Бакстер и Ванесса были уже почти взрослыми. Их жизненный путь определился. Бакстер — блестящий бизнесмен, которому предстояло управлять имуществом Колдуэллов. Ванесса стала красавицей, признанной в обществе образцом изящества и обаяния. А я? Я не отличалась ни блестящим умом, ни красотой, короче говоря, была вполне заурядной, и мне следовало самой найти для себя надлежащее место в жизни. Я так и сделала, когда стала старше. Я открыла для себя красоты природы и никогда не жалела об этом.
С философским спокойствием пожав плечами, она повернулась к Трентону, и ее ошеломило выражение сдерживаемой ярости на его лице. Она внезапно поняла значение своих слов.
— Извини, Трентон. Я не хотела заводить разговор о Ванессе.
— Как ты можешь так думать? — сердито перебил Трентон.
— Как думать?
— Что ты посредственность, что твои брат и сестра были выше тебя и достойны зависти. Боже, Ариана, неужели ты не знаешь правды? Твой блистательный брат не сделал ничего лучшего, кроме как промотал семейное состояние, — выпалил Трентон, прежде чем успел обдумать свои слова.
— Он не хотел. Это только потому…
— А что касается Ванессы… — Слова срывались с губ Трентона, словно сами по себе. — Да, твоя сестра было ослепительно красивой женщиной, но и только. Твоя красота гораздо живее, ярче. Неужели ты сама не видишь? — Он в изумлении покачал головой. — Ты и вправду не видишь? Ты совершенно не осознаешь, какая ты невероятно красивая, какая умная, какая непохожая на других? Черт побери, Ариана, в тебе нет ничего посредственного!
— Не надо, Трентон. — Ариана решительно поднялась и повернулась к нему спиной. — Не лги мне. Я могу смириться с твоими тайнами, но не вынесу твою ложь. Я прекрасно знаю, что собой представляю, и не могу сравниться ни с Бакстером, ни с Ванессой. Я недостаточно практична, чтобы можно было считать меня умной… Постоянно витаю в облаках. И хотя я довольно приятна на вид, но никогда не смогу сравниться по красоте с Ванессой. Так что давай не будем притворяться.
Трентон встал, затем развернул Ариану к себе лицом и взял в свои ладони ее подбородок.
— Да, ты витаешь в облаках, туманный ангел. Ты такая мягкосердечная маленькая дурочка. — Он пристально смотрел на нее, и какой-то странный, нездешний свет появился в его глазах. — Однажды ты узнаешь правду. Возможно, когда-нибудь я сам смогу сказать тебе.
Ариана поймала его запястье и медленно покачала головой.
— Нет, — сама удивилась она, услышав свой отказ. — Я не хочу знать правды… во всяком случае этой ее части. Боюсь, мне будет невыносимо услышать о твоих чувствах к Ванессе. Наверное, я трусиха, но ничего не могу поделать. Прости меня.
— Простить тебя? — Он резко рассмеялся. — Уверяю тебя, туманный ангел, мне нечего тебе прощать. Я только надеюсь, что однажды ты сможешь простить меня.
Она спокойно посмотрела на него:
— Давай больше не будем говорить о моей жизни… или прощении. Я хочу узнать о тебе… не о Трентоне последних шести лет, а о Трентоне, который жил прежде.
Он помолчал, сохраняя невозмутимое выражение лица.
— Немного могу добавить, — ответил он наконец, — я уже рассказал тебе о том, как учился, рисовал…
— Вы с Дастином часто ссорились?
— Пожалуй, иногда. — Внезапная перемена темы смутила его. — А что?
— Вы обменивались секретами, защищали друг друга от чужих, стояли друг за друга перед родителями?
— Да, да и да, — засмеялся Трентон. — Почему мои взаимоотношения с Дастином тебя так интересуют?
Глаза Арианы засветились, когда она представила двух мальчиков, которых видела на фотографии.
— Я уже сказала тебе, у меня практически не было ни брата, ни сестры. Ванесса и Бакстер были для меня скорее родителями, особенно с тех пор, как мои настоящие родители умерли.
— Ты помнишь своих отца и мать?
Трентон лениво перебирал ее каштановые волосы, наблюдая за тем, как солнечный свет падал на яркие пряди и отражался в них медным огнем.
— Немножко. Главным образом я помню, как мы праздновали Рождество.
— Почему именно Рождество?
