– У Марвина есть одна особенность, – сказала Салли, обращаясь к Лейси. – Он всех женщин называет малышками – разумеется, за исключением мисс Лили. А свою мать ты тоже так называешь, Марвин?
– Ее я называю Большая малышка. Салли, если тебе не нравится, я буду называть тебя по-другому, но ты все равно малышка.
– Я вовсе ничего не имею против того, чтобы ты меня так называл.
– Малышка Сэвич, – медленно, со смаком произнес вдруг Диллон, словно пробуя на вкус это словосочетание. – Звучит странновато. Сомневаюсь, что меня устроит такое обращение. Но знаете, все же это лучше, чем малышка Шерлок.
– А мы думали, ты спишь. Как ты, Диллон? – спросила Лейси, наклоняясь над Сэвичем и осторожно притрагиваясь к синяку на его щеке.
– Да пока еще жив.
– Вот и хорошо. Но голова, наверное, как в тумане.
– Вот уж нет. У меня все так болит, что я просто не в состоянии отключиться, а уж тем более отправиться на небеса. И еще я тебя хочу.
– Ты хоть понимаешь, что ты говоришь?
– Да, я прекрасно понимаю, что говорю. Звучит довольно странно, не так ли?
– Надеюсь, я смогу привыкнуть к твоей манере выражаться, так же как Марвин, узнав меня получше, со временем привыкнет ко мне и станет называть меня Шерлок, – медленно проговорила Лейси, глядя сверху вниз на мужчину, который за короткое время стал для нее самым важным из всего, что было в ее жизни.
– Это здорово, – сказал Сэвич. – Пожалуй, насчет «хочу» я в самом деле выступил не вовремя. Это заявление было несвоевременным и грубоватым. Сорвалось с языка – ты уж прости. А что, если я попробую вернуться к этой теме несколько позже, когда эти трое перестанут на нас пялиться?
– Отличная идея.
Удовлетворенный ответом, Сэвич уронил голову – на этот раз он в самом деле уснул.
– Малышка Шерлок-Сэвич, – пробурчал Марвин. – Вот это прикол так прикол. Фазз будет так ржать, что, наверное, пасть себе порвет.
– Мне больше нравится просто Шерлок-Сэвич, – заявила Салли. – Это что-то особенное. С такой фамилией вполне можно претендовать на пост директора Бюро.
Через несколько минут Куинлан, стоявший у телефона в дальнем конце комнаты, положил трубку и сказал:
– Машина была арендована неким Марлином Джоунсом. Он расплатился наличными, но при этом показал сотруднику агентства по прокату кредитную карточку, на которой было указано его имя, и предъявил водительские права.
– Мне это не нравится. – Лейси побледнела. – Очень не нравится. Но погодите, на фотографии-то наверняка был другой человек, ведь так?
– Фотография на правах была замусоленная и расплывчатая, но, поскольку права были на то же имя, что и кредитка, это не вызвало у сотрудника никаких подозрений.
– Джоунс. Марлин Джоунс. Эй, да ведь это серийный убийца, верно? – вскинулся Марвин-вышибала, который сидел за кофейным столиком и листал старый номер журнала «Экономист». – Я думал, что его держат в камере в Бостоне.
– Так оно и есть, – подтвердила Лейси. – Не далее как вчера я с ним разговаривала. Он действительно в камере, причем в тюрьме, где режим безопасности чуть ли не самый строгий из возможных. Во время нашей последней встречи он ударил в висок своего адвоката и вырубил того на месте. Когда мы ехали сюда, по радио в новостях передали, что первое, что Большой Джон Баллок сказал, придя в себя, было: «Я добьюсь освобождения этого маленького ублюдка, чтобы получить возможность убить его». После этого он опять потерял сознание. По мнению врачей, у него сотрясение мозга.
– Этот парень настоящий клоун, – сказал Куинлан.
– Я не думаю, что слова Баллока можно списать на сотрясение мозга, – возразила Лейси. – Уверена, что Большой Джон знал, что говорит.
– А я-то надеялась, что одним адвокатом станет меньше, – с кухни подала голос Салли. – Джеймс, иди сюда и помоги мне. Нам всем надо пообедать, уже почти пять часов.
– Пойду наловлю окуньков, – сказал Марвин, вставая. – Где удочки, Куинлан?
– А почему этот тип ударил своего адвоката? – спросила Салли у Лейси, шинкуя морковь и время от времени подъедая кусочек-другой.
– Адвокат приказал ему заткнуться, потому что Джоунс в разговоре со мной признал, что убивал женщин в Сан-Франциско. После этого Марлин словно с цепи сорвался. Очевидно, он терпеть не может грубые выражения – даже когда их произносит мужчина. Жаль, что, когда его брали, полицейские не пристрелили его на месте, – вздохнула Лейси. Потом она медленно встала и сказала:
– Пожалуй, мне лучше позвонить Джимми Мэйтланду. Боюсь, вся эта история ему очень не понравится.
* * *
Лежа на диване, Сэвич занимался штопкой. Чтобы чувствовать себя хорошо, ему нужно было самую малость: лежать спокойно, не дышать глубоко и – в те моменты, когда глаза его были открыты, – видеть перед собой Лейси Шерлок. Шерлок-Сэвич. Звучит в самом деле замечательно, подумал Диллон. Он никак не мог дождаться того момента, когда они останутся наедине и он сможет поцеловать ее. После чего он собирался сделать ей предложение, на этот раз уже в более удобоваримой форме.
Боль в ребрах, бедре и лодыжке была не такой уж сильной, но Сэвича раздражало, что, вместо того чтобы утихнуть окончательно, она то и дело возвращается, накатывая волнами.
Он почувствовал на щеке руку Лейси.
– Я принесла тебе таблетку обезболивающего, – сказала она. – Открой рот.
Сэвич повиновался. Вскоре боль настолько утихла, что он почти забыл о ней.
– Хорошее лекарство, – сказал он.
– Самое лучшее, – откликнулся Куинлан, – Прописано нашим любимым врачом.
– А, доктором Недом Брэйкером.
– Ну да. Он велел, чтоб ты позвонил ему, если нужно, чтобы он приехал и тебя осмотрел.
– Давайте позвоним, – сказала Салли. – Сэвич, ты в самом деле неважно выглядишь.
– Я чувствую себя лучше с каждой минутой, – сказал Дил-лон. – Нет, в самом деле. Я же не враг себе. Все в порядке.
– Ну что, может, съешь что-нибудь? Марвин поймал трех окуней, причем довольно крупных. Я их выпотрошил, а Салли зажарила.
При этих словах Куинлана Сэвич почувствовал резкий приступ тошноты. От одной мысли о жареной рыбе его едва не вывернуло наизнанку.
– Думаю, не стоит, – сказала Лейси, осторожно приложив ладонь к щеке Сэвича. – Вкуснятину мы оставим себе, а он может съесть немного супа. У тебя найдется куриный бульон и вермишель, Салли?
Не желая оставлять Диллона одного, Лейси всю ночь проспала рядом с ним на расстеленных на полу трех одеялах, то и дело прислушиваясь к его дыханию. Наутро, проснувшись, она вышла ненадолго из дома, а когда вернулась обратно, то увидела, что Диллон, заросший щетиной, стоит у небольшого бара, отделяющего кухню от гостиной, и пьет кофе.
– Смотри-ка, ты и в самом деле не умер, – сказала она. Сэвич улыбнулся Лейси, глядя на нее поверх чашки.
– Нет, конечно. Большое тебе спасибо за то, что ты всю ночь была рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112