Ну как тут было устоять? Она не сомневалась, что ни у одной женщины не хватило бы на это сил.
Она повернулась к Рейли на круглом пуфе, подняв руки, чтобы было удобнее обнять его за шею, и пальцы ее запутались в волосах у него на затылке, теперь освободившихся от постоянно стягивавшего их кожаного шнурка. Возможно, моральные устои Бренны были не столь свободными, как у Флоры, но она не воспротивилась, когда почувствовала, что его руки, покоившиеся раньше на ее талии, передвинулись выше и оказались как раз под ее левой грудью.
Господи, да она оказалась фривольной особой! Это поразило Бренну, потому что она всегда считала себя в высшей степени рациональным и холодным существом. Для нее было полной неожиданностью понять, что она, всегда подчинявшаяся только холодному рассудку, может целиком отдаться своим эмоциям и желаниям.
И главное, сердцу. Теперь она была в этом совершенно уверена.
— Бренна, — Рейли прервал свой поцелуй, чтобы пробормотать ее имя, — Бренна…
Зачем, мысленно негодовала она, он тратит драгоценное время на болтовню? Не было никакого смысла в словах. Они уже говорили слишком много. Теперь настало время поцелуев.
И она потянулась к нему, ее ладони охватили его лицо, и в этом жесте был вполне определенный и единственный смысл. Он издал глухой стон и еще сильнее сжал ее талию. Его рука, оказавшаяся под ее левой грудью, производила какие-то непонятные ей действия, нечто совершенно неожиданное и тем не менее чрезвычайно приятное. Его ладонь легла на ее грудь и охватила ее целиком.
Теперь ей стало совершенно ясно то, чего она не могла понять раньше, почему Флора, несмотря на то что граф обращался с ней отвратительно, не могла расстаться с ним. Должно быть, Флора испытывала нечто подобное, когда к ее телу прикасались руки лорда Гленденинга. И неудивительно, что она никогда не отвечала ему отказом, потому что это ощущение было божественным…
И как раз когда она подумала, что лучше не может быть уже ничего, чем поцелуи Рейли Стэнтона, рука, лежавшая на ее груди, повела себя еще более дерзко: нежные и ловкие пальцы проникли за ее декольте под кружевную косынку. Секундой позже Бренна поняла, что значит соприкосновение собственной обнаженной кожи с телом мужчины.
И это ощущение оказалось столь сильным и острым, что она издала приглушенный стон. Рейли целовал ее лицо и шею, и губы его скользили все ниже и ниже. К несчастью, на пуфе для игры на фортепьяно было слишком мало места. Тогда Рейли просто сгреб ее в объятия и прижал спиной к клавиатуре инструмента так, что Бренна оказалась на самих клавишах, и это соприкосновение вызвало какофонию разнородных и несогласованных звуков в доселе тихом бальном зале…
Этот звук вывел Бренну из блаженного забвения. Что она делает? Она позволила Рейли Стэнтону соблазнить ее в заброшенном облупленном бальном зале лорда Гленденинга? Неужели она и вправду рехнулась? Несомненно. Она лишилась ума под влиянием похоти. К счастью, она вовремя осознала, что с ней происходит. Одним отчаянным движением она уперлась обоими кулачками в грудь Стэнтона и с силой оттолкнула его. Рейли, увлеченный своим занятием, не ожидал этого и откинулся на спину, перелетев через пуф и приземлившись на полу.
— Зачем вы это сделали? — спросил он прерывающимися голосом.
— Вы прекрасно знаете зачем, — ответила Бренна.
Все еще сидя на полу, но теперь уже не столько смущенный, сколько разгневанный, Рейли упрекнул ее:
— Мне показалось, что вам это было приятно, если, конечно, я не ошибся.
Она почувствовала, как кровь прилила к ее щекам. Не было смысла отрицать очевидное. Да, она получала наслаждение от его поцелуев и ласк, и он, разумеется, не сомневался в этом. Ее соски до сих пор оставались возбужденными и отвердевшими, и это не имело ни малейшего отношения к тому, что в комнате было холодно.
— Конечно, мне это было приятно, — прошептала она. — В том-то и дело.
Рейли нахмурился:
— Почему вы говорите шепотом?
— Да вы в своем уме? Потому что лорд Гленденинг в любую минуту может войти сюда… Вы не можете… мы не можем… заниматься этим в его доме, под его кровом. Господи! Если бы он узнал об этом, он убил бы вас!
Рейли пожал плечами и поднялся на ноги.
— Он мог бы попытаться это сделать, — сказал он, стряхивая пыль с бриджей.
— Попытаться? Вы полагаете, он носит на поясе свой меч для красоты?
— Откровенно говоря, — ответил Рейли, — я думал именно так.
