Томас едва не набросился на меня:
— Эй! Что с Амелией?
Я с трудом сфокусировала взгляд на его побелевшем лице:
— Западное крыло. Комната… примерно в середине коридора… справа. Дверь была открыта, и Амелия очень удивилась. Она переступила порог… я пошла за ней… но дверь внезапно захлопнулась прямо перед моим носом. Я не смогла ни открыть ее, ни сломать. Амелия кричала. Не знаю почему… Со мной все в порядке… Спасайте Амелию. Пожалуйста… Не пойму, что с ней случилось…
И тут мне стало совсем плохо. Я знала, что все еще нахожусь на земле, потому что боль нарастала и нарастала, унося меня во мрак, пока мне не удалось ускользнуть от нее и погрузиться в чудесные темные глубины.
Неизвестно, сколько времени я там пробыла, но когда очнулась, меня окутывала мягкая полутьма. Никто ничего не требовал, не кричал, никаких громких голосов. Я лежала, и лоб приятно холодил компресс. И ангел, которого я так боялась, тоже исчез. Надо мной возвышался Лоренс, мой муж, и это означало, что я не мертва и вновь вернулась на грешную землю.
— Надеюсь, на этот раз я останусь жива, — пролепетала я.
— Вы просто были без сознания, — объяснил он, улыбаясь мне. Я почувствовала, что он стиснул мою руку. — Как вы, Энди?
— Амелия… — выдохнула я. — Где Амелия?
Он немного помолчал и, отвернувшись, перебросился с кем-то несколькими словами. И снова склонился надо мной.
— Амелия спит. Когда Томас и Джон нашли комнату, дверь была приоткрыта, а спящая Амелия лежала посреди пустой комнаты.
— Она несла канделябр, — перебила я, пытаясь отыскать в его словах хотя бы крупицу смысла.
— Да, он валялся рядом, но свечи, к счастью, потухли.
— Что с ней случилось?
— Ничего, Энди, — заверил Лоренс, снова стиснув мою руку, словно я в его глазах выглядела беспомощным безмозглым инвалидом.
— Она вскрикнула, — пояснила я, пытаясь приподняться. — Дверь захлопнулась, и она вскрикнула.
— Нет, не вставайте, вам еще нельзя.
— Пустите меня! — выдохнула я, отталкивая его. Лоренс отодвинулся, и я села.
Оказалось, что меня положили на один из диванов в гостиной и накрыли кремовым одеялом. Я спустила ноги на пол и села. В комнате было полно людей и среди них — только одна женщина. Я воззрилась на нее, и та после нескольких мучительных мгновений вымолвила:
— Я миссис Редбрист, экономка, миледи. Мы еще не встречались… то есть теперь встретились, но при самых странных обстоятельствах.
Действительно, более чем странных.
Тут стояли Джон, Лоренс и Флинт, камердинер Лоренса, неприятный человек, которого я невзлюбила с первого взгляда. Особенно раздражали меня его глаза, бесстрастные и невыразительные, как у снулой рыбы. Рядом с Джоном находился какой-то незнакомец.
— Это Бойнтон, мой армейский денщик, а теперь камердинер.
Бойнтон показался мне человеком упрямым и жестким. Смуглый, загорелый до черноты, с выдубленной ветрами и солнцем кожей. И почти такого же роста, как я. Совсем карлик.
Он улыбнулся, и я заметила большую щербинку между передними зубами. Несмотря на все, что произошло, я невольно улыбнулась в ответ. Он годился мне в отцы, хотя был на добрых десять лет моложе моего мужа. Улыбка сползла с моей физиономии. Я закуталась в одеяло и громко, на всю комнату, провозгласила:
— Повторяю: я услышала крик Амелии. А когда не сумела открыть дверь, заорала, что иду за помощью. И хотя я упала и ушибла голову, не могла же так долго оставаться без сознания.
— Совсем недолго, — заверил Джон и нахмурился. В его почти черных глазах промелькнуло что-то неприятное. Может, жалость? Ну да, разумеется! Будь у меня в руках камень, бросила бы в него.
— Видите ли, — пояснил он, — дело в том, что мы почти сразу же нашли ту комнату. Дядя Лоренс говорит правду. Дверь не была заперта. Амелия спала на полу. Проснувшись, она сказала, что, увидев открытую дверь, удивилась и вошла. Амелия помнит только, что оставила вас в коридоре. Но это все. Остальное покрыто мраком неизвестности.
— Она вскрикнула, — упрямо повторила я. — А дверь захлопнулась передо мной. И оказалась запертой. Я билась в нее, толкала плечом, но дверь не поддавалась. Я не безумна и все помню.
Господи, как же надоело без конца твердить одно и то же, особенно потому, что никто, похоже, не собирался мне верить!
— Убежден, именно так все и было, дорогая моя, — кивнул Лоренс. — Сейчас появится врач, чтобы убедиться, все ли с вами в порядке.
Я медленно поднялась. Голова, правда, закружилась, но ненадолго. Скоро я почувствовала себя лучше.
— Мне не нужен доктор. Хочу видеть Амелию.
— Разумеется, — согласился Лоренс. — Очевидно, вы очень волнуетесь за нее. Однако она снова заснула. Сказала, что ужасно устала.
— Вы что-нибудь понимаете? С чего это вдруг она так утомилась? И даже если это так, почему, во имя Неба, ей вдруг вздумалось прилечь на пол в пустой комнате? И отчего свечи не горели, словно их кто-то загасил?
Ответов я не получила. И мне это страшно не понравилось, Я переводила взгляд с озабоченного лица Лоренса на Джона, стоявшего с видом ошеломленного темного ангела, и Флинта, отвратительного существа с черными глазками-пуговками. Он взирал на меня, как на наглую лгунью, решившую посмеяться над окружающими. Бойнтон же, напротив, мрачно хмурился, очевидно, как и хозяин, ничего не понимая. Я опять ему улыбнулась, но не получила на этот раз ответной улыбки. Миссис Редбрист встревоженно озиралась. Боится, что новая хозяйка не в себе?
— Поднимусь в свою комнату, — решила я и, таща за собой одеяло, вышла из гостиной прямо в чулках, поскольку кто-то снял с меня туфли.
— Пусть идет, — услышала я голос мужа. — Позже я зайду взглянуть на нее.
Я, не оборачиваясь, продолжала шагать, пока не услышала отчаянный лай Джорджа, рвущийся сквозь закрытую дверь Синей комнаты. По коридору мне навстречу шествовала мисс Крислок. Увидев меня, она взмахнула тонкой белой рукой:
— Дорогая, я шла вниз, чтобы справиться, как ты. Что случилось?
— Упала с лестницы в Старом зале, Милли. Но сейчас все в порядке. Хочу погулять с Джорджем.
— По-моему, он почувствовал твое приближение: ты ведь знаешь, какой острый у него слух. Он мертвых поднимет из могил, если немедленно не доберется до тебя.
Не успела я открыть дверь, как на пороге появился Джордж, держа в зубах желтую митенку. Я опустилась перед ним на колени, так что прелестное кремовое одеяло раскинулось у моих ног, и стала упрашивать отдать митенку мамочке, но Джордж лишь крепче сжимал челюсти. Я опасалась, что он порвет перчатку, по виду весьма дорогую и хорошего качества. Пришлось долго умасливать и уговаривать Джорджа, предлагать на завтрак бекон, чтобы он согласился расстаться с перчаткой. Наконец мне удалось отвлечь его, щелкая пальцами над головой, и он раскрыл пасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78