Все это время в Хоуксмуре она уговаривала Годвина помочь ей увезти детей раньше, чем возвратится барон. А сейчас, конечно, уже было поздно. Но она все равно найдет выход:
Бог не допустит, чтобы она потеряла тех, кто ей ближе всего на этом свете.
Со вздохом Эмилин взглянула в окно: дождь лил и лил. Двор давно превратился в огромную грязную лужу. Она все еще не могла оправиться от потрясения — слишком уж неожиданно Хоуквуд появился и часовне. Руки ее дрожали, а сердце билось гулко и стремительно. Она не видела барона с того самого короткого и крайне неприятного знакомства в Эшборне. И увидев его здесь, в этой еще не отделанной часовне, едва не лишилась чувств.
Первой мыслью, мелькнувшей в ее голове, было:как же он похож на Черного Шипа! Родство их не вызывало сомнений. Барон, однако, казался напряженным и мрачным, лицо его было чисто выбрито, серые глаза холодны, словно сталь. Длинный черный плащ еще больше подчеркивал суровость его натуры. Он казался темным и резким — ничего общего с легким и общительным характером Черного Шипа. Даже голос его звучал глубже, ниже, с явными нотками гнева и нетерпения.
Снова тяжко вздохнув, Эмилин рассеянно протерла запотевшее стекло в окне. Ангел-хранитель не покинул ее сегодня, и Хоуквуд не узнал ее. Иначе он наверняка немедленно стащил бы ее с лесов и отдал прямиком в руки Уайтхоуку. Раздумывая, идет ли сейчас дождь и в долине, она живо представила, как ее любимый сидит сейчас около уютного камина в гостиной Мэйзри, потягивает эль и шутит с Элриком. Она вспомнила его крепкое и надежное объятие, его улыбку, как будто спрятанную в бороде, вкус его губ на своих губах.
«Боже милостивый! — подумала она, прислоняясь лбом к холодному стеклу. — Я отдала бы почти все за возможность побыть с ним. Чем дольше разлука, тем сильнее потребность в его спокойном присутствии, надежных руках, мужестве и силе».
Она повернула на пальце простое стальное колечко — его свадебный подарок — и зажмурила глаза, пытаясь остановить подступающие слезы. Она ясно видела перед собой его лицо, зеленые, словно мох, глаза, которые, однако, иногда, в минуты гнева, неожиданно приобретали холодный серый оттенок.
Через некоторое время произошло что-то странное, испугавшее саму Эмилин: образ ее любимого неожиданно слился с образом Николаса Хоуквуда. Девушка вздрогнула и попыталась отогнать видение. Да, они похожи, словно две половинки яблока, и в то же время различны, как сталь и дуб.
Придерживая длинную, сковывающую движения юбку, Эмилин спустилась с лесов. Необходимо срочно поговорить с Годвином. Девушка схватила плащ и, торопливо накинув его, выбежала под дождь.
Глава 14
— Мы обязаны! — Эмилин торопливо шагала рядом с Годвином по сводчатому коридору главной башни замка. — Дядюшка, мы должны действовать как можно быстрее! Нельзя доверять барону. Если он меня узнает, то расскажет Уайтхоуку.
— Успокойся, милая, — вздохнул Годвин. — Ты так хотела быть рядом с детьми, а теперь спешишь уехать. Вера и терпение укажут правильный путь. Ты собираешься навестить леди Джулиан в ее комнате? — Эмилин кивнула, и вместе они завернули за угол.
— Дядюшка, ради своих фресок ты готов оставаться здесь сколько угодно. Но барон вернулся, и я не могу находиться с ним рядом. Ты послал письмо Папе?
— Я обдумал то, что должен написать, но еще не изложил это.
— Ну, так изложи! Обязательно! А я разыщу Черного Шипа и найду способ переправить Тибби с детьми в Шотландию. А когда получишь ответ из Рима, обязательно поставь нас в известность!
Вздохнув, Годвин остановился и внимательно посмотрел на Эмилин.
— Прислушайся к голосу разума, милая, — тихо проговорил он. — Ты стремишься разгневать и барона, и короля? Уайтхоук уже ищет тебя. А барон присоединится к этим поискам, если ты заберешь детей. Умоляю, заставь себя слушать не только голос сердца, но и голос разума!
Эмилин нетерпеливо сжала губы.
— Я не боюсь мужчин, которые используют женщин и детей для достижения своих целей. У меня вполне достаточно и ума, и силы духа, и хитрости.
А, кроме того, у меня есть Черный Шип. Королевские приказы порождены низостью и жадностью. Сейчас, когда хартия стала законом, отмена их лишь вопрос времени. Гая восстановят во всех его правах. И все мы вернемся в Эшборн.
Снова вздохнув, Годвин потер подбородок.
— Трудно даже предположить, что предпримет король. А твоя импульсивность просто пугает меня. Что можно сказать об этом поспешном браке? И где сейчас горячо любимый муж и защитник?
