— Один человек… подслушал разговор между тем, кто называл себя капитаном, и его собеседником. Капитан отрицал существование Восточно-Африканской золотодобывающей компании.
Габриэль нахмурился:
— С кем говорил этот капитан?
— Я не знаю.
— Жаль.
Ему было трудно думать, ощущая теплую тяжесть ее тела, прильнувшего к нему и еще соединенного с его телом.
Наконец почувствовав, что силы возвращаются к нему, Габриэль сказал:
— Если капитан недавно вернулся из Африки, то нет ничего невозможного в том, чтобы его найти, — у коменданта порта наверняка есть списки команд стоящих там кораблей.
— Тогда у нас окажется реальный свидетель, мы сможем подать петицию в суд немедленно.
— Возможно. Все зависит от того, что ему известно.
Повернув голову, Габриэль покосился на нее, но ему так ничего и не удалось разглядеть.
— Я подумаю об этом.
— Наверное, вы слышали что-нибудь еще?
— У меня имеются контакты в Уайтхолле, где я пытаюсь прощупать чиновников, связанных с Африкой и добычей золота, а также есть еще кое-какие возможности. Я пытаюсь найти людей, развернувших деятельность в пользу компании в других городах.
Приподнявшись на сиденье, он посмотрел вперед.
— А теперь пусть ваш кучер медленно едет на Брук-стрит.
Алатея села, все еще держась за его плащ, и откашля-лась.
— Джонс!
Экипаж замедлил свое движение, потом остановился:
— Да, миледи?
— Поезжайте на Брук-стрит — вы знаете, где остановиться.
— Хорошо, миледи.
Вскоре экипаж остановился, и уличный фонарь, бросив неверный луч света, чуть осветил ее лицо. Она казалась измученной, глаза ее были закрыты — ему удалось разглядеть только густые черные ресницы, лежащие темным полукружием на бледной щеке.
Этого было недостаточно, чтобы узнать ее.
Габриэль поколебался, потом поднялся с сиденья.
— Сладких снов, моя дорогая.
— Прощайте.
Это были слова, сказанные тихо, нежно и обращенные к любовнику.
Идя по улице, Габриэль смотрел, как удаляется ее экипаж.
Все, что он мог сделать, это не окликнуть кучера, не велеть ему вернуться назад.
Наконец он хмуро поднялся по ступенькам на свое крыльцо и вставил ключ в замочную скважину.
Несомненно, ему уже доводилось видеть ее лицо — особенно знакомой казалась линия щеки и подбородка.
Также несомненно, что она принадлежит к его кругу.
Но кто это может быть?
Войдя в дом и все еще не найдя разгадки, он тотчас же отправился спать.
Проснувшись утром, Алатея с трудом приподнялась на подушках и осмотрелась.
Она не сразу увидела Нелли с покрасневшими глазами, хлюпающую распухшим носом. Только этого не хватало!
— Нелли Макартур! Ступай в постель немедленно. Не желаю ни видеть, ни слышать ни тебя, ни твоих жалоб. Не являйся, пока не почувствуешь себя лучше.
— Но кто же тогда о вас позаботится? Вы должны быть на всех этих балах и вечерах, и ваша мачеха говорит…
— Перестань! Я сама прекрасно могу позаботиться о себе.
— Да, конечно, но…
— Если несколько раз я причешусь сама и сделаю простую прическу, никто не подумает ничего дурного. А сейчас я скажу Фиггс, чтобы она приготовила тебе бульон.
Едва кивнув в ответ, Нелли зашаркала к двери.
Как только дверь за горничной закрылась, Алатея снова упала на подушки, закрыла глаза и блаженно застонала.
/Она знала, что никогда больше не будет, такой, как прежде.
Глава 12
Когда Алатея направилась вверх по лестнице в свою комнату, чтобы взять широкополую летнюю шляпу для работы в саду, Мэри и Элис не стали ждать ее, а занялись прополкой сорняков вдоль длинного забора.
Спустившись, она оглядела проделанную ими работу, потом сказала:
— Я буду полоть на противоположной стороне, вон на той клумбе.
Предоставив сестер друг другу, она удалилась, чтобы предаться своим мечтам, точнее, чтобы бороться с ними.
Центральная клумба была расположена вокруг небольшого фонтана. Взмывая вверх, струя воды обрушивалась в широкую чашу, при этом разбиваясь на мелкие брызги.
Расправив плетеный коврик возле клумбы, на которой пышным цветом расцвели анютины глазки, Алатея встала на колени, натянула на руки старенькие перчатки и принялась за дело.
Вокруг нее вся семья жизнерадостно предавалась утренним рутинным делам. Из-за угла дома появились Джереми и Чарли, таща сучья, срезанные с разросшихся кустов. Через полчаса должен был приехать учитель. Джереми, а Чарли предстояло переодеться в выходное платье и отправиться к приятелям.
Мисс Хелм и Огаста, не расстававшаяся с Роз, вышли из дома и устроились на литой чугунной скамье. С того места, где находилась Алатея, ей было хорошо слышно, как мисс Хелм ведет урок ботаники.
Через час ей, Мэри и Элис тоже предстояло, смыв с себя пыль и грязь, переодеться и быть готовыми к своему утреннему выходу, экскурсии, которую уже организовала Сирина, а пока…
Как только руки Алатеи оказывались заняты какой-нибудь работой, не требующей умственного напряжения, мысли ее улетали далеко…
Она знала, что больше никогда не сможет встретиться с ним без свидетелей. Несмотря на то что последняя ночь принесла ей наивысшее наслаждение, она не хотела больше рисковать.
Одному Господу известно, что подумает Джейкобс о шпильках, валяющихся на полу экипажа.
И все же Алатея воспринимала это приключение скорее как взлет, а не как падение.
Прошлой ночью она пережила все, кроме смерти, и была так счастлива, что теперь могла испытывать только радость и подъем.
Ее губы растянулись в непроизвольной улыбке. Интересно было бы узнать, о чем он думал, когда держал ее, обнаженную, на коленях. Она подозревала, что это было частью какого-то плана.
Возможно, он хотел сломить ее волю, сделать своей рабыней. И все же, какую бы власть он ни имел над ней, она имела над ним еще большую.
Она удивила его заявлением, что желает его. Другие леди, должно быть, не были такими отважными. Но ему понравилась ее смелость и откровенность.
Стоя на коленях над клумбой, мечтами Алатея улетала все дальше и дальше, пока загадочное хихиканье Элис не вернуло ее с небес на землю.
Она недоуменно заморгала, глядя на вырванный ею с корнем куст анютиных глазок, который держала в руке.
Нахмурившись, Алатея попыталась снова посадить его в ямку, из которой только что вырвала. Утрамбовав землю вокруг, она критически оглядела горку вырванных ею сорняков, и еще два куста анютиных глазок были тотчас же посажены на прежнее место.
Досадная оплошность лишний раз доказывала, что ей следовало поскорее забыть о прошлой ночи. К тому же она должна была решить, как жить дальше. Теперь Алатее казалось, что она может чувствовать себя в безопасности только на людной улице при ярком свете дня, надев под вуаль непроницаемую маску.
Много легче ей было бы общаться с Габриэлем при помощи переписки, но она не представляла себе, каким образом он сможет ей отвечать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81