Он целовал, дразнил языком и нежно посасывал соски до тех пор, пока она не дошла до предела своего терпения, с губ ее сорвался стон.
— Тристан…
Лорд знал, что она готова, горяча и ждет его — как завоевателя и избавителя. Тогда он быстро приподнял юбки — синий шелк, а под ним белый, еще и еще, раздвинул нежные колени и скользнул ладонями по обнаженной коже бедра.
Большие пальцы скользили вперед, и вот рука коснулась завитков волос — его широкая ладонь накрыла их, девушка судорожно вздохнула, по ее телу прошла дрожь, и Трентем подумал, не пора ли ему считать в уме, чтобы хоть немного овладеть собой.
Он смотрел на нее: ресницы трепещут, из-под их густой вуали блестят глаза, нежная кожа в лунном свете кажется жемчужной, полушария грудей вздымаются в такт дыханию. Он направил палец внутрь, туда, где так жарко и влажно, и ласкал ее до тех пор, пока она не стала совсем горячей и ее плоть была готова принять его. Он быстро расстегнул брюки, одной рукой обнял ее за талию, другую положил на бедро — и, поймав взгляд Леоноры, стал медленно входить в нее.
Они смотрели друг на друга — глаза в глаза, пока тело ее не приняло его целиком. Глаза девушки закрылись, дыхание вырывалось неровными толчками. Он ждал, ждал, сдерживая своих демонов, которые готовы были броситься в бой. Но насытить ее, подарить ей блаженство было важнее, чем удовлетворить собственную страсть, — и он ждал. И лишь когда глаза ее распахнулись и он опять увидел их голубой блеск, Тристан двинулся. Медленно, слыша, как кровь стучит в ушах, но с радостью замечая страсть на ее лице и голод — который сможет насытить только он, он один. А потому он пойдет не спеша, чувствуя, как она поднимается навстречу золотой волне, как срывается дыхание, а с припухших губ слетают бессвязные слова — такая сладкая музыка. Она закричала, и он быстро закрыл ей рот поцелуем. Леонора выгнулась в судорожном спазме, вжимаясь в его тело, цепляясь руками за его плечи, и спазм, потрясший ее, был так силен, что он не смог сдержаться более — и они были вместе, падая в одну пропасть и взлетая на одной волне, которая рассыпалась, оставив сплетенные тела, влажный локон, прерывистое дыхание. Они никак не могли отделиться друг от друга, согретые общим теплом — ее ноги на его бедрах, руки обвили его шею, — слыша частые удары сердца — своего и того, что бьется совсем близко.
— Ты в порядке?
Тристан тревожно смотрел в глаза Леоноре — такой уязвимой и хрупкой вдруг показалась женщина, которой он только что овладел.
— Да… — Она облизала саднящие губы, взглянула на его рот и быстро отвела глаза. — Это было…
Слово все не находилось, и наконец он подсказал:
— Восхитительно.
Леонора промолчала, удивляясь, что оказалась способна на такое безумство. И что этот человек оказался способен на такую страсть, что он так жаждал ее — она впервые осознала, насколько силен его чувственный голод.
Должно быть, Трентем почувствовал ее удивление, потому что, нежно коснувшись губами ее рта, прошептал:
— Я хочу тебя. Всю.
Голос был хриплый, но глаза — сейчас их взгляд был непривычно мягким… нежным.
— Почему?
— Потому что этого много не бывает. С тобой.
Губы его скользнули по шее, девушка откинула голову, он поцеловал ямочку у ключицы. И она чуть не вскрикнула от удивления, чувствуя, как его тело твердеет, наполняя ее. Голод… Он все еще хочет ее?
— Опять?
Удивление было столь неподдельно, что он усмехнулся, потом выдохнул:
— Опять…
Нельзя было идти на поводу у мужчины и поддаваться на этот приступ безумия вчера вечером. Так думала Леонова, поднося к губам утреннюю чашку чаю. Она полна решимости не допускать ничего подобного в течение того месяца, на котором настоял Трентем… Он просил, что-бы она звала его Тристаном. Вчера, когда они возвращались в зал, у него был такой самодовольный, такой… мужской вид — он только что не облизывался как сытый кот, — и это взбесило ее. Она готова была поклясться: Тристан уверен, что теперь-то она выйдет за него замуж, раз он такой мастер по части занятий любовью.
Со временем он убедится, что ошибается, а пока… пока надо обдумать собственное поведение и вести себя осторожнее.
Однако надо признать, что она узнала больше, опыт ее обогатился. А раз он сам установил срок — месяц, то ей нечего бояться. Наверняка все пройдет, как простуда, гораздо раньше. И никаких последствий.