— Потому что оно казалось волшебным, когда мама и папа были живы. Рождество в Уиншэме походило на сказку, воплотившуюся в жизнь. Я помню все: как украшали елку, как подвешивали к потолку ветви омелы, а я сидела у отца на плечах, как таскали у мамы взбитое тесто, когда она пекла печенье. Яснее всего я помню то удивительное ощущение — волнение, предвкушение и радость, слившиеся в одно чувство, настолько безбрежное, что оно пробуждало в тебе желание крепко обхватить себя руками, хотя от этого и возникала нервная дрожь, не дававшая тебе уснуть до рассвета. Но утро наконец наступало, и все мы скатывались вниз по лестнице в гостиную, собирались вокруг камина, и каждый был частью единого целого… настоящая семья. — С изумлением Ариана обнаружила, что плачет. — Извини, — дрожащим голосом сказала она, вытирая щеки. — Мы же собирались говорить о тебе. Я не думала продолжать таким образом и не ожидала, что так разволнуюсь. Это просто потому, что с тех пор у меня не было Рождества.
— Не объясняй, — хрипло оборвал ее Трентон, пряча ее голову себе под подбородок, — даже не пытайся.
Руки Арианы медленно обхватили его, она с благодарностью приняла утешение, которого давно жаждала, но ни от кого не получала.
— Может, мы проведем Рождество в Спрейстоуне, — с надеждой прошептала она, уткнувшись ему в грудь. — Мы соберем ветки вечнозеленых деревьев и, возможно, хризантемы, камелии и плоды плюща. Затем, если выпадет снег, мы станем наблюдать, как мир становится белоснежным, а вокруг будут чирикать корольки и воробьи…
— Да, — согласился Трентон, крепче прижимая ее к себе. — Мы так и сделаем, туманный ангел. Обещаю.
Она подняла голову:
— В Броддингтоне ничто тебя не удерживает, не правда ли?
— Напротив, Ариана, его власть надо мной велика… и причиняет мне огромную боль.
— Потому что он связан со смертью твоего отца? — Увидев выражение лица Трентона, она тотчас же поняла, что он хочет прервать ее. С нежным умоляющим взглядом она потянулась к нему и коснулась щеки. — Пожалуйста, скажи мне. Я постараюсь понять.
Губы Трентона с горечью дрогнули.
— Это было давно, Ариана. Слишком много произошло и ничего уже невозможно переделать.
— Дастин сказал, что смерть вашего отца, несмотря на его плохое здоровье, наступила неожиданно. Это правда? — Молчание.
— Трентон?
— Да, черт побери, правда. — Он резко отстранился и отвернулся, словно пытаясь отгородиться от воспоминаний, пробужденных ее вопросом.
— Он умер сразу же вслед за Ванессой, — настойчиво продолжала Ариана. — Эти два события каким-то образом связаны? — Она увидела, как напряглись плечи мужа, и мягко добавила: — Я уже говорила тебе — я не верю, что ты убил Ванессу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
С философским спокойствием пожав плечами, она повернулась к Трентону, и ее ошеломило выражение сдерживаемой ярости на его лице. Она внезапно поняла значение своих слов.
— Извини, Трентон. Я не хотела заводить разговор о Ванессе.
— Как ты можешь так думать? — сердито перебил Трентон.
— Как думать?
— Что ты посредственность, что твои брат и сестра были выше тебя и достойны зависти. Боже, Ариана, неужели ты не знаешь правды? Твой блистательный брат не сделал ничего лучшего, кроме как промотал семейное состояние, — выпалил Трентон, прежде чем успел обдумать свои слова.
— Он не хотел. Это только потому…
— А что касается Ванессы… — Слова срывались с губ Трентона, словно сами по себе. — Да, твоя сестра было ослепительно красивой женщиной, но и только. Твоя красота гораздо живее, ярче. Неужели ты сама не видишь? — Он в изумлении покачал головой. — Ты и вправду не видишь? Ты совершенно не осознаешь, какая ты невероятно красивая, какая умная, какая непохожая на других? Черт побери, Ариана, в тебе нет ничего посредственного!
— Не надо, Трентон. — Ариана решительно поднялась и повернулась к нему спиной. — Не лги мне. Я могу смириться с твоими тайнами, но не вынесу твою ложь. Я прекрасно знаю, что собой представляю, и не могу сравниться ни с Бакстером, ни с Ванессой. Я недостаточно практична, чтобы можно было считать меня умной… Постоянно витаю в облаках. И хотя я довольно приятна на вид, но никогда не смогу сравниться по красоте с Ванессой. Так что давай не будем притворяться.
Трентон встал, затем развернул Ариану к себе лицом и взял в свои ладони ее подбородок.
— Да, ты витаешь в облаках, туманный ангел. Ты такая мягкосердечная маленькая дурочка. — Он пристально смотрел на нее, и какой-то странный, нездешний свет появился в его глазах. — Однажды ты узнаешь правду. Возможно, когда-нибудь я сам смогу сказать тебе.
Ариана поймала его запястье и медленно покачала головой.
