– На нас сильно давят мэр и его люди. Наши сотрудники вынуждены прятаться в туалете от газетчиков, которые так и шныряют вокруг. Пресса вцепилась в это дело мертвой хваткой. Один телеканал умудрился раздобыть фотографии с места преступления. И что же они сделали? Взяли и показали их все крупным планом в выпуске новостей в десять вечера. Представляете? Им все известно – и про убийства в Де-Мойне и в Сент-Луисе, и про то, что тамошняя пресса окрестила этого парня Тостером. Местное население перепугано до смерти. Наши оперативники даже шутят: дескать, все сейчас заняты тем, что выбрасывают свою кухонную технику. Вы ведь ознакомились с материалами по всем трем убийствам, не так ли?
– Да. В полном объеме. Информация собрана весьма обширная.
– Я думаю, настало время вплотную заняться розыском, агент Сэвич. Вы можете нам помочь?
– У нас с агентом Шерлок есть всего несколько вопросов. Возможно, встретившись с вашими людьми, мы сможем получить на них ответы. Да, капитан, у меня нет никаких сомнений в том, что мы сможем вам помочь.
На лице капитана Брэди промелькнула улыбка. Было видно, что он сомневается, однако в его усталых глазах все же появился проблеск надежды. И Сэвич, и Шерлок отметили, что зубы у него очень ровные и белые.
– Ну что же, тогда займемся делом, – сказал он и, взяв со стола толстую папку, подошел к двери кабинета и крикнул:
– Дубровски! Мэйсон! Зайдите во второй конференц-зал!
После чего, повернувшись к гостям, добавил:
– Терпеть не могу все эти перегородки. Нам их поставили в прошлом году. Из-за них вечно никого не видишь, и случается, что парень, которого ты зовешь, тебя не слышит, потому что находится в сортире. – Капитан взглянул на Лейси. – Или, если речь идет о девушке… то есть офицере-женщине… выясняется, что она в дамской комнате.
Очевидно, Дубровски и Мэйсон в сортире не находились, поскольку оба уже стояли в конференц-зале в напряженных позах, поджидая гостей из ФБР. Во всем их облике явственно ощущалась враждебность. Капитан Брэди прав: детективов отнюдь не порадовали визитеры из Вашингтона. Чикаго – их территория, и им было не по вкусу, что какие-то фэбээровцы собираются совать нос в их дела. Сэвич в отличие от них держался вежливо и непринужденно. По тому, как детективы смотрели на нее, Шерлок поняла, что никакой помощи они от нее не ждут.
– Вы ведь не надеетесь, что мы будем вашими Ватсонами, верно, Шерлок? – не без сарказма спросил Дубровски.
– Ни в коем случае, детектив. Разве только кто-нибудь из вас окажется врачом.
Дубровски лишь мрачно ухмыльнулся в ответ.
Лейси хотелось сказать всем присутствующим, включая Сэвича, что она к этому моменту знала о преступнике ничуть не меньше, а возможно, и больше, нежели чикагские полицейские, и что она размышляла над этим делом столько же времени, сколько Сэвич. Но она промолчала и стала думать о том, какой козырь припрятал в рукаве ее непосредственный руководитель. Они знакомы всего лишь семь часов, но Лейси готова была поспорить на последний доллар, что такой козырь у него есть – и, скорее всего, не один. Ее не удивит, если вдруг выяснится, что Сэвичу известны фамилия и адрес преступника.
Собравшиеся расселись за столом в конференц-зале, разложив на нем материалы дела и фотографии. Совсем рядом, у самого локтя Лейси, оказался один из снимков, сделанных на месте преступления. На нем была изображена миссис Лански с захлестнутым вокруг шеи шнуром от тостера. Лейси перевернула фото лицевой стороной вниз и посмотрела на Сэвича.
Он выглядел и держался так, как, по мнению Шерлок, и должен был выглядеть и держаться агент ФБР. Изучающий взгляд Диллона был прикован к детективу Дубровски, и Лейси невольно подумала, способен ли ее руководитель углядеть в полицейском нечто такое, чего она не уловила. Бедняга Дубровски! Сразу было ясно, что измотан он до предела. Вид у него был такой, словно он только что потерял лучшего друга. В последние дни он явно недосыпал и скорее всего держался только на кофе, поглощаемом в чрезмерных количествах. Дубровски напряженно ерзал на стуле, его коричневый костюм был измят, галстук выглядел словно петля на шее висельника, а на щеках проступила густая щетина.
