— Да. Завтра она покажет розу, названную в мою честь.
— Не сомневаюсь, что на ней окажется множество шипов.
— Я бы не хотела, чтобы меня сравнивали с каким-нибудь колючим цветком.
— Но кое-какие шипы не дают мне покоя. Твоя мать прожила здесь десять лет. Этот замок — ее дом, он надежно защищен. И я понятия не имею, что мне с ним делать, Гастингс.
— Давай спросим ее. Мама не пролила ни одной слезы, узнав о смерти отца. Видимо, ее это совсем не огорчило.
— Ты не можешь этого знать. Пройдет еще немало времени, пока вы снова узнаете друг друга. Не надо печалиться, Гастингс, лучше покрепче люби своего мужа, И она выполнила приказ с величайшим усердием. — У меня теперь четыре сестры, — пробормотала Гастингс, засыпая.
«И всем им нужно хорошее приданое». Северн улыбался. У него не было сестер, и вот он одним махом обзавелся сразу четырьмя. Хорошо бы вернуть их в Оксборо, жить в окружении большой семьи. Он стал бы им защитой и опорой. Да, ему нравилось иметь четырех сестер.
— Здесь мой дом, я люблю Розовую гавань. — Леди Жанет была спокойна и невозмутима.
— Матушка, мы не можем оставить тебя здесь. Я нашла тебя после десяти лет разлуки, нашла сестер. Тебе необходимо вернуться в Оксборо, ведь там прежде был твой дом.
— Я не желаю ворошить дурные воспоминания.
— Больше нет дурных воспоминаний. Северн прогнал их.
Тот глядел на женщин. Теперь он мог представить, как будет выглядеть с годами его жена, и остался весьма доволен. Только бы она не превратилась в спокойную особу, как леди Жанет. Нет, ему нужны ее страстность, непредсказуемость, вопли в те моменты, когда она готова его убить. И ему нужны дети от нее.
Северн молил небеса, чтобы они оградили его от встреч с Марджори. Он никогда не признается Гастингс, но однажды чуть не поддался желанию обладать ею. Во вторую ночь, когда привязал жену к злосчастному Эдгару. Но он не пошел к Марджори, заставил себя глядеть на жену, заснувшую рядом с волкодавом, и овладел собою. А потом Гастингс соблазнила его.
Жена, соблазнившая мужа. Вряд ли такое часто случается. А с ним случилось.
— Я знаю! — прервал его мысли крик Харлетт. — Мама не желает оставлять свой сад.
— Но мы хотим, чтобы она оставила, — добавила Марелла, щекоча Триста.
— Да, — подтвердила Матильда, бочком подбираясь к Северну. — Мама все свое время отдает цветам да цветам, а мы хотим, чтобы она отдавала его нам.
Нормандия скрестила руки на груди. Со временем девочка обещала стать настоящей красавицей, и Северн решил, что она будет очень похожа на Гастингс, когда вырастет.
— Мама, я согласна с девочками, — рассудительно сказала Нормандия, и Северн тут же решил, что он полная противоположность Гастингс. — Ты слишком много возишься с цветами. Иногда нам кажется, что ты вспоминаешь про нас только зимой. Это нехорошо. Мы обо всем поговорили и решили, что хотели бы вернуться в Оксборо. А наш брат, — она уверенно кивнула на Северна, — согласен, чтобы ты устроила сад во внутреннем дворе Оксборо.
Он ни с чем подобным не соглашался, однако без колебаний подтвердил:
— Да, миледи. Ваши цветы придутся по душе и Гастингс, ей предстоит еще многое перенять от вас. Мне кажется, ее водосбор выглядит довольно чахлым, а люпин не идет ни в какое сравнение с вашим.
Леди Жанет по очереди взглянула на дочерей и обратилась к Гастингс:
— В Оксборо хозяйничаешь ты, дочка, боюсь, меня не удовлетворит роль приживалки в твоем доме, а Розовая гавань находилась в полном моем распоряжении почти десять лет. Я привыкла устраивать дела по своему разумению. Я нужна здесь.
Четыре сестры дружно вздохнули и беспомощно посмотрели на Северна и Гастингс.
Компромисс нашли два дня спустя. Леди Жанет согласилась на зиму перебраться с девочками в Оксборо.
— В конце концов зимой мы цветем не хуже, чем летом, в отличие от маминых растений, — утешалась Харлетт. — Зимой она будет принадлежать нам.
— Я не хочу расставаться с Тристом, — пожаловалась Нормандия.
— А как насчет меня? — спросила Гастингс.
— А ты не расстанешься с мужем, — отрезал Северн и добавил, обращаясь к теще:
— Ваше присутствие в Оксборо будет крайне желательным, ведь у Гастингс должен родиться первый ребенок.
Леди Жанет радостно захлопала в ладоши:
— У меня родится внук или внучка, которых не придется называть в честь Вильгельма Завоевателя, его матери или жены.
— Мама, а ведь меня назвали в честь лошади, но я смирилась, — напомнила Марелла. — Отец рассказывал, что Вильгельм всегда ездил на Марелле, когда собирался посетить жену, по словам Вильгельма, запах пота этой лошади напоминал ему о Матильде.
— Странно, — заметила Гастингс. — Ты, наверное, что-то не так поняла.
— Отец говорил, — продолжала Марелла, — что эту кобылу просил у Вильгельма епископ Одо, но тот не захотел с ней расставаться.
— Довольно, — воскликнула леди Жанет. — Меня вполне устроит, если Северн даст обещание не называть сына ни Одо, ни Ральфом, ни Грейсоном.
— Готов в этом поклясться. А ты, жена?
— Я больше склоняюсь к тому, чтобы назвать сына Люпином, а дочку, к примеру, Наперстянкой.
Он схватил ее в охапку и крепко поцеловал, не стесняясь присутствия тещи и четырех девочек.
Глава 30
Беда пришла неожиданно. Один из воинов, крича от боли, схватился за живот и упал с лошади.
В следующие несколько минут то же произошло и с остальными. Последним свалился Гвент, огромное тело беспомощно забилось в конвульсиях.
Не пострадали только Гастингс и Северн. Испуганные лошади ржали, метались, по дороге, вставали на дыбы. Соскочив на землю, Северн бросился к Гвенту:
— Что случилось? Что с тобой?
— Не знаю, — выдавил из себя гигант, бессильно запрокинув голову. Северн закричал от отчаяния.
— Он жив, — успокоила подбежавшая Гастингс и быстро осмотрела других. — Все живы, только без сознания. Видимо, их чем-то отравили. Не понимаю, как можно было отравить всех, кроме нас?
— Зато я понимаю. Когда мы остановились в деревне, все захотели промочить горло, а мы с тобой пошли гулять в соседний лес. Ни ты, ни я не пили эль.
— Но кто мог это сделать?
— Не знаю. — Северн взял под уздцы своего коня и привязал к дереву возле дороги. — Надо позаботиться о них. Тебе не повредит, если ты поможешь мне их перетаскивать?
— Не беспокойся. Давай не будем терять время. Однако он позволил ей лишь поддерживать за ноги воинов, которые оказались для него слишком тяжелы. Других он перенес сам, перекинув через плечо. Они разбили лагерь на краю небольшого луга, и Гастингс, встав на колени рядом с Гвентом, приступила к осмотру.
— Просто ума не приложу, что это такое, Северн.
— Зато я уверен, это знает моя дорогая Марджори.
Меч будто сам по себе вылетел из ножен, мускулы напряглись для боя, который так и не начался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75