Дэниэл, видя ее счастливое лицо, улыбался про себя.
Во время этих «выходов на природу» Мередит и Джереми почти постоянно беседовали. Он старался исправлять ее ошибки в области искусства верховой езды и потчевал историями о своей прежней жизни в Лондоне, пересказывая последние сплетни о признанных светских красавицах и открывая тайные пороки знати. Уитни, в свою очередь, рассказывала о колонии, в которой он теперь жил, объясняла, как выращивается рис и индиго. Он глубокомысленно кивал, иногда задавал вопросы, а порой позволял говорить, не прерываясь.
— Вы слушаете меня? — подозрительно поинтересовалась Мередит во время одной такой затянувшейся паузы.
Он улыбнулся.
— Конечно. Вы рассказывали о том, как собирать листья индиго, чтобы не повредить фиолетовый налет на них. После этого они кипятятся в больших чанах, затем вынимаются, а оставшаяся жидкость выпаривается до образования порошка. Вот вам и синяя краска…
— Иногда ваши глаза выглядят такими отчужденными, что мне начинает казаться, вы не слушаете и витаете где-то в облаках.
— Нет, нет… В такие мгновения я просто думаю о вас.
— Обо мне? — Она удивленно уставилась на него.
— Да. Это так странно?
— Но… почему?
— Вы любите своего кузена? Слуги болтают, вы выходите за него.
— Сие вас не касается, — высокомерно отрезала Уитни.
— О, прошу прощения, мы снова становимся неприступной госпожой?
Она гневно взглянула на Девлина.
— Ничего подобного. Вы стараетесь исказить все, о чем бы я ни говорила. Но вот кого я действительно люблю — не касается никого, кроме меня самой.
— И возможно, мужчины? Уитни не соизволила ответить.
Они остановились на широком лугу, и Джереми первым спрыгнул на землю, чтобы помочь спешиться Мередит. Это было место их обычной стоянки во время выездов из дому. Здесь Девлин мог гарцевать на Акробате, опробуя скакуна на различных скоростях, а Уитни садилась на ствол поваленного дерева и наблюдала за ним. С каждым днем лошадь и всадник все больше сливались друг с другом, напоминая единое существо типа мифического кентавра. Мередит начала подозревать, что Джереми сможет действительно выиграть приз на скачках — если, конечно, его допустят к участию в них.
Сегодня, после того, как Девлин поставил ее на землю, а его руки отпустили ее талию, он не шелохнулся. Уитни вопросительно подняла голову. От выражения, которое она заметила в глазах своего спутника, у нее едва не перехватило дыхание. Мередит точно не знала, что сие значит, но ее словно жаром опалило. Джереми взял руку Уитни.
— Надеюсь, вы не любите своего кузена.
Его голос звучал низко и хрипло, а от тона прозвучавшей фразы у нее по спине побежали мурашки. Мередит знала: ей нужно отдернуть руку. В конце концов, какого бы благородного происхождения ни был отец Девлина, он все еще слуга. Негоже девушке ее положения держаться за руки с конюхом. Однако пальцы отвергли послание мозга и остались, подрагивая, в огромной мужской ладони. Джереми медленно снял с ее длинной изящной длани перчатку и обнажил ладонь. Его кожа при соприкосновении оказалась горячей и твердой от многочисленных мозолей. Уитни засомневалась, что эти аристократические руки держали когда-либо — до «Мшистой заводи» — раньше поводья без замшевых перчаток или махали лопатой. Когда-то они явно выглядели идеально гладкими. Он поднес ее ладонь ко рту и приложился к ней губами, словно приветствуя. Резкий контраст между загрубевшей кожей его рук и бархатистостью губ вызвал в Мередит долгий и глубокий трепет. — Джереми! Что вы делаете? Прекратите сейчас же.
Он усмехнулся.
— Вашему голосу недостает убежденности.
— Вы застали меня врасплох — вот и все. Его бровь недоверчиво изогнулась. Девлин уронил перчатку на землю и обхватил лицо Уитни обеими руками, удерживая ее голову приподнятой и заставляя посмотреть на него. Долгое мгновение Джереми глядел в ее зеленовато-карие глаза, а потом его лицо помрачнело, голова опустилась… Мередит закрыла глаза и попыталась вырваться, но он крепко держал ее. Губы Девлина нежно прижались к устам Уитни, медленно пробуя их на вкус, словно впереди у них — целая вечность.