Опершись локтями на стол, Сэвич посмотрел Дубровски прямо в глаза и спросил:
– Скажите, детектив, не появлялись ли в доме Лански в течение последних двух месяцев рабочие-ремонтники или, скажем, электрики?
Дубровски откинулся на стуле назад, затем качнулся вперед и крепко припечатал крышку стола обоими кулаками.
– Вы что, считаете нас идиотами? – взорвался он. – Само собой, мы это проверили. Три недели назад к ним приходил мастер по ремонту телефонов. Мы побеседовали с ним – он тут ни при чем. И вообще этому человеку по меньшей мере пятьдесят лет и у него семеро детей.
– Откуда вам известно, что больше никто в дом семьи Лански не заходил? – спросил Сэвич тем же ровным, спокойным голосом.
– В чековой книжке Лански нет никаких записей об оплате каких-либо ремонтных работ. Никаких квитанций на этот счет мы тоже не обнаружили, да и никто из соседей ни о чем подобном не слышал. Мы поговорили с родственниками убитых, даже с теми, кто живет за чертой города. Никто из них не слышал, чтобы в доме Лански что-то ремонтировали.
– А скажите, в течение предшествующей убийству недели или непосредственно в день убийства никто не видел поблизости от дома каких-нибудь незнакомых людей?
– Ну, кое-кого, конечно, видели. Разносчиков пиццы, парочку адвентистов седьмого дня, какого-то парня, который собирал средства на предвыборную кампанию одного из местных политиков, – ответил за своего напарника Мэйсон, одетый в очень дорогой синий костюм. Мэйсон был помоложе Дубровски, но выглядел таким же измученным. Сэвич подумал, что в случае необходимости Мэйсон наверняка играл роль «хорошего», а Дубровски – «плохого» полицейского. Мэйсон выглядел беззлобным и наивным парнем, хотя наверняка минуло уже много лет с того момента, когда остатки его наивности улетучились словно дым.
Тяжело вздохнув, Мэйсон заговорил снова:
– Но непосредственно около дома Лански никого не заметили, если не считать какую-то женщину с дочерью – они ходили по всему району от дома к дому и продавали печенье, испеченное участницами движения девочек-скаутов. Это, конечно, еще ни о чем не говорит, но вообще-то район, где жили Лански, очень небольшой. Там все друг друга знают и обожают совать нос в чужие дела. Напротив дома Лански живет одна старушка, которая умудрилась дать описание женщины и маленькой девочки, продававших печенье. Я просто не могу себе представить, чтобы у дома Лански мог появиться какой-то чужак, а эта старая карга его не заметила и не обратила на него внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
– Да. В полном объеме. Информация собрана весьма обширная.
– Я думаю, настало время вплотную заняться розыском, агент Сэвич. Вы можете нам помочь?
– У нас с агентом Шерлок есть всего несколько вопросов. Возможно, встретившись с вашими людьми, мы сможем получить на них ответы. Да, капитан, у меня нет никаких сомнений в том, что мы сможем вам помочь.
На лице капитана Брэди промелькнула улыбка. Было видно, что он сомневается, однако в его усталых глазах все же появился проблеск надежды. И Сэвич, и Шерлок отметили, что зубы у него очень ровные и белые.
– Ну что же, тогда займемся делом, – сказал он и, взяв со стола толстую папку, подошел к двери кабинета и крикнул:
– Дубровски! Мэйсон! Зайдите во второй конференц-зал!
После чего, повернувшись к гостям, добавил:
– Терпеть не могу все эти перегородки. Нам их поставили в прошлом году. Из-за них вечно никого не видишь, и случается, что парень, которого ты зовешь, тебя не слышит, потому что находится в сортире. – Капитан взглянул на Лейси. – Или, если речь идет о девушке… то есть офицере-женщине… выясняется, что она в дамской комнате.
Очевидно, Дубровски и Мэйсон в сортире не находились, поскольку оба уже стояли в конференц-зале в напряженных позах, поджидая гостей из ФБР. Во всем их облике явственно ощущалась враждебность. Капитан Брэди прав: детективов отнюдь не порадовали визитеры из Вашингтона. Чикаго – их территория, и им было не по вкусу, что какие-то фэбээровцы собираются совать нос в их дела. Сэвич в отличие от них держался вежливо и непринужденно. По тому, как детективы смотрели на нее, Шерлок поняла, что никакой помощи они от нее не ждут.
– Вы ведь не надеетесь, что мы будем вашими Ватсонами, верно, Шерлок? – не без сарказма спросил Дубровски.
