Было только начало сентября, но на Восточном побережье непривычно похолодало. Правой рукой в перчатке она сжимала скомканную газету. Несколько ребятишек рядом играли в салочки — кричали, смеялись и спорили. “Совсем как взрослые, — подумала она, — если не считать того, что они играют не на интерес”.
Медленно разгладив страницу, она снова начала ее внимательно рассматривать. Фото было зернистым, под ним красовалось пояснение, заимствованное из маленькой бостонской газетенки под названием “Татлер” . Листок прислали ей анонимно, точно так же, как и первую записку. Она так до сих пор и не имела никакого представления о том, кто же ее неведомый защитник — видимо, все-таки просто не хочет “светиться” из преданной ей группы людей. Кто-то, кому было известно, что она продолжает встречаться с Роуи. И этот “кто-то” хотел, чтобы она перестала с ним встречаться. От сознания того, что за ней следят, Элизабет почувствовала озноб и быстро огляделась вокруг, возможно, ожидая, что увидит кого-нибудь, притаившегося поблизости и наблюдающего за ней.
Она снова опустила глаза в газету. Несмотря на плохое качество снимка, Роуи Чалмерс выглядел красивым, обходительным, прекрасно одетым в черный смокинг, а стоявшая очень близко от него, почти прижавшаяся к нему вплотную молодая женщина была так же безукоризненно одета.
"РОУИ ЧАЛМЕРС СОПРОВОЖДАЕТ АМАНДУ МОНТГОМЕРИ НА СБОР СРЕДСТВ ДЛЯ ПАРТИИ ДЕМОКРАТОВ”. Его рука заботливо поддерживала ее под локоть, а она с обожанием смотрела на него снизу вверх. Лицо Роуи выражало гнев — вероятно, вызванный действиями фотографа и желанием защитить свою спутницу. Элизабет просто смотрела на снимок, и выражение ее лица не менялось. Наконец она сложила листок, сделав из него маленький квадрат, и опустила его в свою сумку, висевшую на плече. В этот момент она думала, что Роуи или очень глуп, или очень уверен в себе, если позволяет себе ухаживать за другой женщиной так открыто, пусть даже и в Бостоне.
Роуи находился сейчас в Нью-Йорке. Сегодня вечером она должна увидеться с ним, и увидеться непременно.
Она уже достаточно долго использовала его. Она с ним расквиталась. Теперь ей следовало позаботиться о себе самой.
Элизабет отпустила после обеда Коги. Заметив это, Роуи улыбнулся самодовольной улыбкой самца. “Именно так”, — подумала Элизабет, наблюдая за ним сквозь ресницы. Он полагает, что я жду не дождусь, когда смогу прыгнуть вместе с ним в постель.
И одарила его пленительной улыбкой, Но Роуи не спешил.
— Как насчет бренди, Элизабет?
— Отлично.
Она смотрела, как он наливает бренди из уотерфордского графина в две пузатые коньячные рюмки.
— Ты прекрасна, — сказал он и поднял рюмку, чтобы чокнуться. — Боже, я так устал!
Он опустился на софу и похлопал по ней, приглашая Элизабет сесть рядом.
— Иди сюда, прелесть моя, поговорим. Как ты ладишь со своим атлетом, исполнительным помощником?
«Боже мой, да они охотятся за Адрианом?»
— Сейчас он немного сердит на меня, — сказала она, что, конечно, было правдой.
Она опустилась рядом с ним и почувствовала, как его рука легла на ее плечи, и он притянул ее ближе к себе.
— Это невозможно. Он что, идиот?
— Ну, видишь ли, я одобрила контракт, который он не одобряет. Я сочла, что это выгодное дело, а Адриан начал разглагольствовать о том и о сем, о его недостатках и о проблемах с налогами и еще о массе неприятных вещей.
— А что это за сделка?
Элизабет улыбнулась в свою рюмку, слегка накренив ее.
— Можешь мне не верить, но речь идет о Брэде Карлтоне.
Он ухмыльнулся, глядя ей в лицо:
— А что, этот малый снова тебе насолил?
— Да нет, ничего такого, с чем я не могла бы справиться.
— Я ставлю на тебя, Элизабет.
Он проглотил оставшийся бренди, откинул голову назад и закрыл глаза. Элизабет ничего не говорила, выжидая. Не меняя позы и не открывая глаз, он спросил сонным голосом:
— Хочешь мой совет, если ты в нем нуждаешься?
— Возможно, но попозже, ладно? Он приоткрыл один глаз:
— Меня это устраивает.
Роуи распрямился, встал на ноги и протянул ей руку.
— Пойдем, моя дорогая?
Элизабет позволила ему поднять себя с дивана, чувствуя, как его руки прогулялись по ее спине вниз, ладони охватили ягодицы, и он прижал ее к себе. Его дыхание участилось, когда он целовал ее. Она ответила ему поцелуем со всей сноровкой, на какую была способна и которую приобрела благодаря ему.
— Иди, Роуи. Через минуту я приду. Она снова поцеловала его, очень крепко, и позволила своим рукам скользнуть вниз, дразня, прикасаясь к его животу. Потом кончики пальцев скользнули под пояс его брюк.
Он тяжело задышал, в то время как она медленно отступила назад. Элизабет стояла спокойно, продолжая улыбаться своей обольстительной улыбкой.
— Не задерживайся особенно, — сказал он и поцеловал ее в подбородок.
— Не буду.
Пятью минутами позже она услышала его голос;
— Элизабет! Я жду, и все мое тело в твоем распоряжении.
"Действительно, — подумала она. — Так оно и есть”.
Он оставил только ночник на прикроватном столике, все остальное пространство и углы комнаты были погружены в тень. Элизабет остановилась посреди комнаты, стараясь приспособиться к тусклому освещению. Роуи, обнаженный, лежал поверх покрывала, заложив руки за голову. “Да, он готов”, — подумала Элизабет, бесстрастно оглядев все его тело.
Она села на постель рядом. Когда же Роуи попытался обнять ее, она его остановила.
— Нет, Роуи, еще не сейчас.
— В таком случае начинай ты, мне это так нравится, — сказал он, и глаза его затуманились желанием.
— О, я так и сделаю, Роуи.
Медленно она выпростала левую руку из складок своей шерстяной юбки. В руке оказался серебряный нож для колки льда, и, прежде чем незадачливый любовник смог что-либо сообразить, кончик ножа оказался у самого его горла.
— Ч-что?
— Ты начал заикаться, Роуи?
— Что ты делаешь, Элизабет? Что за глупые шутки! А ну-ка прекрати!
Она слегка надавила на нож, совсем чуть-чуть, недостаточно сильно, чтобы прорвать кожу, и, не отводя глаз, смотрела на него.
Теперь он уже не относился к этому как к забаве, в его взгляде сквозила решительность.
Тело его застыло, и все физические желания, казалось, покинули его, на лице жили одни глаза.
— Он ведь очень острый. Правда? — сказала она спокойно. — Пожалуйста, не двигайся. — Моя рука может дернуться, соскользнуть. Да, нож очень острый. Разве ты не помнишь, что меня привлекали к суду за убийство Тимоти вот таким модным и затейливым серебряным ножом для колки льда? Конечно, не этим. Думаю, окружной прокурор все еще держит тот нож у себя. Мне пришлось приказать Коги купить новый. Конечно, ему пришлось купить целый комплект — в том числе и ведерко для льда, но дело того стоило. Я хотела, чтобы нож был точно такой же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92