Лоренс познакомился со мной совсем недавно и совершенно не был обязан жениться. Его не заставляли вернуться в дом дедушки после первого визита. Во всем этом не было никакого смысла.
— Нет, — решительно заявила я, — не стоит, чтобы об этом проведали. Пусть особа, ответственная за все это, гадает, что нам известно.
— Согласен. Каково же объяснение? Кроличья нора? Ракер и все остальные, кто увидит глубокие порезы на спине Малютки Бесс, сразу поймут: такие раны не могли появиться лишь потому, что ее нога якобы попала в нору. Я скажу Ракеру правду. Он сам позаботится о кобылке. Я попрошу его также никому об этом не говорить. Он человек надежный. Остается тот, кто подложил под седло ветку. Он все знает.
— Мне это не нравится, — пролепетала я, крепче вжимаясь лицом в его сорочку.
— В вас говорит тщеславие. Но я не позволю, чтобы кто-то подумал, будто вы плохо держитесь в седле. Расскажу всем, что это была ужасно глубокая, едва прикрытая травой нора, которая попалась вам прямо на пути, а вы гнали очень быстро и не было никакой возможности ее объехать. Даже если мне не поверят, я буду всеми силами защищать вас.
Мне хотелось врезать ему по носу, но я даже не могла сжать пальцы в кулак!
Он хмыкнул и крепче стиснул мою талию.
Ему пришлось остановить Буйного, потому что меня снова рвало.
Навстречу нам выбежало множество людей. Все говорили одновременно, высказывая собственные соображения. И будь у меня хоть капля воли, я попросила бы всех убраться к дьяволу. Джон бережно опустил меня на диван. Я зажмурилась и то и дело уплывала в небытие, но всегда возвращалась.
Наконец я узнала прекрасный глубокий голос Томаса. Вот его мне не хотелось убить, а это означало, что я чувствую себя немного лучше.
— Дядя Лоренс, положите холодный компресс ей на лоб. Амелия всегда так делает, когда у меня приступ мигрени.
Какое восхитительное ощущение!
— Спасибо, — выдавила я.
— Лежите спокойно, Энди, — велел мой муж.
Я ощутила теплое дыхание на своей щеке. Он, кажется, пил бренди. Знакомый, успокаивающий запах!
— Я вполне здорова, Лоренс, дайте мне еще несколько минут.
— Дядя Лоренс, — вмешалась Амелия, — думаю, нужно послать за доктором Баулдером.
— Не нужен мне никакой доктор, — прошипела я. —Занимайтесь собственными делами и не лезьте в мои. Я услышала смех Джона.
— Оставьте ее в покое, пусть полежит тут одна, — посоветовал он.
— Так и быть, — согласился Лоренс. — Но мне это не нравится. Я почувствовал бы себя куда лучше, если бы Катберт ее осмотрел.
— Только через мой труп, — стояла я на своем и, с трудом открыв глаза, взглянула на Лоренса. — Вы мой муж и должны питать ко мне хоть каплю симпатии. Не мучайте меня. Не подпускайте ко мне этого Катберта.
— Хорошо, — заверил он. Я расслышала в его тоне веселые нотки и снова унеслась куда-то. Там, в поднебесье, было тепло, голоса сливались в неровное жужжание, а боль отступила.
Не знаю, кто перенес меня в Синюю комнату, но, прежде чем крепко заснуть с помощью настойки опия, которую раздобыла эта чудесная женщина, миссис Редбрист, я отчетливо узрела расстроенную физиономию Белинды.
Проснулась я только в сумерках. И долго лежала неподвижно, боясь, что боль снова пронзит меня. Но, к моему облегчению, только голова тупо ныла. Я медленно сползла с кровати. Белинда, как оказалось, раздела меня и облачила в ночную рубашку.
Послышался скрип пружин. Белинда, сидевшая в кресле у кровати, выпрямилась, готовая вскочить.
— Нет-нет, миледи, вам еще нельзя вставать.
— Но я прекрасно себя чувствую, — запротестовала я и, опустив ноги на пол, поднялась. Ноги затекли, руки и плечи были покрыты синяками, но в остальном все было в порядке.
— Кроличья нора оказалась не слишком глубокой, — сообщила я, подумала о Джоне и улыбнулась. Улыбнулась, несмотря ни на что.
Белинда тут же подлетела ко мне. Я подняла руку, чтобы ее отстранить:
— Нет, Белинда, не стоит беспокоиться. Мне нужна очень горячая ванна. Она сразу прогонит все хвори.
«И поможет избавиться от тебя», — подумала я, но тут же поморщилась от стыда. Бедняжка тревожится за меня. Но я никого не желала видеть.
Белинда медленно вышла из комнаты, то и дело оглядываясь.
Внезапно я кое-что вспомнила и принялась панически оглядываться. Господи, где мой пистолет?
Сунув руку под подушку, я нащупала оружие и с облегчением вздохнула. Кто положил его сюда? Будем надеяться, что Джон. Неужели он позволил Белинде или кому бы то ни было увидеть оружие? Или ухитрился пробраться в мою спальню и незаметно завладеть «дерринджером»?
