Она провела рукой по его сильному плечу до локтя. Ладонь ощущала шелковистость кожи.
– Я скучала без тебя прошлой ночью. Я решила, лучше замерзну здесь с тобой, чем буду одна в теплом зале.
– Благодарение Богу даже за столь малые благодеяния, – ответил Гиллиам, играя прядью ее волос. Этот невинный жест снова вызвал у нее трепет. – Да, кстати, о благодеяниях. Может, сделаешь мне одно?
– А что именно? – Внутри Николь снова разгорелось пламя. Она вдруг подумала, что ей, пожалуй, нравится быть замужем.
– Научишь меня говорить по-английски? А то я устал слушать и не понимать, о чем говорят вокруг меня.
Она взглянула на него с нарочито скептическим заражением на лице.
– Не знаю, смогу ли я.
– А что, очень трудный язык?
– Нет, – ответила она, – для меня – нет. Но меньше всего мне хотелось бы с тобой разговаривать. Особенно сейчас. – Она поцеловала его в грудь и прошлась по ней кончиком языка.
– Боже, Колетт, – выдохнул он. – Тогда лучше пойти в зал.
– Почему это? – пробормотала она. – Люди в Эшби сумеют напиться и без твоего руководства. Останься со мной. Мне кажется, я начинаю понимать, что значит любить друг друга. Еще немного тренировки, и у меня получится.
Он запустил пальцы в ее волосы и приподнял голову, чтобы заглянуть ей в глаза.
– Пожалуй, только это я и могу, – со смехом предупредил он.
– Ну что ж, посмотрим, как ты можешь, – улыбнулась она. – Кстати, сейчас у тебя будет первый урок английского. Следи внимательно, как я стану называть части твоего тела.
Гиллиам застонал.
– О, теперь мне конец!
ГЛАВА 21
– Теперь еще раз, Джос, – спокойно и настойчиво сказала Николь, потом повернулась спиной к мишени и мальчику.
Она не хотела смотреть на него, опасаясь, что это только помешает.
Погода стояла обычная для Рождества, холодный ветер быстро гнал по небу серые облака. Мельничный пруд покрылся тонкой ледяной коркой, а земля – слоем снега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82