— Я подумала, что мы пойдем осматривать…
— Практичное решение.
Снова удивив ее, Трентон расстегнул жилет и воротник, бросил жилет на диван и закатал рукава. Подбоченясь, он предстал перед Арианой только в белой льняной сорочке и темных брюках.
— Так лучше?
Она моргнула:
— Да.
Ариана зачарованно смотрела на темные вьющиеся волосы на груди Трентона, размышляя о том, почему никогда прежде ей не приходило в голову, что мужчина так же ограничен своей одеждой, как и женщина.
— Продолжай на меня так смотреть, и ты рискуешь никогда не увидеть Спрейстоун, — предостерегающе сказал Трентон.
Ариана облизала пересохшие губы.
— Я рискну, — пробормотала она.
Он пересек комнату и обхватил ладонями ее пылающие щеки.
— Позволь мне, по крайней мере, показать тебе сад, скотный двор и животных. — Он склонился над ней, нежно проводя по ее губам своими. — Это доставит тебе огромное удовольствие… но исчерпает мое терпение все до капли. После чего ни земля, ни небо — ничто не удержит меня от того, чтобы заняться с тобой любовью.
Ариана неуверенно засмеялась.
— Мое желание осмотреть Спрейстоун тускнеет с каждой минутой, — прошептала она. Его кобальтовые глаза ласкали ее.
— Ручаюсь, что наш осмотр вновь воспламенит тебя так, что твое желание разгорится ярче, чем когда-либо прежде, — отозвался он, и в голосе его прозвучало чувственное обещание.
— Давай приступим к осмотру немедленно.
— Без завтрака? — Глаза Трентона блеснули, когда он посмотрел на часы. — О, теперь уже ленча?
— Я не голодна… во всяком случае, не хочу есть. — Неужели эти неприличные слова действительно исходили от нее?
Трентон приник поцелуем к ее ладони.
— Ладно, поедим позже. — Губы его дрогнули. — Это подводит меня к другому вопросу — умеешь ли ты готовить?
— По правде говоря… да.
— Хорошо. Тогда Клара сможет продлить свой отпуск… На неограниченное время.
Внутри Арианы все словно растаяло.
— Так же, как и Гилберт.
Взгляд Трентона загорелся.
— Давай начнем наш осмотр, пока я не передумал.
Спрейстоун был таким же изысканным, как и Броддингтон, и все же совершенно другим, обладающим своим особым очарованием. Если Броддингтон — это изобилие ухоженных лужаек и цветущих садов, то Спрейстоун — уединенный приют со множеством деревьев, ароматом жимолости и желтого утесника, укрытый грядой меловых утесов, ныряющих в волны.
Ариана упивалась всем окружающим с наивной непринужденностью, очаровавшей Трентона, затронув неведомые доселе струны его души. Сад, птицы, цветы — она готова была заключить все это в свои объятия, словно дорогого друга.
— Трентон, это не скотный двор, а поместье для животных. — Ариана с изумлением смотрела на огромное строение, где размещался домашний скот. — Здесь достаточно места для сотен овец, шести дюжин свиней, для множества цыплят и целой армии кошек и собак.
— И нескольких дюжин коров, — внес свой вклад Трентон.
— Что ты делаешь со всеми ними?
— Хорошо их кормлю. И в результате получаю прекрасного качества молоко и молочные продукты, шерсть…
— Я знаю, что дает домашний скот, — перебила она. — Но ты живешь здесь один. Ты производишь всю эту продукцию на продажу?
— В некотором смысле да.
— Это одно из направлений вашего семейного бизнеса?
— Нет.
— Тогда…
— Состриженную шерсть отсылают в Англию, где из нее ткут ткани, затем их доставляют вместе с молоком и яйцами фермерам, живущим на Уайте.
Прошло время, прежде чем Ариана поняла.
— Ты хочешь сказать, что просто отдаешь все это им?
Трентон приподнял брови:
— Что в этом удивительного? У меня достаточно средств. А большинство фермеров здесь бедные, дома у них старые, в запущенном состоянии. Я могу оказать им необходимую помощь.
Ариана почувствовала, как гордость за него переполняет ее.
— Ты никогда не рассказывал мне об этом.
— Ты никогда не спрашивала.
— Можно предположить, что ты к тому же перестраиваешь их дома.
— Я делаю все, что в моих силах.
Она коснулась его руки:
— Какой ты удивительный человек.
Он опустил взгляд на ласкающие пальцы Арианы, и его губы мрачно сомкнулась.
— Я не удивительный человек, Ариана, а ожесточенный, холодный, неспособный чувствовать. Я уже неоднократно предупреждал тебя — не делай из меня романтического героя.
— А я и не делаю. — Она приблизилась на шаг. Внезапно и быстро на смену прежним страхам на нее снизошла уверенность. — Я вижу тебя таким, как есть, — человеком, в душе которого живет огромная боль… сильный гнев. Я ощущаю этот гнев и боюсь. Но я чувствую и твою доброту и радуюсь, так как почему-то знаю, что она одержит победу в битве, разрывающей тебя на части.
— Я мог бы стать убийцей, — грубо напомнил он ей. Нескрываемая боль, прозвучавшая в его словах, уничтожила последний след сомнения.
— Мог бы. — Она прижала руку к его подбородку, — но не стал.
Он решительно притянул ее к себе.
— Черт бы тебя побрал, Ариана, — пробормотал он в душистое облако ее волос. — Почему ты заставляешь меня стать таким человеком, каким видишь меня?
Она не ответила, только прижалась губами к его груди, приоткрытой воротом сорочки.
Он вздрогнул, и руки его невольно крепко обхватили ее. Булавочные уколы чувства, казалось бы, давно отмершего, внезапно возродились к жизни, возвращая ему незащищенность, чувствительность… пугая его.
— Проклятье, — снова прошептал он. Самообладание его постепенно испарялось, и сердце начинало бешено биться. Он приподнял прекрасное раскрасневшееся лицо Арианы и всмотрелся в него в надежде найти свет доверия в ее глазах. — Туманный ангел… моя прелестная неземная мечтательница… почему ты заставляешь меня надеяться, когда надежды нет?
Ее ответ кристаллизовался, как бы живя своей собственной жизнью.
— Я люблю тебя, — прошептала она. Трентон застонал, припадая к ее рту со всей силой тонущего.
— Мое убежище от шторма, — хрипло сказал он, не отрывая губ. — Разгони тьму хотя бы на мгновение. Окружи меня своей добротой, своей верой. Люби меня, туманный ангел… люби меня.
Он сжал ее в объятиях, овладел ее языком, дыханием, пожирая ее со страстью, исходившей скорее от души, чем от тела. Он целовал ее щеки, глаза, шею, его тело болезненно откликнулось, когда Ариана жадно прижалось к нему, горячо и бесстрашно.
— Я мечтал о том, чтобы заняться здесь с тобой любовью, — выдохнул он в ее приоткрытые губы.
— В Спрейстоуне? — с трудом отозвалась она, почти лишившись способности говорить.
— На скотном дворе. — Он уже расстегивал ей платье дрожащими пальцами. — Чтобы нас окружали только животные и цветы, которые ты так обожаешь. И чтобы под тобой не было ничего, кроме сена, а подо мной ничего, кроме тебя.
Он наклонил голову и обхватил губами ее напрягшиеся соски, потягивая их через ткань сорочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95