— Это не так. Он отлично умеет с ним обращаться! Право же, — продолжала Бренна уже мягче, — мы не должны этого делать. А как же ваша невеста?
— Моя — кто? — озадаченно спросил Рейли.
— Ваша невеста, — повторила Бренна, и в ее голосе зазвенели льдинки.
Господи! А она-то вообразила, что его поцелуи лишили ее способности рассуждать здраво. Этот человек даже не помнил о своей будущей жене!
— Вы о ней помните или нет? Ведь из-за нее вы приехали на остров Скай, или так по крайней мере вы объяснили мне свое появление здесь.
— Да, — согласился Рейли, — но, если припомните, я упомянул также и то, что она разорвала нашу помолвку.
— Но, — упрямо продолжала Бренна, — вы приехали сюда с намерением доказать ей, что вы не… Как это? Что вы не бездельник и не легкомысленный человек. Простите, но я не могу отделаться от ощущения, что мы с вами сейчас ввязались в нечто такое, что можно было бы отнести к категории безумных или легкомысленных поступков.
Он уставился на нее:
— Так вы считаете это легкомыслием?
— Совершенно верно. Это было не самой лучшей идеей.
Откровенно говоря, чем дальше он находился от нее, тем более убежденной в этом она себя чувствовала.
— Я хочу сказать, — продолжала Бренна не без горечи, — что хорошего может нас ожидать?
— Что хорошего…
Его голос пресекся, и он просто смотрел на нее не отрываясь. Его темные глаза, обычно такие мягкие и полные юмора, теперь сверкали гневом.
— Да, вы совершенно правы, — сказал он язвительно, чего она никогда не замечала в нем прежде. В голосе его звучала не только язвительность, но и горечь: — Не считая моей невесты и лорда Гленденинга с его мечом, есть ведь и еще одно препятствие — ваш грандиозный эксперимент.
Она недоуменно смотрела на него:
— Какой эксперимент?
— Ну, тот самый, что вы проводите. — Он сделал жест рукой, как бы обводя им весь остров. — Разве этот остров нужен вам не для вашего эксперимента? Широкомасштабного научного исследования, чтобы вы могли доказать свою теорию?
Она все еще не понимала:
— Какую теорию?
— Насчет холеры, — ответил он. — Ради Бога, Бренна, не пытайтесь отрицать это. Я сам видел доказательства.
— Доказательства? Право, доктор Стэнтон, я не знаю…
— О Господи! Моя рука только что покоилась у вас на груди! Ради всего святого, называйте меня Рейли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Она повернулась к Рейли на круглом пуфе, подняв руки, чтобы было удобнее обнять его за шею, и пальцы ее запутались в волосах у него на затылке, теперь освободившихся от постоянно стягивавшего их кожаного шнурка. Возможно, моральные устои Бренны были не столь свободными, как у Флоры, но она не воспротивилась, когда почувствовала, что его руки, покоившиеся раньше на ее талии, передвинулись выше и оказались как раз под ее левой грудью.
Господи, да она оказалась фривольной особой! Это поразило Бренну, потому что она всегда считала себя в высшей степени рациональным и холодным существом. Для нее было полной неожиданностью понять, что она, всегда подчинявшаяся только холодному рассудку, может целиком отдаться своим эмоциям и желаниям.
И главное, сердцу. Теперь она была в этом совершенно уверена.
— Бренна, — Рейли прервал свой поцелуй, чтобы пробормотать ее имя, — Бренна…
Зачем, мысленно негодовала она, он тратит драгоценное время на болтовню? Не было никакого смысла в словах. Они уже говорили слишком много. Теперь настало время поцелуев.
И она потянулась к нему, ее ладони охватили его лицо, и в этом жесте был вполне определенный и единственный смысл. Он издал глухой стон и еще сильнее сжал ее талию. Его рука, оказавшаяся под ее левой грудью, производила какие-то непонятные ей действия, нечто совершенно неожиданное и тем не менее чрезвычайно приятное. Его ладонь легла на ее грудь и охватила ее целиком.
Теперь ей стало совершенно ясно то, чего она не могла понять раньше, почему Флора, несмотря на то что граф обращался с ней отвратительно, не могла расстаться с ним. Должно быть, Флора испытывала нечто подобное, когда к ее телу прикасались руки лорда Гленденинга. И неудивительно, что она никогда не отвечала ему отказом, потому что это ощущение было божественным…
И как раз когда она подумала, что лучше не может быть уже ничего, чем поцелуи Рейли Стэнтона, рука, лежавшая на ее груди, повела себя еще более дерзко: нежные и ловкие пальцы проникли за ее декольте под кружевную косынку. Секундой позже Бренна поняла, что значит соприкосновение собственной обнаженной кожи с телом мужчины.