Если только… Если только она не забеременеет. Леонора подождала, пока эта мысль испугает ее. Она ведь должна прийти в ужас от одного предположения. Взяла еще тост. Медлила в надежде, что возобладает здравый смысл, и с неудовольствием признала, что связь с Трентемом обнаружила в ней некие новые качества, о которых она и не подозревала.
Потекли дни, наполненные чтением журналов Седрика, привычными хлопотами по хозяйству и заботами о дяде и Джереми.
Вечера…
Вечерами Леонора чувствовала себя Золушкой. Бал сменялся балом, и каждый непременно заканчивался в объятиях принца. Этот принц был неистощим в своих ухищрениях, и как бы решительно она ни говорила себе, что сегодняшний вечер не будет походить на вчерашний, он все же умудрялся завлечь ее в какое-нибудь укромное место. Стоило их телам соприкоснуться, и пламя вспыхивало вновь. Они сливались в единое целое и не могли насытиться друг другом.
Девушка никак не могла понять, как ему удается каждый раз не только точно предугадывать, какое именно мероприятие она почтит сегодня своим присутствием, но и устраивать тет-а-тет. Леонора провела в свете гораздо больше времени, но и понятия не имела, как можно так хорошо изучить чужие дома. Каждый раз он приводил ее в кабинет, маленькую гостиную или библиотеку, и все повторялось.
К концу недели Леоноре пришло в голову, что она недооценила силу этого самого взаимного влечения. Более того, не поняла природы чувств, лежащих в его основе.
Глава 12
Создать сеть осведомителей было не трудно — не так давно это было частью его работы. Кучер леди Уорсингем с удовольствием болтал с приветливым дворником, между делом сообщая ему, куда хозяйка собирается ехать сегодня. Один из лакеев лорда Трентема встречался с дворником, и к полудню Тристан уже знал, куда именно Леонора отправится вечером.
Весь штат слуг был поднят «в ружье», дабы, используя, свои знакомства, снабжать хозяина планами домов. А Гасторп проявил инициативу и свел дружбу с Тоби.
Тоби служил в доме номер четырнадцать мальчиком на посылках, обитал на кухне, а потому был всегда в курсе происходящего. Юнец с открытым ртом выслушивал рассказы бывшего старшего сержанта о военных кампаниях и всегда рад был рассказать, как его хозяева проводят время.
Сегодня вечером Леонора решила поехать на большой бал к маркизе Хантли. Тристан, как обычно, прибыл несколько раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
— Тристан…
Лорд знал, что она готова, горяча и ждет его — как завоевателя и избавителя. Тогда он быстро приподнял юбки — синий шелк, а под ним белый, еще и еще, раздвинул нежные колени и скользнул ладонями по обнаженной коже бедра.
Большие пальцы скользили вперед, и вот рука коснулась завитков волос — его широкая ладонь накрыла их, девушка судорожно вздохнула, по ее телу прошла дрожь, и Трентем подумал, не пора ли ему считать в уме, чтобы хоть немного овладеть собой.
Он смотрел на нее: ресницы трепещут, из-под их густой вуали блестят глаза, нежная кожа в лунном свете кажется жемчужной, полушария грудей вздымаются в такт дыханию. Он направил палец внутрь, туда, где так жарко и влажно, и ласкал ее до тех пор, пока она не стала совсем горячей и ее плоть была готова принять его. Он быстро расстегнул брюки, одной рукой обнял ее за талию, другую положил на бедро — и, поймав взгляд Леоноры, стал медленно входить в нее.
Они смотрели друг на друга — глаза в глаза, пока тело ее не приняло его целиком. Глаза девушки закрылись, дыхание вырывалось неровными толчками. Он ждал, ждал, сдерживая своих демонов, которые готовы были броситься в бой. Но насытить ее, подарить ей блаженство было важнее, чем удовлетворить собственную страсть, — и он ждал. И лишь когда глаза ее распахнулись и он опять увидел их голубой блеск, Тристан двинулся. Медленно, слыша, как кровь стучит в ушах, но с радостью замечая страсть на ее лице и голод — который сможет насытить только он, он один. А потому он пойдет не спеша, чувствуя, как она поднимается навстречу золотой волне, как срывается дыхание, а с припухших губ слетают бессвязные слова — такая сладкая музыка. Она закричала, и он быстро закрыл ей рот поцелуем. Леонора выгнулась в судорожном спазме, вжимаясь в его тело, цепляясь руками за его плечи, и спазм, потрясший ее, был так силен, что он не смог сдержаться более — и они были вместе, падая в одну пропасть и взлетая на одной волне, которая рассыпалась, оставив сплетенные тела, влажный локон, прерывистое дыхание. Они никак не могли отделиться друг от друга, согретые общим теплом — ее ноги на его бедрах, руки обвили его шею, — слыша частые удары сердца — своего и того, что бьется совсем близко.