Мередит силилась оставаться холодной, но не смогла. Напротив, она поймала себя на мысли, что наконец-то испытала настоящий мужской поцелуй. Это неплохо. Совсем неплохо. Только странно быть так близко к Девлину, чувствовать жар, исходящий от его кожи. Потом характер поцелуя изменился, но это тоже не показалось неприятным. Его рот требовательно прижался к ее устам, и губы Уитни раскрылись, хотя она даже не понимала, зачем. Его язык прокрался к ней в рот. Это удивило Мередит, и она застыла, пораженная новыми ощущениями. Все выглядело как-то странно, пугающе и… волнующе. Какой горячий у него рот, какой влажный и требовательный? Руки Джереми скользнули вниз по ее плечам и обхватили в кольцо, прижимая к своему мускулистому телу. Она обрадовалась, что на ней плотный жакет, иначе бы Девлин непременно почувствовал, как затвердели ее соски. Его блуждающий язык начал выстреливать горячие искры, которые прожигали насквозь все тело Уитни; в низу живота что-то таяло, словно воск. Она обмякла в его объятиях и схватилась за мужскую рубашку, чтобы не упасть на землю.
Когда Девлин, в конце концов, отпустил Мередит, она с трудом открыла сияющие глаза. Ее губы были влажными и полураскрытыми. Сердце колотилось в груди, кровь бурлящим потоком бежала по венам. Уитни не знала, что делать или сказать в данный момент.
Джереми молча отступил от нее, слегка покраснев. Его пальцы сжались в кулаки.
— Проклятие! — голос звучал хрипло и неровно. — Я обещал себе только один поцелуй… Вы же делаете это невозможным.
Девлин резко развернулся и вскочил на Акробата, который нервно заплясал от его внезапного и нетерпеливого движения. Лошадь и всадник рванулись вперед, пересекая луг.
Мередит опустилась на ствол упавшего дерева, радуясь его существованию, потому что ноги отказывались держать обессилевшее тело. Никто раньше не целовал ее, даже Гален. Она и понятия не имела, каково оно, сие ощущение, не знала, что все в ней будет трепетать, а губы томиться по еще одному поцелую. Уитни поднесла пальцы к устам, словно его прикосновение изменило их. Почему Девлин так поступил? Неужели он действительно хотел поцеловать ее? Неужели ему было приятно? Но почему? Она же неуклюжая дурнушка, а Джереми, должно быть, знавал в Лондоне красивейших женщин, лучших куртизанок, прекраснейших благородных дам… И все-таки он поцеловал ее и утверждал, что не мог остановиться. Неужели это правда?
Ошеломленная, Уитни сидела до тех пор, пока Девлин не подъехал к ней на взмокшей от интенсивной нагрузки лошади. К этому времени она уже обрела некоторое внешнее спокойствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
Во время этих «выходов на природу» Мередит и Джереми почти постоянно беседовали. Он старался исправлять ее ошибки в области искусства верховой езды и потчевал историями о своей прежней жизни в Лондоне, пересказывая последние сплетни о признанных светских красавицах и открывая тайные пороки знати. Уитни, в свою очередь, рассказывала о колонии, в которой он теперь жил, объясняла, как выращивается рис и индиго. Он глубокомысленно кивал, иногда задавал вопросы, а порой позволял говорить, не прерываясь.
— Вы слушаете меня? — подозрительно поинтересовалась Мередит во время одной такой затянувшейся паузы.
Он улыбнулся.
— Конечно. Вы рассказывали о том, как собирать листья индиго, чтобы не повредить фиолетовый налет на них. После этого они кипятятся в больших чанах, затем вынимаются, а оставшаяся жидкость выпаривается до образования порошка. Вот вам и синяя краска…
— Иногда ваши глаза выглядят такими отчужденными, что мне начинает казаться, вы не слушаете и витаете где-то в облаках.
— Нет, нет… В такие мгновения я просто думаю о вас.
— Обо мне? — Она удивленно уставилась на него.
— Да. Это так странно?
— Но… почему?
— Вы любите своего кузена? Слуги болтают, вы выходите за него.
— Сие вас не касается, — высокомерно отрезала Уитни.
— О, прошу прощения, мы снова становимся неприступной госпожой?
Она гневно взглянула на Девлина.
— Ничего подобного. Вы стараетесь исказить все, о чем бы я ни говорила. Но вот кого я действительно люблю — не касается никого, кроме меня самой.
— И возможно, мужчины? Уитни не соизволила ответить.
Они остановились на широком лугу, и Джереми первым спрыгнул на землю, чтобы помочь спешиться Мередит. Это было место их обычной стоянки во время выездов из дому. Здесь Девлин мог гарцевать на Акробате, опробуя скакуна на различных скоростях, а Уитни садилась на ствол поваленного дерева и наблюдала за ним. С каждым днем лошадь и всадник все больше сливались друг с другом, напоминая единое существо типа мифического кентавра. Мередит начала подозревать, что Джереми сможет действительно выиграть приз на скачках — если, конечно, его допустят к участию в них.