И это ощущение оказалось столь сильным и острым, что она издала приглушенный стон. Рейли целовал ее лицо и шею, и губы его скользили все ниже и ниже. К несчастью, на пуфе для игры на фортепьяно было слишком мало места. Тогда Рейли просто сгреб ее в объятия и прижал спиной к клавиатуре инструмента так, что Бренна оказалась на самих клавишах, и это соприкосновение вызвало какофонию разнородных и несогласованных звуков в доселе тихом бальном зале…
Этот звук вывел Бренну из блаженного забвения. Что она делает? Она позволила Рейли Стэнтону соблазнить ее в заброшенном облупленном бальном зале лорда Гленденинга? Неужели она и вправду рехнулась? Несомненно. Она лишилась ума под влиянием похоти. К счастью, она вовремя осознала, что с ней происходит. Одним отчаянным движением она уперлась обоими кулачками в грудь Стэнтона и с силой оттолкнула его. Рейли, увлеченный своим занятием, не ожидал этого и откинулся на спину, перелетев через пуф и приземлившись на полу.
— Зачем вы это сделали? — спросил он прерывающимися голосом.
— Вы прекрасно знаете зачем, — ответила Бренна.
Все еще сидя на полу, но теперь уже не столько смущенный, сколько разгневанный, Рейли упрекнул ее:
— Мне показалось, что вам это было приятно, если, конечно, я не ошибся.
Она почувствовала, как кровь прилила к ее щекам. Не было смысла отрицать очевидное. Да, она получала наслаждение от его поцелуев и ласк, и он, разумеется, не сомневался в этом. Ее соски до сих пор оставались возбужденными и отвердевшими, и это не имело ни малейшего отношения к тому, что в комнате было холодно.
— Конечно, мне это было приятно, — прошептала она. — В том-то и дело.
Рейли нахмурился:
— Почему вы говорите шепотом?
— Да вы в своем уме? Потому что лорд Гленденинг в любую минуту может войти сюда… Вы не можете… мы не можем… заниматься этим в его доме, под его кровом. Господи! Если бы он узнал об этом, он убил бы вас!
Рейли пожал плечами и поднялся на ноги.
— Он мог бы попытаться это сделать, — сказал он, стряхивая пыль с бриджей.
— Попытаться? Вы полагаете, он носит на поясе свой меч для красоты?
— Откровенно говоря, — ответил Рейли, — я думал именно так.
— Это не так. Он отлично умеет с ним обращаться! Право же, — продолжала Бренна уже мягче, — мы не должны этого делать. А как же ваша невеста?
— Моя — кто? — озадаченно спросил Рейли.
— Ваша невеста, — повторила Бренна, и в ее голосе зазвенели льдинки.
Господи! А она-то вообразила, что его поцелуи лишили ее способности рассуждать здраво. Этот человек даже не помнил о своей будущей жене!
— Вы о ней помните или нет? Ведь из-за нее вы приехали на остров Скай, или так по крайней мере вы объяснили мне свое появление здесь.
— Да, — согласился Рейли, — но, если припомните, я упомянул также и то, что она разорвала нашу помолвку.
— Но, — упрямо продолжала Бренна, — вы приехали сюда с намерением доказать ей, что вы не… Как это? Что вы не бездельник и не легкомысленный человек. Простите, но я не могу отделаться от ощущения, что мы с вами сейчас ввязались в нечто такое, что можно было бы отнести к категории безумных или легкомысленных поступков.
Он уставился на нее:
— Так вы считаете это легкомыслием?
— Совершенно верно. Это было не самой лучшей идеей.
Откровенно говоря, чем дальше он находился от нее, тем более убежденной в этом она себя чувствовала.
— Я хочу сказать, — продолжала Бренна не без горечи, — что хорошего может нас ожидать?
— Что хорошего…
Его голос пресекся, и он просто смотрел на нее не отрываясь. Его темные глаза, обычно такие мягкие и полные юмора, теперь сверкали гневом.
— Да, вы совершенно правы, — сказал он язвительно, чего она никогда не замечала в нем прежде. В голосе его звучала не только язвительность, но и горечь: — Не считая моей невесты и лорда Гленденинга с его мечом, есть ведь и еще одно препятствие — ваш грандиозный эксперимент.
Она недоуменно смотрела на него:
— Какой эксперимент?
— Ну, тот самый, что вы проводите. — Он сделал жест рукой, как бы обводя им весь остров. — Разве этот остров нужен вам не для вашего эксперимента? Широкомасштабного научного исследования, чтобы вы могли доказать свою теорию?
Она все еще не понимала:
— Какую теорию?
— Насчет холеры, — ответил он. — Ради Бога, Бренна, не пытайтесь отрицать это. Я сам видел доказательства.
— Доказательства? Право, доктор Стэнтон, я не знаю…
— О Господи! Моя рука только что покоилась у вас на груди! Ради всего святого, называйте меня Рейли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84