Подумать только! Разве это умно?
— Не смей так говорить о моей маме! Ты не знаешь, не можешь знать, сколько она выстрадала! Ты почти все время сидел в своей школе! Но я… я была всему свидетельницей! Мой ублюдок папаша ее убил. Разве не знаешь? Она не смогла снести унижения и…
— И, — перебил Питер, — простудилась и умерла всего через неделю после того, как добралась до дедушки. Старая история, дорогая, не имеющая ничего общего ни со мной, ни с тобой. Мы можем проклинать твоего отца, жалеть мать, но они ушли из жизни более десяти лет назад. Повторяю, их ошибки, эгоизм, все эти трагедии не имеют к нам никакого отношения.
— Я не шучу, Питер. Будь я на месте матери, ни за что не убежала бы. Достала бы пистолет, влепила ему пулю в сердце и радовалась, когда он свалился бы мертвым у моих ног.
Питер не взорвался, как обычно, и я была благодарна ему за это, пока он не осведомился:
— Именно поэтому ты и выходишь за человека, которого не придется убивать?
— Ничего смешного, черт побери! Мой отец заслуживал смерти за все, что натворил. Он был распутным, низким, подлым подонком! И если думаешь, что я готова терпеть, как моя мать, то знай: я скорее покончу с собой или погибну, пытаясь отомстить изменнику по заслугам.
— Иисусе, — едва слышно пробормотал Питер и, шагнув ко мне, обнял. И долго молчал. Просто прижимал меня к себе. А спустя целую вечность прошептал мне на ухо:
— Нельзя допустить, чтобы ошибки и промахи родителей разрушили твою жизнь. Ты решила избежать участи матери, выйдя замуж за человека, который слишком стар или не способен любить женщину. Да, он сказал, что содержит любовницу. Возможно, так и есть. Может, он действительно не собирается тащить тебя в постель. Но мне крайне трудно поверить в это. Почему ты думаешь, что ему стоит доверять? И в таком случае какого черта, дорогая моя, он хочет жениться на тебе? Ты знаешь это? Он сказал тебе, почему?
— Насколько я поняла, граф восхищается мной как отпрыском нашего деда. Он весьма мне симпатизирует, наслаждается моим обществом. Я его забавляю. Ему нравится баловать меня. Он одинок и знает, что я сумею идеально управлять его домом, что на меня можно рассчитывать. Я не стану вмешиваться в его личную жизнь. Никогда не предам его, не изменю, поскольку эта сторона бытия меня не интересует.
— А если он тебе солгал? Если передумает и потребует от тебя исполнения супружеских обязанностей?
— Я на это не пойду. Так прямо ему и сказала. Он не посмеет перейти границу. Он знает, что я не отступлюсь и буду тверда как скала. Граф понимает: все возражения бесполезны.
Питер только головой покачал и, отойдя, задумчиво погладил подбородок по давней привычке.
— О Господи, — выговорил он наконец, поворачиваясь ко мне. — А я-то удивлялся, почему ты отказала молодому виконту Барресфорду, превосходному, искренне привязанному к тебе человеку. И Оливеру Треверу, боготворившему тебя. Недаром дед говорил, что ты прогнала его и отказалась с тех пор видеть. Думаешь, что избавишься от бед и несчастий раз и навсегда, убегая от истинной жизни? Приковав себя к старику, который поклялся, что не коснется тебя как женщины?
Жизнь в черном цвете… Эти слова бросил мне Джон. Я пожала плечами. О чем еще говорить? Все уже сказано. Только Питер этого не понял.
— Энди, умоляю, подумай! Не все мужчины похожи на твоего отца. Я никогда не слышал, что мой родитель изменял жене. Поверь, Энди, я тоже ничуть не напоминаю твоего папашу и собираюсь быть верным будущей супруге. Большинство мужчин именно таковы.
Молчание пролегло между нами глубокой пропастью.
Питер тяжело вздохнул, и в голосе его прозвучала такая печаль, что мне снова захотелось плакать:
— Нет, вижу, ты отказываешься это признать. Как утешить его? Как помириться?
— Свадьба — в следующий вторник, — поспешно выпалила я. — И мы немедленно уезжаем в Девбридж-Мэнор. Ты, разумеется, всегда будешь там желанным гостем.
— Это ужасная ошибка, Энди, ошибка, которая разрывает мне сердце.
Я не ответила: в горле встал ком.
Послышались быстрые шаги. Питер устремился к порогу и хлопнул за собой дверью. В окно я увидела Уильямса, нашего грума, державшего под уздцы Чемпиона, коня Питера. Питер вскочил в седло, пустил Чемпиона галопом и исчез.
Я свернулась на кушетке под окном и уставилась в сгущавшийся туман. Прощальные слова Питера эхом отдавались в мозгу: «Это ужасная ошибка, Энди».
Неужели он прав и я действительно бегу от жизни, боясь повторить роковую судьбу родителей? Существую в черном цвете?