Сегодня, после того, как Девлин поставил ее на землю, а его руки отпустили ее талию, он не шелохнулся. Уитни вопросительно подняла голову. От выражения, которое она заметила в глазах своего спутника, у нее едва не перехватило дыхание. Мередит точно не знала, что сие значит, но ее словно жаром опалило. Джереми взял руку Уитни.
— Надеюсь, вы не любите своего кузена.
Его голос звучал низко и хрипло, а от тона прозвучавшей фразы у нее по спине побежали мурашки. Мередит знала: ей нужно отдернуть руку. В конце концов, какого бы благородного происхождения ни был отец Девлина, он все еще слуга. Негоже девушке ее положения держаться за руки с конюхом. Однако пальцы отвергли послание мозга и остались, подрагивая, в огромной мужской ладони. Джереми медленно снял с ее длинной изящной длани перчатку и обнажил ладонь. Его кожа при соприкосновении оказалась горячей и твердой от многочисленных мозолей. Уитни засомневалась, что эти аристократические руки держали когда-либо — до «Мшистой заводи» — раньше поводья без замшевых перчаток или махали лопатой. Когда-то они явно выглядели идеально гладкими. Он поднес ее ладонь ко рту и приложился к ней губами, словно приветствуя. Резкий контраст между загрубевшей кожей его рук и бархатистостью губ вызвал в Мередит долгий и глубокий трепет. — Джереми! Что вы делаете? Прекратите сейчас же.
Он усмехнулся.
— Вашему голосу недостает убежденности.
— Вы застали меня врасплох — вот и все. Его бровь недоверчиво изогнулась. Девлин уронил перчатку на землю и обхватил лицо Уитни обеими руками, удерживая ее голову приподнятой и заставляя посмотреть на него. Долгое мгновение Джереми глядел в ее зеленовато-карие глаза, а потом его лицо помрачнело, голова опустилась… Мередит закрыла глаза и попыталась вырваться, но он крепко держал ее. Губы Девлина нежно прижались к устам Уитни, медленно пробуя их на вкус, словно впереди у них — целая вечность.
Мередит силилась оставаться холодной, но не смогла. Напротив, она поймала себя на мысли, что наконец-то испытала настоящий мужской поцелуй. Это неплохо. Совсем неплохо. Только странно быть так близко к Девлину, чувствовать жар, исходящий от его кожи. Потом характер поцелуя изменился, но это тоже не показалось неприятным. Его рот требовательно прижался к ее устам, и губы Уитни раскрылись, хотя она даже не понимала, зачем. Его язык прокрался к ней в рот. Это удивило Мередит, и она застыла, пораженная новыми ощущениями. Все выглядело как-то странно, пугающе и… волнующе. Какой горячий у него рот, какой влажный и требовательный? Руки Джереми скользнули вниз по ее плечам и обхватили в кольцо, прижимая к своему мускулистому телу. Она обрадовалась, что на ней плотный жакет, иначе бы Девлин непременно почувствовал, как затвердели ее соски. Его блуждающий язык начал выстреливать горячие искры, которые прожигали насквозь все тело Уитни; в низу живота что-то таяло, словно воск. Она обмякла в его объятиях и схватилась за мужскую рубашку, чтобы не упасть на землю.
Когда Девлин, в конце концов, отпустил Мередит, она с трудом открыла сияющие глаза. Ее губы были влажными и полураскрытыми. Сердце колотилось в груди, кровь бурлящим потоком бежала по венам. Уитни не знала, что делать или сказать в данный момент.
Джереми молча отступил от нее, слегка покраснев. Его пальцы сжались в кулаки.
— Проклятие! — голос звучал хрипло и неровно. — Я обещал себе только один поцелуй… Вы же делаете это невозможным.
Девлин резко развернулся и вскочил на Акробата, который нервно заплясал от его внезапного и нетерпеливого движения. Лошадь и всадник рванулись вперед, пересекая луг.
Мередит опустилась на ствол упавшего дерева, радуясь его существованию, потому что ноги отказывались держать обессилевшее тело. Никто раньше не целовал ее, даже Гален. Она и понятия не имела, каково оно, сие ощущение, не знала, что все в ней будет трепетать, а губы томиться по еще одному поцелую. Уитни поднесла пальцы к устам, словно его прикосновение изменило их. Почему Девлин так поступил? Неужели он действительно хотел поцеловать ее? Неужели ему было приятно? Но почему? Она же неуклюжая дурнушка, а Джереми, должно быть, знавал в Лондоне красивейших женщин, лучших куртизанок, прекраснейших благородных дам… И все-таки он поцеловал ее и утверждал, что не мог остановиться. Неужели это правда?
Ошеломленная, Уитни сидела до тех пор, пока Девлин не подъехал к ней на взмокшей от интенсивной нагрузки лошади. К этому времени она уже обрела некоторое внешнее спокойствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123