– Ни в коем случае, детектив. Разве только кто-нибудь из вас окажется врачом.
Дубровски лишь мрачно ухмыльнулся в ответ.
Лейси хотелось сказать всем присутствующим, включая Сэвича, что она к этому моменту знала о преступнике ничуть не меньше, а возможно, и больше, нежели чикагские полицейские, и что она размышляла над этим делом столько же времени, сколько Сэвич. Но она промолчала и стала думать о том, какой козырь припрятал в рукаве ее непосредственный руководитель. Они знакомы всего лишь семь часов, но Лейси готова была поспорить на последний доллар, что такой козырь у него есть – и, скорее всего, не один. Ее не удивит, если вдруг выяснится, что Сэвичу известны фамилия и адрес преступника.
Собравшиеся расселись за столом в конференц-зале, разложив на нем материалы дела и фотографии. Совсем рядом, у самого локтя Лейси, оказался один из снимков, сделанных на месте преступления. На нем была изображена миссис Лански с захлестнутым вокруг шеи шнуром от тостера. Лейси перевернула фото лицевой стороной вниз и посмотрела на Сэвича.
Он выглядел и держался так, как, по мнению Шерлок, и должен был выглядеть и держаться агент ФБР. Изучающий взгляд Диллона был прикован к детективу Дубровски, и Лейси невольно подумала, способен ли ее руководитель углядеть в полицейском нечто такое, чего она не уловила. Бедняга Дубровски! Сразу было ясно, что измотан он до предела. Вид у него был такой, словно он только что потерял лучшего друга. В последние дни он явно недосыпал и скорее всего держался только на кофе, поглощаемом в чрезмерных количествах. Дубровски напряженно ерзал на стуле, его коричневый костюм был измят, галстук выглядел словно петля на шее висельника, а на щеках проступила густая щетина.
Опершись локтями на стол, Сэвич посмотрел Дубровски прямо в глаза и спросил:
– Скажите, детектив, не появлялись ли в доме Лански в течение последних двух месяцев рабочие-ремонтники или, скажем, электрики?
Дубровски откинулся на стуле назад, затем качнулся вперед и крепко припечатал крышку стола обоими кулаками.
– Вы что, считаете нас идиотами? – взорвался он. – Само собой, мы это проверили. Три недели назад к ним приходил мастер по ремонту телефонов. Мы побеседовали с ним – он тут ни при чем. И вообще этому человеку по меньшей мере пятьдесят лет и у него семеро детей.
– Откуда вам известно, что больше никто в дом семьи Лански не заходил? – спросил Сэвич тем же ровным, спокойным голосом.
– В чековой книжке Лански нет никаких записей об оплате каких-либо ремонтных работ. Никаких квитанций на этот счет мы тоже не обнаружили, да и никто из соседей ни о чем подобном не слышал. Мы поговорили с родственниками убитых, даже с теми, кто живет за чертой города. Никто из них не слышал, чтобы в доме Лански что-то ремонтировали.
– А скажите, в течение предшествующей убийству недели или непосредственно в день убийства никто не видел поблизости от дома каких-нибудь незнакомых людей?
– Ну, кое-кого, конечно, видели. Разносчиков пиццы, парочку адвентистов седьмого дня, какого-то парня, который собирал средства на предвыборную кампанию одного из местных политиков, – ответил за своего напарника Мэйсон, одетый в очень дорогой синий костюм. Мэйсон был помоложе Дубровски, но выглядел таким же измученным. Сэвич подумал, что в случае необходимости Мэйсон наверняка играл роль «хорошего», а Дубровски – «плохого» полицейского. Мэйсон выглядел беззлобным и наивным парнем, хотя наверняка минуло уже много лет с того момента, когда остатки его наивности улетучились словно дым.
Тяжело вздохнув, Мэйсон заговорил снова:
– Но непосредственно около дома Лански никого не заметили, если не считать какую-то женщину с дочерью – они ходили по всему району от дома к дому и продавали печенье, испеченное участницами движения девочек-скаутов. Это, конечно, еще ни о чем не говорит, но вообще-то район, где жили Лански, очень небольшой. Там все друг друга знают и обожают совать нос в чужие дела. Напротив дома Лански живет одна старушка, которая умудрилась дать описание женщины и маленькой девочки, продававших печенье. Я просто не могу себе представить, чтобы у дома Лански мог появиться какой-то чужак, а эта старая карга его не заметила и не обратила на него внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112