— Из-за меня?
— Вчера ночью я думала, что иду за тобой, но это, конечно, был не ты, а другой человек, одетый в костюм дотторе.
— Это точно был мужчина? — спросил Рагнор.
— Полагаю, да.
— И какое отношение имеет вчерашнее приключение к твоему катанию на гондоле из-за меня? — надувшись, спросил Джаред.
— Я подумала, что снова увидела того мужчину, и пошла за ним.
— Ты пошла следом за незнакомцем в костюме дотторе? — переспросила Анна Мария.
— Какой идиотский поступок, — проговорил Джаред.
— Сейчас все ходят в костюмах, Джаред, — напомнила брату Джордан. — И одни люди в костюмах ходят за другими людьми в костюмах, чтобы сделать снимки. И так целыми днями.
— Каким образом мужчина в костюме связан с гондолой? — уточнила Анна Мария, стараясь разрядить обстановку.
— Гондольер оказался моим знакомым. И он привез меня домой.
— Подожди, подожди. С каких пор у тебя в друзьях ходят гондольеры? — не унимался Джаред.
— Джаред, у тебя много друзей, которых я не знаю, а у меня могут быть друзья, которых не знаешь ты.
— В Венеции?
Да, в Венеции.
Итак… Что же хотела Тифф? — спросил у Рагнора Рафаэль. — Он мог с тем же успехом спросить: «Ну как тебе эта пташка?»
— Ах да. Она пригласила меня на вечеринку с коктейлями, которую она собралась устроить перед балом у Анны Марии.
— Тифф Хенли устраивает вечеринку? — переспросила Синди.
— Она заверила меня в том, что вы туда идете, — произнес Рагнор.
— У меня не было возможности вам сказать о вечеринке, — быстро вставила Джордан.
— Ты знала, что она устраивает вечеринку? — спросил у сестры Джаред.
— Я узнала о ней только сегодня утром.
Официант с картой вин, который уже давно стоял неподалеку, деликатно покашлял, обращая на себя внимание. Джаред извинился перед ним на итальянском, и разговор перешел в другое русло: предстояло выбрать вино к ужину.
— Я думаю, вы сами только что узнали о ней. Джаред вздрогнула. Рагнор говорил ей на ухо, лаская дыханием щеку, и сам шепот его был как ласка.
— Я думаю, что огромное самомнение может помещаться и в больших сосудах.
Голова его оставалась совсем близко к ее голове, а взгляд прожигал. Он стал очень серьезным.
— Я вам не нравлюсь, мисс Райли?
— Да, — прошептала она.
— Почему?
— Возможно, потому, что вы оскорбляете меня при каждой встрече.
— Я даже не думал вас оскорблять.
— Разве не вы предположили, что в красном виниле я выгляжу как проститутка.
Он слегка улыбнулся. Одними губами.
— Я мог бы извиниться, но вы ведь не дали настоящий ответ на мой вопрос. Так почему вы меня не любите?
— Может, потому, что вы лжец, — услышала она свой ответ.
— О какой лжи вы говорите?
— Вы присутствовали на балу у графини, но отрицаете это.
Он сел прямо.
— Мы с ней совсем не друзья, и тут никакой лжи нет, уверяю вас.
Она могла бы поверить ему, но тут Рафаэль внезапно задал Рагнору вопрос:
— Рагнор, я видел вас с графиней на площади сегодня. Я, по крайней мере, абсолютно уверен, что с вами разговаривала графиня. Ее лицо закрывала маска, но походка, манера двигаться, жесты — все говорило о ней. Вы должны со мной согласиться. Может, вы с ней уж не такие заклятые враги? — Рафаэль весело подмигнул и поднял бокал. — Со стороны вы совсем на врагов не были похожи.
— Мы с ней как солнце и луна, друг мой, — веско заметил Рагнор.
Все за столом смотрели только на него.
— Как ночь и день, — пробормотала Анна Мария. Джордан внезапно встала и, проворчав, что должна удалиться в дамскую комнату, поспешила прочь. В туалете, плеснув в лицо холодной воды, она уставилась на свое отражение в зеркале.
— Поезжай домой, беги подальше от окружающего бедлама, пока не спятила! — сказала она себе. Но чем очевиднее для нее становилась необходимость бегства, тем сильнее ей хотелось остаться до конца и посмотреть, что будет.
Рагнор лжец. Он встретился сегодня с Тифф, а потом с графиней. Но его встречи не могли изменить того непреложного факта, что он заставлял ее разрываться между враждебностью к нему и всеподавляющим желанием.
— Он хорошо сложен, — сообщила она своему отражению. — Правильные, точеные черты лица, красивые сильные руки. Ты долго оставалась одна. Ты год назад потеряла жениха. Ты человек, и ничто человеческое тебе не чуждо. Только и всего.
Джордан вдруг поняла, что не одна в помещении. Какая-то женщина смотрела на нее во все глаза.
— Простите, простите, — пролепетала женщина.
— Нет, вы меня простите, — сконфуженно извинилась Джордан и выскользнула за дверь.
Отлично. Как будто в мире мало говорят о том, что все американцы сдвинутые.
Джордан налетела прямо на Рагнора. Он, наверное, пошел следом за ней и ждал, пока она выйдет.
Я хочу, чтобы вы поняли: я ни в коей мере не являюсь другом графини.
Джордан покачала головой.
— С кем вы водите дружбу — исключительно ваше дело, мистер… Мистер… — Джордан вскинула руки. — Я даже не знаю вашей фамилии.
— Важно, чтобы вы мне верили.
— С чего бы?
— Потому что в один прекрасный момент ваше доверие ко мне может решить многое.
— Простите, но я и в лучшие времена привыкла не доверять незнакомым людям.
Она смотрела на него в упор, он схватил ее за руку.
— Я не должен быть для вас таким уж незнакомцем.
— Поверьте мне, — с упором на последнем слове ответила Джордан, выхватив руку, — вы для меня совершенно чужой.
Она рванулась прочь. Каким-то чудом он вновь оказался перед ней.
— Честно, Джордан, я сожалею, что оскорбил ваш виниловый костюм. Я не хотел вас обидеть. Вы просто были слишком соблазнительны.
— Спасибо. Извините меня, — пробормотала она, и на сей раз он не стал ее останавливать.
— Джордан! Я надеюсь, что тебе понравится то, что я для тебя заказала, — заметила Линн, когда Джордан подошла к столу.
— Уверена, что понравится, — одобрила Джордан, садясь за стол.
Джордан обрадовалась, что у нее появилась возможность пообщаться с кем-то еще, кроме Рагнора.
— И что мы будем есть? — жизнерадостно поинтересовалась Джордан.
— Отличный антипасто, вот он, на столе. Затем ригатони фунгетти — макароны с грибами, оливковым маслом и чесноком, а потом сепию.
— А что такое сепия?
— Каракатица. Примерно то же самое, что осьминог или скат. Не может быть, чтобы ты ни разу не видела это блюдо, ведь оно особенно популярно в Венеции, — объяснила Линн.
Джордан почувствовала спазм в желудке. Конечно, она должна знать. Она читала о нем в путеводителях, видела в меню. Джордан любила морепродукты — любые морепродукты, которые не слишком похожи на морепродукты. Целая рыбина, глядящая стеклянными глазами, — для нее, пожалуй, чересчур.
Или что-то по форме напоминающее осьминога. Она знала, что в Венеции любят осьминогов. Наслаждаться любой едой, когда рядом на столе на тарелке лежит каракатица с множеством щупальцев, Джордан не под силу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99