Я провела рукой по глазам, пытаясь смахнуть слезы. И он сказал, что это разрывает ему сердце!
Но мужчины не способны так глубоко переживать! Даже Питер все воспринимает гораздо спокойнее, чем утверждает. Он, конечно, меня любит, но все же не вернулся домой, когда умер дед, потому что у него были дела поважнее. И никто не придал этому значения. Никто не страдал… Кроме меня.
Нет, мужчины созданы лишь для того, чтобы брать, брать и брать, ничего не давая взамен. Их можно выносить, вероятно, любить, но доверять? Никогда! Даже кузенам, ставшим скорее родными братьями! Нет уж, я не позволю себе забеременеть и попасть в полную зависимость от мужа!
Только дед был другим. Я молилась, чтобы мой будущий муж оказался похожим на него.
В дверь тихо постучали. Тощий лорд Торп, как прозвал нашего дворецкого Питер лет десять назад, возник в библиотеке, встал передо мной надменно и гордо, как истинный аристократ, и объявил о прибытии графа Девбриджа. Я быстро заморгала, чтобы не показать слез, и, поднявшись, поспешно расправила платье и пригладила волосы.
— Андреа! — раздался бархатный, прекрасно поставленный голос. — Андреа!
Я вздрогнула и ошеломленно огляделась. Господи, куда унесли меня грезы? Я вовсе не в библиотеке деда на Кавендиш-сквер, а сижу напротив новообретенного мужа в мягко покачивающейся карете!
Глава 4
— Андреа, дорогая, — повторил он, улыбаясь мне, — вы, должно быть, умираете от скуки? Или грезите наяву? Кажется, вы даже задремали немного? Простите меня!
— Я просто думала о Питере, — пробормотала я, решив больше не вспоминать слова кузена и свои ответы. Лоренс подался вперед и погладил мои затянутые в перчатки руки.
— Знаю, как тяжело вы это перенесли. Я тоже был крайне разочарован, когда ваш кузен отказался от приглашения. Ах, ничего, уверен, что он примирится с нашим браком, как только увидит, как счастливы вы со мной. Кроме того, он будет потрясен, узнав, как возрастет ваше состояние, поскольку мой поверенный — настоящий волшебник. Стоит ему взглянуть на гинею, и она немедленно превращается в две.
Я рассмеялась. Муж часто смешит меня… совсем как Джон.
Опять! Опять я думаю о нем! Этот человек появлялся в моей жизни трижды и давным-давно исчез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
— Не смей так говорить о моей маме! Ты не знаешь, не можешь знать, сколько она выстрадала! Ты почти все время сидел в своей школе! Но я… я была всему свидетельницей! Мой ублюдок папаша ее убил. Разве не знаешь? Она не смогла снести унижения и…
— И, — перебил Питер, — простудилась и умерла всего через неделю после того, как добралась до дедушки. Старая история, дорогая, не имеющая ничего общего ни со мной, ни с тобой. Мы можем проклинать твоего отца, жалеть мать, но они ушли из жизни более десяти лет назад. Повторяю, их ошибки, эгоизм, все эти трагедии не имеют к нам никакого отношения.
— Я не шучу, Питер. Будь я на месте матери, ни за что не убежала бы. Достала бы пистолет, влепила ему пулю в сердце и радовалась, когда он свалился бы мертвым у моих ног.
Питер не взорвался, как обычно, и я была благодарна ему за это, пока он не осведомился:
— Именно поэтому ты и выходишь за человека, которого не придется убивать?
— Ничего смешного, черт побери! Мой отец заслуживал смерти за все, что натворил. Он был распутным, низким, подлым подонком! И если думаешь, что я готова терпеть, как моя мать, то знай: я скорее покончу с собой или погибну, пытаясь отомстить изменнику по заслугам.
— Иисусе, — едва слышно пробормотал Питер и, шагнув ко мне, обнял. И долго молчал. Просто прижимал меня к себе. А спустя целую вечность прошептал мне на ухо:
— Нельзя допустить, чтобы ошибки и промахи родителей разрушили твою жизнь. Ты решила избежать участи матери, выйдя замуж за человека, который слишком стар или не способен любить женщину. Да, он сказал, что содержит любовницу. Возможно, так и есть. Может, он действительно не собирается тащить тебя в постель. Но мне крайне трудно поверить в это. Почему ты думаешь, что ему стоит доверять? И в таком случае какого черта, дорогая моя, он хочет жениться на тебе? Ты знаешь это? Он сказал тебе, почему?
— Насколько я поняла, граф восхищается мной как отпрыском нашего деда. Он весьма мне симпатизирует, наслаждается моим обществом. Я его забавляю. Ему нравится баловать меня. Он одинок и знает, что я сумею идеально управлять его домом, что на меня можно рассчитывать. Я не стану вмешиваться в его личную жизнь. Никогда не предам его, не изменю, поскольку эта сторона бытия меня не интересует.
