Он был готов подойти и настаивать, если она сама не пойдет ему навстречу… и тут круг ее обожателей расступился перед Габриэлем.
— Боюсь, милорд, я уже обещала этот танец мистеру Кинстеру, — пролепетала Алатея.
Последнее было лишним: взгляд Чиллингуорта остановился на лице Габриэля, и это не обещало обоим ничего хорошего.
Между ними мгновенно вспыхнуло чувство соперничества. Чиллингуорт, обуздав себя, поклонился.
— Это для меня разочарование и потеря, дорогая, но надеюсь, потеря временная. Сегодня будет еще много вальсов. — Угрюмый тон больше, чем слова, выражал его намерения.
Габриэль предложил Алатее руку и привлек ее к себе, ловко отделив от толпы танцующих и от группы поклонников. Место для танцев было всего в нескольких дюймах от них, и она уже плыла по кругу в его объятиях.
Алатея чувствовала, что Габриэль доволен окончанием этой сцены и своей победой, но ей все это было неприятно.
— Ты привлекаешь к нам слишком много внимания.
— В настоящих обстоятельствах это неизбежно.
— В таком случае измени обстоятельства.
— Как?
— Твоя настойчивость вызовет сплетни.
— Ты хочешь, чтобы я разрешил тебе танцевать вальс с другими мужчинами?
— Да.
— Нет.
Алатея сжала губы. Кажется он вообразил, что может ей диктовать подобные вещи?
Настроение ее отнюдь не улучшалось оттого, что он продолжал намеренно играть на ее чувствах.
Танец закончился, и Алатея была рада вернуться в свой укромный уголок; но, как оказалось, у Габриэля на этот счет были другие планы.
Небольшой салон, куда он привел, ее, был уставлен пальмами в кадках и украшен статуями. Тщательно подобранный интерьер создавал ощущение защищенности. Они прошли в дальний угол салона, отгороженный тремя пальмами и ажурной аркой.
К ним тут же подошел лакей с подносом. Габриэль взял два бокала с шампанским и протянул один Алатее.
Приняв бокал, Алатея сделала крошечный глоток, успокаиваясь по мере того, как пузырьки газа приятно щекотали горло.
Однако стоило ей повернуть голову, и ее взгляд встретился со взглядом Чиллингуорта, который, оказывается, следовал за ними по пятам.
— Мне посчастливилось снова найти вас, дорогая.
Габриэль презрительно прищурился:
— Вы наблюдаете за нами?
— Ну что вы! — Чиллингуорт взял с подноса бокал с шампанским. — Я предположил, что после небольшой сцены, разыгранной Кинстером в бальном зале, он уединится с вами в каком-нибудь укромном уголке…
— Как видно, эта тактика вам хорошо знакома…
Чиллингуорт насмешливо посмотрел на Габриэля:
— Она меня удивляет. Вы, как известно, друг семьи, и ваш трюк — нечто такое, чего я никак не ожидал от вас.
— Только потому, что вы не имеете ни малейшего представления о том, в чем состоит мой трюк.
— Вот как? О нет, мой дорогой. Я далеко не так глуп, как вы предполагаете.
— Возможно, — заметил Габриэль, — было бы много лучше с вашей стороны, если бы вы проявляли как можно меньше фантазии.
— А я считаю, что было бы гораздо разумнее, если бы в данных обстоятельствах вы прекратили лицедействовать и уступили мне дорогу.
— О каком лицедействе вы говорите?
— О том самом. Помните поговорку о собаке на сене?
Алатея с горящими глазами выступила вперед, чем заставила замолчать Габриэля, который уже открыл рот, собираясь ответить. Удовлетворенная его реакцией, она повернулась к Чиллингуорту:
— Вы меня извините, если я сочту этот обмен «любезностями» не слишком лестным для себя?
Оба кавалера растерянно посмотрели на нее.
— Откровенно говоря, я просто в ужасе, — продолжала Алатея. — Похоже, вы считаете, что я не только тупа и лишена воображения, но еще и глуха! Представьте, я прекрасна понимаю ваши недомолвки. Ваше внимание ко мне нежелательно, и я никак вас к этому не поощряла!
Она с негодованием посмотрела на Чиллингуорта, потом перевела взгляд на Габриэля. Он помедлил секунды две, а затем неожиданно передал свой бокал Чиллингуорту и, схватив за руку, потянул ее вперед. Лицо Алатеи пылало, но она не попыталась вырываться — легче было бы разомкнуть стальной наручник, чем его пальцы.
Дверь в конце зала оказалась открытой. За ней располагалась небольшая гостиная, где занавеси на окнах были задернуты на ночь.
В камине горел огонь. Три канделябра струили золотистый свет на мебель, обитую атласом.
Алатея с трепетом ступила через порог; приблизившись к камину, она повернулась лицом к Габриэлю и услышала, как замок на двери защелкнулся.
— Этой нелепой ситуации пора положить конец.
Она твердо посмотрела на него:
— Графини больше не существует. Эта дама растаяла как туман и никогда не вернется.
— Да, но ты-то здесь.
— Да, здесь. Но я Алатея, и ты знаешь меня вею жизнь. Я вовсе не восхитительная куртизанка, которую тебе так хотелось соблазнить. Ты разочарован, потому что графиня исчезла. А поскольку я вызвала твой гнев и раздражение, тебе лучше приударить за какой-нибудь другой леди, которая придется тебе по вкусу и подойдет лучше, чем я.
Габриэль по-прежнему стоял у двери, голова его была слегка наклонена.
— Выходит, мой интерес к тебе вызван одним лишь раздражением?
— Да, это так и есть. Вспомни, как ты повел себя с Чиллингуортом и другими. Отчего-то вдруг забыв о своем долге охранять близнецов, ты переключил свое внимание на меня!
— Но я не вижу в этом ничего плохого…
— Ты буквально одержим манией защищать кого-нибудь! Стоит тебе остановиться, немного подумать, и ты поймешь, что в этом нет нужды. Мне необходима защита еще меньше, чем близнецам. Ты постоянно вертишься вокруг меня, и это просто глупо, да к тому же привлекает к нам внимание. Ты ведь знаешь, какие выводы люди сделают из этого, — они тут же вообразят нечто такое, чего и в помине нет.
Габриэль с минуту помолчал, потом спросил:
— Нечто, чего якобы не существует, иллюзия досужих светских сплетников — что же это на самом деле?
— Ну, они могут решить, что в ближайшем будущем прочтут в «Газетт» сообщение о помолвке. Как справедливо заметил Чиллингуорт, широко известно, насколько близки наши семьи. Ты и я знаем друг друга долгие годы. Как только они вобьют себе в головы подобную мысль, это станет адом для нас обоих.
— Неужели? А мне кажется, у тебя что-то неладно с головой, и в этом все дело.
— Но я вовсе не хочу провести оставшуюся часть сезона, разъясняя всем и каждому, почему мы не собираемся пожениться.
— Успокойся, ничего такого тебе не грозит.
— Правда? И почему ты так уверен?
— Потому что мы поженимся.
Произнося эти слова, Габриэль уже стоял рядом с ней. Алатея смотрела на него молча, казалось, потеряв дар речи. Потом глаза ее будто заволокло дымкой.
— Что ты сказал?
— Я согласился отложить обсуждение этого вопроса до тех пор, пока мы не разделаемся с твоими обидчиками, но все равно рано или поздно им придется заняться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81