— Нет, — сама удивилась она, услышав свой отказ. — Я не хочу знать правды… во всяком случае этой ее части. Боюсь, мне будет невыносимо услышать о твоих чувствах к Ванессе. Наверное, я трусиха, но ничего не могу поделать. Прости меня.
— Простить тебя? — Он резко рассмеялся. — Уверяю тебя, туманный ангел, мне нечего тебе прощать. Я только надеюсь, что однажды ты сможешь простить меня.
Она спокойно посмотрела на него:
— Давай больше не будем говорить о моей жизни… или прощении. Я хочу узнать о тебе… не о Трентоне последних шести лет, а о Трентоне, который жил прежде.
Он помолчал, сохраняя невозмутимое выражение лица.
— Немного могу добавить, — ответил он наконец, — я уже рассказал тебе о том, как учился, рисовал…
— Вы с Дастином часто ссорились?
— Пожалуй, иногда. — Внезапная перемена темы смутила его. — А что?
— Вы обменивались секретами, защищали друг друга от чужих, стояли друг за друга перед родителями?
— Да, да и да, — засмеялся Трентон. — Почему мои взаимоотношения с Дастином тебя так интересуют?
Глаза Арианы засветились, когда она представила двух мальчиков, которых видела на фотографии.
— Я уже сказала тебе, у меня практически не было ни брата, ни сестры. Ванесса и Бакстер были для меня скорее родителями, особенно с тех пор, как мои настоящие родители умерли.
— Ты помнишь своих отца и мать?
Трентон лениво перебирал ее каштановые волосы, наблюдая за тем, как солнечный свет падал на яркие пряди и отражался в них медным огнем.
— Немножко. Главным образом я помню, как мы праздновали Рождество.
— Почему именно Рождество?
— Потому что оно казалось волшебным, когда мама и папа были живы. Рождество в Уиншэме походило на сказку, воплотившуюся в жизнь. Я помню все: как украшали елку, как подвешивали к потолку ветви омелы, а я сидела у отца на плечах, как таскали у мамы взбитое тесто, когда она пекла печенье. Яснее всего я помню то удивительное ощущение — волнение, предвкушение и радость, слившиеся в одно чувство, настолько безбрежное, что оно пробуждало в тебе желание крепко обхватить себя руками, хотя от этого и возникала нервная дрожь, не дававшая тебе уснуть до рассвета. Но утро наконец наступало, и все мы скатывались вниз по лестнице в гостиную, собирались вокруг камина, и каждый был частью единого целого… настоящая семья. — С изумлением Ариана обнаружила, что плачет. — Извини, — дрожащим голосом сказала она, вытирая щеки. — Мы же собирались говорить о тебе. Я не думала продолжать таким образом и не ожидала, что так разволнуюсь. Это просто потому, что с тех пор у меня не было Рождества.
— Не объясняй, — хрипло оборвал ее Трентон, пряча ее голову себе под подбородок, — даже не пытайся.
Руки Арианы медленно обхватили его, она с благодарностью приняла утешение, которого давно жаждала, но ни от кого не получала.
— Может, мы проведем Рождество в Спрейстоуне, — с надеждой прошептала она, уткнувшись ему в грудь. — Мы соберем ветки вечнозеленых деревьев и, возможно, хризантемы, камелии и плоды плюща. Затем, если выпадет снег, мы станем наблюдать, как мир становится белоснежным, а вокруг будут чирикать корольки и воробьи…
— Да, — согласился Трентон, крепче прижимая ее к себе. — Мы так и сделаем, туманный ангел. Обещаю.
Она подняла голову:
— В Броддингтоне ничто тебя не удерживает, не правда ли?
— Напротив, Ариана, его власть надо мной велика… и причиняет мне огромную боль.
— Потому что он связан со смертью твоего отца? — Увидев выражение лица Трентона, она тотчас же поняла, что он хочет прервать ее. С нежным умоляющим взглядом она потянулась к нему и коснулась щеки. — Пожалуйста, скажи мне. Я постараюсь понять.
Губы Трентона с горечью дрогнули.
— Это было давно, Ариана. Слишком много произошло и ничего уже невозможно переделать.
— Дастин сказал, что смерть вашего отца, несмотря на его плохое здоровье, наступила неожиданно. Это правда? — Молчание.
— Трентон?
— Да, черт побери, правда. — Он резко отстранился и отвернулся, словно пытаясь отгородиться от воспоминаний, пробужденных ее вопросом.
— Он умер сразу же вслед за Ванессой, — настойчиво продолжала Ариана. — Эти два события каким-то образом связаны? — Она увидела, как напряглись плечи мужа, и мягко добавила: — Я уже говорила тебе — я не верю, что ты убил Ванессу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95