— А если он тебе солгал? Если передумает и потребует от тебя исполнения супружеских обязанностей?
— Я на это не пойду. Так прямо ему и сказала. Он не посмеет перейти границу. Он знает, что я не отступлюсь и буду тверда как скала. Граф понимает: все возражения бесполезны.
Питер только головой покачал и, отойдя, задумчиво погладил подбородок по давней привычке.
— О Господи, — выговорил он наконец, поворачиваясь ко мне. — А я-то удивлялся, почему ты отказала молодому виконту Барресфорду, превосходному, искренне привязанному к тебе человеку. И Оливеру Треверу, боготворившему тебя. Недаром дед говорил, что ты прогнала его и отказалась с тех пор видеть. Думаешь, что избавишься от бед и несчастий раз и навсегда, убегая от истинной жизни? Приковав себя к старику, который поклялся, что не коснется тебя как женщины?
Жизнь в черном цвете… Эти слова бросил мне Джон. Я пожала плечами. О чем еще говорить? Все уже сказано. Только Питер этого не понял.
— Энди, умоляю, подумай! Не все мужчины похожи на твоего отца. Я никогда не слышал, что мой родитель изменял жене. Поверь, Энди, я тоже ничуть не напоминаю твоего папашу и собираюсь быть верным будущей супруге. Большинство мужчин именно таковы.
Молчание пролегло между нами глубокой пропастью.
Питер тяжело вздохнул, и в голосе его прозвучала такая печаль, что мне снова захотелось плакать:
— Нет, вижу, ты отказываешься это признать. Как утешить его? Как помириться?
— Свадьба — в следующий вторник, — поспешно выпалила я. — И мы немедленно уезжаем в Девбридж-Мэнор. Ты, разумеется, всегда будешь там желанным гостем.
— Это ужасная ошибка, Энди, ошибка, которая разрывает мне сердце.
Я не ответила: в горле встал ком.
Послышались быстрые шаги. Питер устремился к порогу и хлопнул за собой дверью. В окно я увидела Уильямса, нашего грума, державшего под уздцы Чемпиона, коня Питера. Питер вскочил в седло, пустил Чемпиона галопом и исчез.
Я свернулась на кушетке под окном и уставилась в сгущавшийся туман. Прощальные слова Питера эхом отдавались в мозгу: «Это ужасная ошибка, Энди».
Неужели он прав и я действительно бегу от жизни, боясь повторить роковую судьбу родителей? Существую в черном цвете?
Я провела рукой по глазам, пытаясь смахнуть слезы. И он сказал, что это разрывает ему сердце!
Но мужчины не способны так глубоко переживать! Даже Питер все воспринимает гораздо спокойнее, чем утверждает. Он, конечно, меня любит, но все же не вернулся домой, когда умер дед, потому что у него были дела поважнее. И никто не придал этому значения. Никто не страдал… Кроме меня.
Нет, мужчины созданы лишь для того, чтобы брать, брать и брать, ничего не давая взамен. Их можно выносить, вероятно, любить, но доверять? Никогда! Даже кузенам, ставшим скорее родными братьями! Нет уж, я не позволю себе забеременеть и попасть в полную зависимость от мужа!
Только дед был другим. Я молилась, чтобы мой будущий муж оказался похожим на него.
В дверь тихо постучали. Тощий лорд Торп, как прозвал нашего дворецкого Питер лет десять назад, возник в библиотеке, встал передо мной надменно и гордо, как истинный аристократ, и объявил о прибытии графа Девбриджа. Я быстро заморгала, чтобы не показать слез, и, поднявшись, поспешно расправила платье и пригладила волосы.
— Андреа! — раздался бархатный, прекрасно поставленный голос. — Андреа!
Я вздрогнула и ошеломленно огляделась. Господи, куда унесли меня грезы? Я вовсе не в библиотеке деда на Кавендиш-сквер, а сижу напротив новообретенного мужа в мягко покачивающейся карете!
Глава 4
— Андреа, дорогая, — повторил он, улыбаясь мне, — вы, должно быть, умираете от скуки? Или грезите наяву? Кажется, вы даже задремали немного? Простите меня!
— Я просто думала о Питере, — пробормотала я, решив больше не вспоминать слова кузена и свои ответы. Лоренс подался вперед и погладил мои затянутые в перчатки руки.
— Знаю, как тяжело вы это перенесли. Я тоже был крайне разочарован, когда ваш кузен отказался от приглашения. Ах, ничего, уверен, что он примирится с нашим браком, как только увидит, как счастливы вы со мной. Кроме того, он будет потрясен, узнав, как возрастет ваше состояние, поскольку мой поверенный — настоящий волшебник. Стоит ему взглянуть на гинею, и она немедленно превращается в две.
Я рассмеялась. Муж часто смешит меня… совсем как Джон.
Опять! Опять я думаю о нем! Этот человек появлялся в моей жизни трижды и давным-давно исчез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78