При мысли о том, как он лез мне под юбку и дергал за подвязку, я снова упала на постель. И долго не шевелилась, сжимая пистолет, глядя в сторону окон, украшенных рядами дырок. Решетки для несчастной помешанной Кэролайн.
Но тут появилась Белинда с горячей водой — в количестве, достаточном, чтобы утопить меня.
Час спустя я покинула Синюю комнату в сопровождении кудахчущей, расстроенной, ломавшей руки Белинды. На мне было скромное старое серое платье, выцветшее от бесконечных стирок, в котором я исходила все болота. Поверх я накинула такой же древний бархатный плащ. На этот раз «дерринджер» не был прикреплен к моему бедру, а лежал в кармане плаща, чтобы я могла мгновенно выхватить его и выстрелить в любого, кто осмелится на меня напасть. Я докажу, что сумею себя защитить!
И хотя голова продолжала болеть, я была скорее сердита, чем измучена.
Брантли стоял у входной двери. При виде меня он застыл, как гипсовая статуя греческого бога, возвышавшаяся в укромном уголке перед гостиной.
— Иду на прогулку, — объявила я тоном холоднее ноябрьского ветра. — С вашей стороны, Брантли, будет весьма любезно, если не станете волноваться обо мне. Пусть нора была и огромной, но я уже вышла из пеленок. И отнюдь не трусиха. Со мной ничего не случится, если пройдусь до речки. Мне очень там нравится.
Я подождала, пока он откроет дверь, гадая, побежит ли дворецкий сразу к Лоренсу с докладом, что его идиотка жена потащилась куда-то на ночь глядя.
Пересекая широкий газон, я не переставала спрашивать себя, правильно ли поступила, приняв решение остаться здесь. Что ждет меня в этом доме?
Будущее казалось не слишком светлым. Я вздрогнула, но не от холода, хотя солнце уже заходило и небо было свинцово-серым. Я как-то не замечала раньше, что ветки деревьев уже голые, а красочные переливы осенних листьев поблекли. Зима наконец пришла в Йоркшир. Я очень хотела избавиться от остаточного действия опия, и безумный страх оказался лучшим лекарством от сонливости.
Направляясь к речке, я низко опустила голову, терзаемая мучительными мыслями. Я сказала Брантли, куда иду. Никто не посмеет устроить еще одно покушение. Кроме того, я способна рассуждать здраво, только если никто не хлопочет рядом, не донимает меня вопросами, доводя до белого каления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
— Нет, — решительно заявила я, — не стоит, чтобы об этом проведали. Пусть особа, ответственная за все это, гадает, что нам известно.
— Согласен. Каково же объяснение? Кроличья нора? Ракер и все остальные, кто увидит глубокие порезы на спине Малютки Бесс, сразу поймут: такие раны не могли появиться лишь потому, что ее нога якобы попала в нору. Я скажу Ракеру правду. Он сам позаботится о кобылке. Я попрошу его также никому об этом не говорить. Он человек надежный. Остается тот, кто подложил под седло ветку. Он все знает.
— Мне это не нравится, — пролепетала я, крепче вжимаясь лицом в его сорочку.
— В вас говорит тщеславие. Но я не позволю, чтобы кто-то подумал, будто вы плохо держитесь в седле. Расскажу всем, что это была ужасно глубокая, едва прикрытая травой нора, которая попалась вам прямо на пути, а вы гнали очень быстро и не было никакой возможности ее объехать. Даже если мне не поверят, я буду всеми силами защищать вас.
Мне хотелось врезать ему по носу, но я даже не могла сжать пальцы в кулак!
Он хмыкнул и крепче стиснул мою талию.
Ему пришлось остановить Буйного, потому что меня снова рвало.
Навстречу нам выбежало множество людей. Все говорили одновременно, высказывая собственные соображения. И будь у меня хоть капля воли, я попросила бы всех убраться к дьяволу. Джон бережно опустил меня на диван. Я зажмурилась и то и дело уплывала в небытие, но всегда возвращалась.
Наконец я узнала прекрасный глубокий голос Томаса. Вот его мне не хотелось убить, а это означало, что я чувствую себя немного лучше.
— Дядя Лоренс, положите холодный компресс ей на лоб. Амелия всегда так делает, когда у меня приступ мигрени.
Какое восхитительное ощущение!
— Спасибо, — выдавила я.
— Лежите спокойно, Энди, — велел мой муж.
Я ощутила теплое дыхание на своей щеке. Он, кажется, пил бренди. Знакомый, успокаивающий запах!
— Я вполне здорова, Лоренс, дайте мне еще несколько минут.
— Дядя Лоренс, — вмешалась Амелия, — думаю, нужно послать за доктором Баулдером.
— Не нужен мне никакой доктор, — прошипела я. —Занимайтесь собственными делами и не лезьте в мои. Я услышала смех Джона.