Едва девушка собралась что-то возразить, монах предостерегающе поднял руку.
— Успокойся и жди. Даст Бог, хартия разрешит проблемы многих обездоленных. — Он взял племянницу за руки — словно отец, пытающийся успокоить расстроенного ребенка. — Верь в Господа, дорогая. Неужели так уж необходимо срочно увозить отсюда детей? Они же здесь в полной безопасности и окружены заботой. Успокойся и подумай о себе.
Годвин подвел племянницу к маленькому окошку, куда из сада долетал свежий воздух. Гроза закончилась, и солнечные лучи робко смотрели на зеленое великолепие. Среди фруктовых деревьев, взявшись за руки, радовались хорошей погоде дети; среди них Эмилин сразу заметила Кристиена с Изабелью и маленького Гарри. Он старательно топал ножками, пытаясь не отстать в танце от остальных. Звонкий и беззаботный смех разносился по саду.
Гарри все-таки не удержался и упал, потянув за собой Изабель и еще двоих детей. Кто-то из мальчиков поднял с земли яблоко и бросил в другого. А скоро уже все подбирали полугнилые дикие яблоки и персики, используя их в качестве снарядов. Смех перерос в воинственные крики. Остановила эту возню Тибби, стремительно ворвавшаяся в сад, чтобы разнять детей и отряхнуть испачканные штанишки и платьица.
Эмилин наблюдала эту картину, с улыбкой подперев подбородок рукой. Она очень хорошо представляла слова, которые разносятся из уст Тибби в такие минуты. Свежий ветер привольно играл монашеским убором на голове девушки. Годвин положил руку на плечо племянницы.
— В Эшборне у детей был родной дом, видит Бог, — заговорил он. — Но здесь они снова обрели свободу. Без страха они могут выйти за стены замка, без страха могут играть с детьми слуг и рыцарей. Неужели ты лишишь их всего этого?
Эмилин вздохнула:
— Признаться, я не ожидала, что им здесь будет так хорошо. Но они мои, а не Николаса Хоуквуда! Даже Кристиен еще недостаточно взрослый, чтобы его воспитывали как рыцаря. Я поклялась отцу, что позабочусь о них. А здесь они просто заложники!
— Но с ними обращаются очень хорошо.
— Я хочу самого лучшего.
— Лучшего для них или для тебя?
Эмилин резко обернулась, пораженная таким внезапным поворотом беседы. Стараясь выполнить волю отца, она решила вернуть детей, во что бы то ни стало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Бог не допустит, чтобы она потеряла тех, кто ей ближе всего на этом свете.
Со вздохом Эмилин взглянула в окно: дождь лил и лил. Двор давно превратился в огромную грязную лужу. Она все еще не могла оправиться от потрясения — слишком уж неожиданно Хоуквуд появился и часовне. Руки ее дрожали, а сердце билось гулко и стремительно. Она не видела барона с того самого короткого и крайне неприятного знакомства в Эшборне. И увидев его здесь, в этой еще не отделанной часовне, едва не лишилась чувств.
Первой мыслью, мелькнувшей в ее голове, было:как же он похож на Черного Шипа! Родство их не вызывало сомнений. Барон, однако, казался напряженным и мрачным, лицо его было чисто выбрито, серые глаза холодны, словно сталь. Длинный черный плащ еще больше подчеркивал суровость его натуры. Он казался темным и резким — ничего общего с легким и общительным характером Черного Шипа. Даже голос его звучал глубже, ниже, с явными нотками гнева и нетерпения.
Снова тяжко вздохнув, Эмилин рассеянно протерла запотевшее стекло в окне. Ангел-хранитель не покинул ее сегодня, и Хоуквуд не узнал ее. Иначе он наверняка немедленно стащил бы ее с лесов и отдал прямиком в руки Уайтхоуку. Раздумывая, идет ли сейчас дождь и в долине, она живо представила, как ее любимый сидит сейчас около уютного камина в гостиной Мэйзри, потягивает эль и шутит с Элриком. Она вспомнила его крепкое и надежное объятие, его улыбку, как будто спрятанную в бороде, вкус его губ на своих губах.
«Боже милостивый! — подумала она, прислоняясь лбом к холодному стеклу. — Я отдала бы почти все за возможность побыть с ним. Чем дольше разлука, тем сильнее потребность в его спокойном присутствии, надежных руках, мужестве и силе».
Она повернула на пальце простое стальное колечко — его свадебный подарок — и зажмурила глаза, пытаясь остановить подступающие слезы. Она ясно видела перед собой его лицо, зеленые, словно мох, глаза, которые, однако, иногда, в минуты гнева, неожиданно приобретали холодный серый оттенок.
Через некоторое время произошло что-то странное, испугавшее саму Эмилин: образ ее любимого неожиданно слился с образом Николаса Хоуквуда. Девушка вздрогнула и попыталась отогнать видение. Да, они похожи, словно две половинки яблока, и в то же время различны, как сталь и дуб.
