Кожаные с острыми, хотя и не слишком длинными носками сапоги почти на полфута высовывались из-под подола мантии и были вдеты в простые железные стремена. Темно-гнедой конь, на котором ехал всадник, на первый взгляд мог бы показаться, как и его хозяин, вполне заурядным, однако, приглядевшись к нему внимательнее, знаток легко заметил бы по округлой шее, красиво вылепленной морде, мощному крупу и тонким ногам — их словно сеть покрывали выпуклые жилки, — что это конь чистокровной нормандской породы, высоко ценившейся рыцарями тех времен, потому что она соединяла в себе силу с легкостью. Поэтому было очевидно, что благородное животное повиновалось хозяину, заставлявшему его идти шагом, лишь потому, что чувствовало в нем искусного наездника, а аллюр был для коня столь непривычен, что уже через четверть часа он обливался потом и всякий раз, нетерпеливо встряхивая головой, разбрасывал клочья пены.
Другой мужчина не имел никакого сходства с портретом, в котором мы набросали черты его спутника; это был человек небольшого роста, светловолосый и худой; его какого-то неопределенного цвета глаза выражали ту насмешливую хитрость, что мы часто встречаем у людей низкого звания, кого возвысили превратности политики, не дав им, однако, подняться до аристократических высот, куда они жаждут вскарабкаться, делая вид, будто презирают аристократов. Его белесые волосы были подстрижены не как у сеньоров, а как у простолюдинов; хотя он уже давно достиг возраста, когда носят бороду, бородка у него была такой жиденькой, что трудно было бы сказать, то ли он намеревался ее отращивать, то ли считал ненужным брить, учитывая ее жалкий вид. Костюм его состоял из упланда толстого серого сукна, правда без опояски, с откинутым на спину капюшоном; на голове был серый шерстяной колпак, вместо украшения обшитый зеленой лентой; на ногах — высокие башмаки, зашнурованные на подъеме, вроде наших теперешних. Лошадь, которую он явно выбрал по причине ее смирного нрава, была кобыла, а это сразу показывало, что всадник не принадлежал к людям благородного происхождения, ибо все тогда знали, что дворянин счел бы для себя позором сидеть на таком животном.
Когда они отъехали метров сто от городских ворот, высокий всадник, не видя перед собой на дороге никого, кроме обычных путников и крестьян, откинул капюшон, закрывавший его лицо, пока они двигались по улицам Лондона. И тогда можно было увидеть, что это красивый молодой мужчина лет двадцати пяти или двадцати шести, темноволосый, с голубыми глазами и рыжеватой бородой; на голове у него была черная бархатная шапочка, которой ее слегка выступающий край придавал вид скуфьи. Хотя он не выглядел старше указанного нами возраста, он, однако, уже потерял первую свежесть молодости и по его бледному лбу пролегла глубокая морщина, свидетельствовавшая о том, что не одна тяжкая дума заставляла склоняться его голову; но сейчас он был похож на узника, который вновь обрел свободу и, казалось, отложил на время все заботы и серьезные дела, ибо с искренним видом и явно добрым настроением подъехал к спутнику и приноровил шаг своего коня к ходу его лошади.
Прошло несколько минут, а разговор между ними никак не завязывался: казалось, они были поглощены тем, что взаимно изучали друг друга.
— Клянусь святым Георгием, собрат, — начал молодой мужчина в черной шапочке, первым нарушая молчание, — я считаю, что, когда людям, вроде нас с вами, предстоит вместе дальний путь, им — если вы не предложите ничего лучшего — необходимо поскорее познакомиться. Это, не правда ли, избавит нас от скуки и приведет к дружбе? Кстати, я считаю, что вам было бы небесполезно, когда вы ехали послом из Гента в Лондон, если бы добрый попутчик, наподобие меня, рассказал вам о столичных обычаях, назвал имена самых влиятельных при дворе вельмож, заранее предупредив о недостатках или достоинствах суверена, к которому вас послали. Я охотно сделал бы это для вас, если бы счастливый случай свел нас в поездке. Но прежде всего давайте начнем с того, что вы назовете мне ваше имя и ваше звание, ибо я подозреваю, что обычно вы занимаете другое место, а не должность посла.
— А вы позволите мне задать вам потом те же вопросы? — с недоверчивым видом спросил человек в вязаном колпаке с зеленой оторочкой.
— Несомненно, ведь доверие должно быть взаимным.
— Ну что ж! Зовут меня Гергард Дени, я глава цеха ткачей города Гента, и, хотя горжусь своим положением, мне время от времени приходится оставлять челнок и помогать Жакмару в управлении государственными делами, которые во Фландрии идут не хуже, чем в других странах, так как ведают ими цеховые старшины: будучи выходцами из народа, они знают, по крайней мере, что народу надо. Ну а теперь ваш черед отвечать, ведь, по-моему, я сказал все, чего вы хотели узнать.
— Меня зовут Уолтер, — ответил молодой рыцарь. — Моя семья, богатая и родовитая, но могла быть еще богаче, если бы моя мать по несправедливости не проиграла крупную тяжбу, лишавшую меня лучшей доли наследства. Я родился в один день с королем Эдуардом; у нас была одна кормилица, поэтому он всегда относился ко мне с большим расположением. Я вряд ли смогу точно определить место, какое занимаю при дворе; я везде — на охоте, в армии, на совете — бываю вместе с королем. Короче говоря, если он хочет судить о чем-то так, как будто видел это собственными глазами, то обычно поручает мне разобраться в этом на месте. Вот почему он посылает меня к Якобу ван Артевелде, кого считает своим другом и весьма уважает.
— Не мне надлежит осуждать выбор, сделанный таким мудрым и могущественным государем, как король Англии, да еще в вашем присутствии, — ответил, поклонившись, Гергард Дени, — но мне кажется, что он выбрал слишком юного посланника. Когда хотят взять старую лису, не берут на травлю молодых собак.
— Это верно, если люди стремятся обмануть друг друга и речь идет о политике, а не о торговле, — наивно возразил тот, кто назвал себя Уолтером. — Но когда мы по-доброму, честно будем договариваться об обмене товарами, то, как дворяне, найдем согласие.
— Как дворяне? — переспросил Гергард Дени.
— Конечно! Разве Якоб ван Артевелде не из благородной фамилии? — рассеянно осведомился Уолтер.
Гергард расхохотался.
— Ну да, куда там, из такой благородной, что граф де
Валуа, отец короля Франции, пожелав в молодости отправить Артевелде в путешествие, чтобы он получил хорошее образование, брал его с собой на остров Родос, а когда Жакмар вернулся, король Людовик Десятый Сварливый счел его столь высокообразованным, что дал ему должность при дворе. Так вот, он сделал его слугой в своем хранилище фруктов. Так что, учитывая занимаемую им высокую должность, он смог очень выгодно жениться, взяв в жены дочь варильщика меда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81