— Оставьте ее в покое, пусть полежит тут одна, — посоветовал он.
— Так и быть, — согласился Лоренс. — Но мне это не нравится. Я почувствовал бы себя куда лучше, если бы Катберт ее осмотрел.
— Только через мой труп, — стояла я на своем и, с трудом открыв глаза, взглянула на Лоренса. — Вы мой муж и должны питать ко мне хоть каплю симпатии. Не мучайте меня. Не подпускайте ко мне этого Катберта.
— Хорошо, — заверил он. Я расслышала в его тоне веселые нотки и снова унеслась куда-то. Там, в поднебесье, было тепло, голоса сливались в неровное жужжание, а боль отступила.
Не знаю, кто перенес меня в Синюю комнату, но, прежде чем крепко заснуть с помощью настойки опия, которую раздобыла эта чудесная женщина, миссис Редбрист, я отчетливо узрела расстроенную физиономию Белинды.
Проснулась я только в сумерках. И долго лежала неподвижно, боясь, что боль снова пронзит меня. Но, к моему облегчению, только голова тупо ныла. Я медленно сползла с кровати. Белинда, как оказалось, раздела меня и облачила в ночную рубашку.
Послышался скрип пружин. Белинда, сидевшая в кресле у кровати, выпрямилась, готовая вскочить.
— Нет-нет, миледи, вам еще нельзя вставать.
— Но я прекрасно себя чувствую, — запротестовала я и, опустив ноги на пол, поднялась. Ноги затекли, руки и плечи были покрыты синяками, но в остальном все было в порядке.
— Кроличья нора оказалась не слишком глубокой, — сообщила я, подумала о Джоне и улыбнулась. Улыбнулась, несмотря ни на что.
Белинда тут же подлетела ко мне. Я подняла руку, чтобы ее отстранить:
— Нет, Белинда, не стоит беспокоиться. Мне нужна очень горячая ванна. Она сразу прогонит все хвори.
«И поможет избавиться от тебя», — подумала я, но тут же поморщилась от стыда. Бедняжка тревожится за меня. Но я никого не желала видеть.
Белинда медленно вышла из комнаты, то и дело оглядываясь.
Внезапно я кое-что вспомнила и принялась панически оглядываться. Господи, где мой пистолет?
Сунув руку под подушку, я нащупала оружие и с облегчением вздохнула. Кто положил его сюда? Будем надеяться, что Джон. Неужели он позволил Белинде или кому бы то ни было увидеть оружие? Или ухитрился пробраться в мою спальню и незаметно завладеть «дерринджером»?
При мысли о том, как он лез мне под юбку и дергал за подвязку, я снова упала на постель. И долго не шевелилась, сжимая пистолет, глядя в сторону окон, украшенных рядами дырок. Решетки для несчастной помешанной Кэролайн.
Но тут появилась Белинда с горячей водой — в количестве, достаточном, чтобы утопить меня.
Час спустя я покинула Синюю комнату в сопровождении кудахчущей, расстроенной, ломавшей руки Белинды. На мне было скромное старое серое платье, выцветшее от бесконечных стирок, в котором я исходила все болота. Поверх я накинула такой же древний бархатный плащ. На этот раз «дерринджер» не был прикреплен к моему бедру, а лежал в кармане плаща, чтобы я могла мгновенно выхватить его и выстрелить в любого, кто осмелится на меня напасть. Я докажу, что сумею себя защитить!
И хотя голова продолжала болеть, я была скорее сердита, чем измучена.
Брантли стоял у входной двери. При виде меня он застыл, как гипсовая статуя греческого бога, возвышавшаяся в укромном уголке перед гостиной.
— Иду на прогулку, — объявила я тоном холоднее ноябрьского ветра. — С вашей стороны, Брантли, будет весьма любезно, если не станете волноваться обо мне. Пусть нора была и огромной, но я уже вышла из пеленок. И отнюдь не трусиха. Со мной ничего не случится, если пройдусь до речки. Мне очень там нравится.
Я подождала, пока он откроет дверь, гадая, побежит ли дворецкий сразу к Лоренсу с докладом, что его идиотка жена потащилась куда-то на ночь глядя.
Пересекая широкий газон, я не переставала спрашивать себя, правильно ли поступила, приняв решение остаться здесь. Что ждет меня в этом доме?
Будущее казалось не слишком светлым. Я вздрогнула, но не от холода, хотя солнце уже заходило и небо было свинцово-серым. Я как-то не замечала раньше, что ветки деревьев уже голые, а красочные переливы осенних листьев поблекли. Зима наконец пришла в Йоркшир. Я очень хотела избавиться от остаточного действия опия, и безумный страх оказался лучшим лекарством от сонливости.
Направляясь к речке, я низко опустила голову, терзаемая мучительными мыслями. Я сказала Брантли, куда иду. Никто не посмеет устроить еще одно покушение. Кроме того, я способна рассуждать здраво, только если никто не хлопочет рядом, не донимает меня вопросами, доводя до белого каления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78