Придерживая длинную, сковывающую движения юбку, Эмилин спустилась с лесов. Необходимо срочно поговорить с Годвином. Девушка схватила плащ и, торопливо накинув его, выбежала под дождь.
Глава 14
— Мы обязаны! — Эмилин торопливо шагала рядом с Годвином по сводчатому коридору главной башни замка. — Дядюшка, мы должны действовать как можно быстрее! Нельзя доверять барону. Если он меня узнает, то расскажет Уайтхоуку.
— Успокойся, милая, — вздохнул Годвин. — Ты так хотела быть рядом с детьми, а теперь спешишь уехать. Вера и терпение укажут правильный путь. Ты собираешься навестить леди Джулиан в ее комнате? — Эмилин кивнула, и вместе они завернули за угол.
— Дядюшка, ради своих фресок ты готов оставаться здесь сколько угодно. Но барон вернулся, и я не могу находиться с ним рядом. Ты послал письмо Папе?
— Я обдумал то, что должен написать, но еще не изложил это.
— Ну, так изложи! Обязательно! А я разыщу Черного Шипа и найду способ переправить Тибби с детьми в Шотландию. А когда получишь ответ из Рима, обязательно поставь нас в известность!
Вздохнув, Годвин остановился и внимательно посмотрел на Эмилин.
— Прислушайся к голосу разума, милая, — тихо проговорил он. — Ты стремишься разгневать и барона, и короля? Уайтхоук уже ищет тебя. А барон присоединится к этим поискам, если ты заберешь детей. Умоляю, заставь себя слушать не только голос сердца, но и голос разума!
Эмилин нетерпеливо сжала губы.
— Я не боюсь мужчин, которые используют женщин и детей для достижения своих целей. У меня вполне достаточно и ума, и силы духа, и хитрости.
А, кроме того, у меня есть Черный Шип. Королевские приказы порождены низостью и жадностью. Сейчас, когда хартия стала законом, отмена их лишь вопрос времени. Гая восстановят во всех его правах. И все мы вернемся в Эшборн.
Снова вздохнув, Годвин потер подбородок.
— Трудно даже предположить, что предпримет король. А твоя импульсивность просто пугает меня. Что можно сказать об этом поспешном браке? И где сейчас горячо любимый муж и защитник?
Едва девушка собралась что-то возразить, монах предостерегающе поднял руку.
— Успокойся и жди. Даст Бог, хартия разрешит проблемы многих обездоленных. — Он взял племянницу за руки — словно отец, пытающийся успокоить расстроенного ребенка. — Верь в Господа, дорогая. Неужели так уж необходимо срочно увозить отсюда детей? Они же здесь в полной безопасности и окружены заботой. Успокойся и подумай о себе.
Годвин подвел племянницу к маленькому окошку, куда из сада долетал свежий воздух. Гроза закончилась, и солнечные лучи робко смотрели на зеленое великолепие. Среди фруктовых деревьев, взявшись за руки, радовались хорошей погоде дети; среди них Эмилин сразу заметила Кристиена с Изабелью и маленького Гарри. Он старательно топал ножками, пытаясь не отстать в танце от остальных. Звонкий и беззаботный смех разносился по саду.
Гарри все-таки не удержался и упал, потянув за собой Изабель и еще двоих детей. Кто-то из мальчиков поднял с земли яблоко и бросил в другого. А скоро уже все подбирали полугнилые дикие яблоки и персики, используя их в качестве снарядов. Смех перерос в воинственные крики. Остановила эту возню Тибби, стремительно ворвавшаяся в сад, чтобы разнять детей и отряхнуть испачканные штанишки и платьица.
Эмилин наблюдала эту картину, с улыбкой подперев подбородок рукой. Она очень хорошо представляла слова, которые разносятся из уст Тибби в такие минуты. Свежий ветер привольно играл монашеским убором на голове девушки. Годвин положил руку на плечо племянницы.
— В Эшборне у детей был родной дом, видит Бог, — заговорил он. — Но здесь они снова обрели свободу. Без страха они могут выйти за стены замка, без страха могут играть с детьми слуг и рыцарей. Неужели ты лишишь их всего этого?
Эмилин вздохнула:
— Признаться, я не ожидала, что им здесь будет так хорошо. Но они мои, а не Николаса Хоуквуда! Даже Кристиен еще недостаточно взрослый, чтобы его воспитывали как рыцаря. Я поклялась отцу, что позабочусь о них. А здесь они просто заложники!
— Но с ними обращаются очень хорошо.
— Я хочу самого лучшего.
— Лучшего для них или для тебя?
Эмилин резко обернулась, пораженная таким внезапным поворотом беседы. Стараясь выполнить волю отца, она решила вернуть детей, во что бы то ни стало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110