Геперь же она могла гордо, шествовать в полной безопасности на расстоянии добрых двух футов от него. к счастью, дверь модистки была совсем недалеко.
Они остановились возле нее, и тут неожиданно Габриэль спросил:
— Тебе не приходилось встречать в свете некую недавно овдовевшую графиню?
Одного взгляда на лицо Алатеи было достаточно, чтобы понять: он сказал что-то лишнее. Ее лицо помертвело, глаза казались пустыми.
— Нет, — последовал короткий ответ.
Мысленно Габриэль готов был дать сам себе хорошего тумака. Он нахмурился:
— Забудь об этом. Считай, что я не спрашивал.
Она смотрела на него, все еще непроницаемая и бледная.
— Я так и сделаю.
Он уже готов был отступить, извиниться и покинуть ее, когда их стала оттеснять толпа, собравшаяся вокруг прилавка продавца орехов. Один из них толкнул Габриэля в плечо.
Он повернулся, оказавшись у самой двери модистки, совсем рядом с Алатеей, и инстинктивно снова становясь в такую позу, чтобы защитить ее от напиравших людей.
Вскоре любители орехов разошлись. Габриэль понял, что теперь окончательно пришла пора прощаться, но слова замерли у него на устах.
— В чем все-таки дело?
Дыша часто и тяжело, Алатея обессиленно прислонилась к двери. Глаза ее были закрыты, потом медленно приоткрылись.
— Ничего! Всего хорошего!
Неожиданно она сунула ему в руки пустой мешочек и открыла дверь, сказав на прощание:
— Сирина гадает, куда это я подевалась… — И тут же исчезла внутри здания, оставив Габриэля гадать о причинах ее странного поведения. Просто она, Алатея Морвеллан, не в силах была дольше находиться рядом с ним.
Двумя днями позже Алатея стояла у окна, погруженная в размышления. Уиггс только что ушел. Ей пришлось сообщить ему о том, что она воспользовалась услугами Габриэля Кинстера, но тут же Алатея взяла с него обязательство держать сообщенные ею сведения в тайне в интересах их расследования. Уиггс не должен был поддерживать связи с Кин-стером иначе как при ее посредничестве.
Также она попросила его узнать все о процедуре обращения в канцлерский суд с целью объявить финансовый документ не имеющим законной силы, как только им удастся доказать мошенническую суть так называемой компании. Она надеялась, что вопрос удастся утрясти, обратившись с петицией в суд и избежав упоминания имени ее отца в случае открытого судебного разбирательства при условии дополнительной оплаты услуг адвоката.
Пока в деле расследования все шло гладко, но ей хотелось бы чувствовать себя уверенно и спокойно в своих отношениях с Габриэлем.
В последние два дня Алатея делала все возможное, чтобы избежать встречи с Габриэлем. Но и не видя его, она не могла избавиться от чувства вины по отношению к нему, оттого, что втянула его в столь сложную интригу.
Где-то в глубине ее сознания крылось воспоминание о том, что он всегда являлся на помощь: например, в случае с лошадью, чуть было не покалечившей ее на Бонд-стрит, или в толпе, окружавшей продавца орехов. В этом не было ничего необычного — так происходило всегда. Несмотря на то что они давно уже были в натянутых отношениях, Габриэль обязательно помогал ей, если знал, что она нуждается в помощи. Теперь он снова выручал ее, даже не подозревая об этом.
Такой человек, несомненно, заслуживал лучшего отношения с ее стороны, но что она могла сделать?
Алатея вздохнула и, заставив себя сосредоточиться на деле, принялась обдумывать новый ход. Для начала она решила восстановить их прежнюю дружбу и вести себя с Габриэлем, как когда-то, чтобы он чувствовал себя с ней свободно. Что касалось ее самой, то за последние десять лет, если не считать случая на Бонд-стрит, едва ли она хоть раз коснулась его рукава. Разумеется, и дальше она не должна была показать своих чувств. Если Габриэль снова подойдет слишком близко, она должна держаться стоически и страдать молча.
Взглянув на густую зелень за окном, Алатея решила отложить серьезные вопросы на более поздний час и подумать о том, каким будет его следующий шаг. Он велел ей предоставить ему право вести дела с Кроули, и для нее было большим искушением последовать его совету. Однако, поскольку Габриэль ничего не знал о ее семье и даже не знал ее имени, подобное поведение представлялось ей весьма рискованным. К тому же она должна была взять в свои руки дело его вознаграждения за подвиги.
Весьма возможно, что ему уже стал известен некий новый и важный факт, — и какой платы он потребует за это? Одно было ясно — у нее недоставало опыта, чтобы угадать это. К тому же Алатея не была уверена, что может доверять себе, особенно в те моменты, когда он держит ее в объятиях.
Это была та часть их взаимоотношений, которую она понимала меньше всего. Становясь графиней, она позволяла себе то, чего никогда не могла бы позволить Алатея Морвеллан; и дело заключалось не только в тайной связи с ним — было нечто еще более глубокое, нечто такое, что разделяли они оба. Она жаждала этой связи и этого союза, зная в то же время, что не могла позволить себе никаких отношений с ним.
Алатея не принадлежала к легкомысленным девицам, готовым броситься в объятия первого встречного, никогда не отличалась необузданностью нрава. Но стоило ей принять облик графини, как все менялось: задуманная ею игра становилась опасной и принимала новый, неожиданный оборот.
Послышался стук в дверь, и Алатея, обернувшись, увидела Фолуэлла. Он вежливо поклонился. Сделав ему знак войти, Алатея подошла к письменному столу.
— Вы хотите мне что-то сообщить?
— Сегодня ничего, миледи. — Фолуэлл нерешительно потоптался возле ее письменного стола. — А вот Чанс… Он такой болтун. Он говорит о мистере Руперте слишком вольно и откровенно, а это, как вы знаете, миледи, против всяких правил.
— Пожалуй, но в данном случае разговорчивость Чанса нам на руку.
— О да, когда он болтает со мной и Додсуэллом; но нам бы не хотелось, чтобы он общался подобным образом с кем-нибудь еще.
— Ты совершенно прав.
Алатея с трудом удержалась от улыбки — было и в самом деле что-то забавное в том, как ее слуга наставлял нового лакея Габриэля. Она уже имела полный и красочный отчет о том, как Чанс получил свое место. Все услышанное только усиливало ее желание познакомиться с этой загадочной личностью.
Эксцентричность Габриэля, которая открывалась Алатее через Чанса, была ей мила и знакома. Габриэль не был холоден, скорее он умел обуздывать свои чувства; Алатея готова была держать пари, что леди Силия и понятия не имела о Чансе.
— Мистер Руперт не встречался снова с мистером Деббингтоном?
— Нет, миледи.
— И ни записок, ни писем?
— Прошлым вечером принесли одну записку, но Чанс не знает, от кого она. Мистер Руперт прочел ее и, кажется, был доволен.
Алатее снова вспомнились слова леди Силии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81