— Ты в порядке?
Тристан тревожно смотрел в глаза Леоноре — такой уязвимой и хрупкой вдруг показалась женщина, которой он только что овладел.
— Да… — Она облизала саднящие губы, взглянула на его рот и быстро отвела глаза. — Это было…
Слово все не находилось, и наконец он подсказал:
— Восхитительно.
Леонора промолчала, удивляясь, что оказалась способна на такое безумство. И что этот человек оказался способен на такую страсть, что он так жаждал ее — она впервые осознала, насколько силен его чувственный голод.
Должно быть, Трентем почувствовал ее удивление, потому что, нежно коснувшись губами ее рта, прошептал:
— Я хочу тебя. Всю.
Голос был хриплый, но глаза — сейчас их взгляд был непривычно мягким… нежным.
— Почему?
— Потому что этого много не бывает. С тобой.
Губы его скользнули по шее, девушка откинула голову, он поцеловал ямочку у ключицы. И она чуть не вскрикнула от удивления, чувствуя, как его тело твердеет, наполняя ее. Голод… Он все еще хочет ее?
— Опять?
Удивление было столь неподдельно, что он усмехнулся, потом выдохнул:
— Опять…
Нельзя было идти на поводу у мужчины и поддаваться на этот приступ безумия вчера вечером. Так думала Леонова, поднося к губам утреннюю чашку чаю. Она полна решимости не допускать ничего подобного в течение того месяца, на котором настоял Трентем… Он просил, что-бы она звала его Тристаном. Вчера, когда они возвращались в зал, у него был такой самодовольный, такой… мужской вид — он только что не облизывался как сытый кот, — и это взбесило ее. Она готова была поклясться: Тристан уверен, что теперь-то она выйдет за него замуж, раз он такой мастер по части занятий любовью.
Со временем он убедится, что ошибается, а пока… пока надо обдумать собственное поведение и вести себя осторожнее.
Однако надо признать, что она узнала больше, опыт ее обогатился. А раз он сам установил срок — месяц, то ей нечего бояться. Наверняка все пройдет, как простуда, гораздо раньше. И никаких последствий.
Если только… Если только она не забеременеет. Леонора подождала, пока эта мысль испугает ее. Она ведь должна прийти в ужас от одного предположения. Взяла еще тост. Медлила в надежде, что возобладает здравый смысл, и с неудовольствием признала, что связь с Трентемом обнаружила в ней некие новые качества, о которых она и не подозревала.
Потекли дни, наполненные чтением журналов Седрика, привычными хлопотами по хозяйству и заботами о дяде и Джереми.
Вечера…
Вечерами Леонора чувствовала себя Золушкой. Бал сменялся балом, и каждый непременно заканчивался в объятиях принца. Этот принц был неистощим в своих ухищрениях, и как бы решительно она ни говорила себе, что сегодняшний вечер не будет походить на вчерашний, он все же умудрялся завлечь ее в какое-нибудь укромное место. Стоило их телам соприкоснуться, и пламя вспыхивало вновь. Они сливались в единое целое и не могли насытиться друг другом.
Девушка никак не могла понять, как ему удается каждый раз не только точно предугадывать, какое именно мероприятие она почтит сегодня своим присутствием, но и устраивать тет-а-тет. Леонора провела в свете гораздо больше времени, но и понятия не имела, как можно так хорошо изучить чужие дома. Каждый раз он приводил ее в кабинет, маленькую гостиную или библиотеку, и все повторялось.
К концу недели Леоноре пришло в голову, что она недооценила силу этого самого взаимного влечения. Более того, не поняла природы чувств, лежащих в его основе.
Глава 12
Создать сеть осведомителей было не трудно — не так давно это было частью его работы. Кучер леди Уорсингем с удовольствием болтал с приветливым дворником, между делом сообщая ему, куда хозяйка собирается ехать сегодня. Один из лакеев лорда Трентема встречался с дворником, и к полудню Тристан уже знал, куда именно Леонора отправится вечером.
Весь штат слуг был поднят «в ружье», дабы, используя, свои знакомства, снабжать хозяина планами домов. А Гасторп проявил инициативу и свел дружбу с Тоби.
Тоби служил в доме номер четырнадцать мальчиком на посылках, обитал на кухне, а потому был всегда в курсе происходящего. Юнец с открытым ртом выслушивал рассказы бывшего старшего сержанта о военных кампаниях и всегда рад был рассказать, как его хозяева проводят время.
Сегодня вечером Леонора решила поехать на большой бал к маркизе Хантли. Тристан, как обычно, прибыл несколько раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100