Он наблюдал за нею, пока она выходила из его кабинета. И лицо его на мгновение затуманилось. Знакомая походка, или только кажется? Невозможно, ведь он никогда в жизни не видел ее. Итак, новая пациентка. Но ей не требуется много внимания или особое лечение — просто доброжелательный разговор. Его роль будет сродни роли исповедника, но трудно представить, что она способна выстаивать часами на коленях в церкви, замаливая грехи. Ну, ничего, он оценит потраченное на нее время в чудовищную сумму. Зазвонил телефон, он поднял трубку, и сердце его забилось учащенно — Элизабет.
— Я просто хотела сказать, что сегодня вечером немного запоздаю, Кристиан.
— А что, придется задержаться на работе? Он услышал ее вздох:
— Да, большей частью мне это нравится, если, конечно, не вынуждает отказываться от других приятных занятий.
Приятных, только приятных, о любви здесь речь не шла. Ничего, он не будет ее торопить. Ее злополучные отношения с Роуи Чалмерсом и то, что из этого получилось, сделали ее особенно уязвимой и настороженной. Но она изменилась, и он не был настолько слеп, чтобы не видеть этого, хотя Элизабет и старалась скрыть от него новоявленную, а иногда и пугающую жестокость.
— В таком случае могу я заехать за вами в девять?
— Было бы прекрасно. Благодарю, Кристиан, за вашу чуткость.
— Для меня это радость, Элизабет.
Он повесил трубку. Надо позвонить Сьюзен и сказать, что он придет поздно. Он молил Бога, чтобы она не играла “Когда ты видишь звезду и загадываешь желание”. Песня в тональности фа-мажор, а Сьюзен никогда не могла этого запомнить.
Элизабет прилетела в Филадельфию рано утром в пятницу. Ее сопровождали Адриан и Кой, к прибытию личного самолета был подан черный лимузин. Она не произнесла ни слова в течение тех тридцати минут, пока они добирались до офиса Джонатана Харли в деловой части Филадельфии. В уме она перебирала все сведения, которые смогла раздобыть об этом человеке. Недавно развелся, и развод был нелегким. Вырос в бедной семье, посещал Йель, получив стипендию за успехи в спорте, женился на очень богатой светской красавице Филадельфии, дочери Эндрю Пилсона, а потом заработал миллионное состояние. Умный, безжалостный, хитрый и еще молодой — тридцать пять лет. Она видела его фотографию, на ней он выглядел крепким орешком. Возможно, такое впечатление возникало оттого, что он был таким темноволосым и смуглым. Волосы такие же черные, как оникс в ее кольце. Глядя на фотографию, она почувствовала жалость к его жене.
Элизабет не могла дождаться встречи с ним. Мидж подняла голову и посмотрела на троих посетителей, вошедших в приемную. Она с утра была на взводе, и взгляд ее немедленно обратился к женщине, выступавшей между двумя мужчинами. Элизабет Карлтон. Женщина, имевшая столько денег, что она не может себе позволить сорить ими, женщина, которая хочет уничтожить Джонатана и все, что он создал.
Ей стоило большого труда заставить себя вежливо спросить;
— Да?
— Я Элизабет Карлтон. У меня назначена встреча с мистером Харли.
Мидж заставила себя подняться со стула:
— Присядьте на минутку, я доложу. Она осторожно открыла дверь в кабинет Джонатана и скользнула внутрь, притворив за собою дверь.
— Явилась, — сообщила Мидж. — С ней двое мужчин.
Он выглядел усталым и ответил не сразу. Затем поднялся со стула и автоматически поправил галстук. У него еще хватило сил на то, чтобы криво улыбнуться Мидж.
— Пожалуйста, не плюйте на ее туфли от Гуччи. И можете впустить их.
"Она красива”, — отметил он про себя, во всем же остальном Элизабет казалась именно такой, какой он и предполагал ее увидеть — холодной, жесткой, одетой строго в светло-серый шерстяной костюм и бледно-голубую шелковую блузку. Очень сдержанная и уверенная в себе особа. Трудно поверить, что эта женщина совсем недавно выступала в концертных залах, невозможно представить ее сидящей за фортепьяно.
— Мистер Харли, — сказала Элизабет, слегка кивнув головой, прежде чем принять протянутую ей руку.
— Миссис Карлтон, — сказал он, почти тотчас же выпустив ее руку, затянутую в дорогую перчатку.
— Адриан Марш и Кой Сиверстон.
Мужчины поздоровались если и не тепло, то по крайней мере вежливо.
Джонатан указал жестом на круглый стол, предназначенный для совещаний.
— Пожалуйста, садитесь. Мидж, не принесете ли для нас кофе?
— Разумеется, — ответила Мидж.
Глаза Элизабет обратились к Мидж, и она проводила ее бессознательно оценивающим взглядом.
У секретарши умные глаза, и она очень хорошенькая, по-видимому, предана Джонатану Харли. Наконец Элизабет переключила свое внимание на Джонатана Харли. Он и Кой болтали о гольфе, а она терпеливо ждала, пока разговор мужчин не потечет в нужном направлении. Но нет, у них еще было в запасе несколько минут, чтобы обсудить неблагоприятные для “Стилеров” обстоятельства в этом сезоне, а также их шансы на следующий.
Мидж вошла, держа в руках красивый серебряный поднос, уставленный тонкими фарфоровыми чашками.
Элизабет раздумывала, должна ли она разлить кофе, пока мужчины будут вести столь важные разговоры о спорте, но, к счастью, Мидж все взяла на себя и сделала это спокойно и быстро. Элизабет заметила, как исподтишка Мидж поглядывала на своего босса, и гадала, любовники они или нет. Глаза женщины светились участием и беспокойством. Элизабет поняла, что в своих оценках пользуется мерками, обычными для мужчин, и устыдилась. Возможно, Адриан тоже смотрел на нее так же — с участием и беспокойством.
Элизабет цедила мелкими глотками свой кофе, потом поставила чашку на блюдце, слегка звякнув ею, и заговорила голосом холодным и сдержанным:
— Джентльмены, может быть, начнем? Джонатан следил за меняющимся выражением ее лица, пока подавал, в свою очередь, реплику о футболе. Внезапно в нем вскипел гнев на эту женщину, которой их разговор кажется смешным, как будто они маленькие мальчики, старавшиеся изо всех сил произвести впечатление друг на друга. Черт возьми! А как еще можно поддерживать беседу, когда каждый присутствующий пытается дать оценку всем остальным? Иногда он начинал подозревать, что Бог создал спорт именно для этой цели.
Джонатан откинулся на спинку кресла, приняв самую величественную позу — ноги его оказались вытянутыми и скрещенными в щиколотках, руки сложены на груди.
— Начнем, мадам? А что именно?
Элизабет было известно, что он не хотел иметь ничего общего с АКИ, но его высокомерие вызвало у нее ответную реакцию — она почувствовала, что ее охватывает раздражение.
— Вы согласились встретиться со мной, точнее, с нами, мистер Харли. Для вас это обычное дело — назначать встречи и вести переговоры, когда вы не знаете их цели?
— Я готов предположить, мэм, что наши цели диаметрально противоположны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92