Эдриан любезно шел рядом и, когда восхищенная леди Пэддингтон спросила про художника, равнодушно покачал головой.
— Вероятно, кто-то из местных, — ответил граф и тут же обратил внимание гостьи на восточную вазу.
Ее проклятый муж даже не знает, что это ее картины! Лилиану захлестнул копившийся неделями гнев. Он даже не разговаривает с ней, не удосужился хоть немного познакомиться с женой, понятия не имеет о том, что она занимается рисованием! А еще говорил, что ему нужна собеседница! Убеждал, что они друг другу подходят! Он просто лжец, и больше ничего! Проклятый лжец!
Макс доложил, что чай подан, Эдриан повел дам к выходу, улыбаясь их болтовне, а Лилиана осталась сидеть, глядя, как они уходят.
— Леди Олбрайт, разве вы не присоединитесь к нам? — спросила леди Пэддингтон. Граф обернулся.
— Лилиана! Простите, я, кажется, забыл про вас, — хмыкнул он и очаровательно улыбнулся дамам.
Он про нее забыл? Прекрасно! Что тут удивительного? Он едва ее замечает — неужели это можно принять за оскорбление? Но Лилиана оскорбилась. Она медленно встала и пошла туда, где они стояли, не сводя с мужа гневного взгляда. Тот слегка нахмурился, затем с улыбкой сказал дамам:
— Вас ждет угощение, леди. Нам повезло — мы наняли отличного повара. Думаю, вы найдете его пирожные восхитительными.
— О, я просто обожаю пирожные! — прочирикала миссис Кларк.
Все трое вышли в коридор. Лилиана плелась сзади.
За чаем болтовня не умолкала. Леди Пэддингтон начала рассказывать возмутительную историю об игре в мушку и о том, как она проиграла некоей леди Тистлкурт.
— Клянусь, будь я мужчиной, то отомстила бы должным образом за свою честь! — гневно воскликнула она, набивая рот клубникой. — Вы играете, дорогая?
— Нет. Я не знаю правил, — ответила Лилиана.
— Однажды мне тоже чуть не пришлось защищать свою честь, — со смешком произнес граф. — Леди Тистлкурт не выносит моего присутствия после заключительного бала сезона у Веллингтонов.
— О, вы опасный джентльмен, милорд! — хихикнула леди Пэддингтон, игриво хлопнув Эдриана по руке. Миссис Кларк громко засмеялась.
Не имея возможности принять участие в разговоре, Лилиана машинально выковыривала из пшеничной лепешки изюминки и складывала их на край тарелки. Где-то в середине подробного описания грехов леди Тистлкурт она заметила, что Эдриан уставился на ее тарелку, и ответила ему гневным взглядом, но он лишь прищурился и любезно продолжил разговор с миссис Кларк. Потом леди Пэддингтон ненароком упомянула о «несчастном» лорде Ротембоу, и в комнате вдруг повисла леденящая тишина.
— Клара! — прошипела миссис Кларк.
— Я ужасно сожалею, милорд. Не знаю, как у меня вырвалось, простите, — смутилась леди Пэддингтон.
— Тут нечего прощать, миледи, — пожал плечами граф. Лилиана посмотрела на мужа, потом на женщин и снова на него.
— Кто такой лорд Ротембоу? — спросила она.
— Знакомый, дорогая. Вы его не знаете, — пробормотала миссис Кларк.
— Просто знакомый? Тогда почему вы «ужасно сожалеете», леди Пэддингтон? — мило осведомилась Лилиана, почти физически ощущая недовольство Эдриана.
— Он кузен моего отца. Его сын недавно скончался, — пояснил граф.
Леди Пэддингтон вдруг проявила большой интерес к своей пшеничной лепешке, а миссис Кларк внимательно изучала цветы на столе.
— Мне очень жаль, — сказала Лилиана, что отнюдь не соответствовало действительности.
Откуда ей знать, кто недавно умер? Разве муж что-нибудь рассказывает о себе? Если он сейчас испытывает неловкость, то в этом виноват он сам.
Только слепой и глухой не понял бы, что его жена расстроена. Лилиана вела себя как обиженный ребенок. Выковыривала изюминки. Складывала из них маленькие горки. К счастью, дамы были настолько поглощены скандальными поступками леди Тистлкурт, что ничего вокруг не замечали. Когда гостьи простились, Лилиана ушла в свою комнату, где провела остаток дня, отказавшись даже от ужина. А поскольку за столом она всегда молчала, он не придал значения ее отсутствию. Правда, он хотел послать за ней, однако передумал, потому что упоминание о лорде Ротембоу вызвало у него мучительную головную боль.
Сидя перед камином в своей комнате, Эдриан тер пальцами виски. Он не испытывал боли уже несколько дней, занятый реконструкцией Лонгбриджа, которая отвлекала его, помогая заглушить чувство вины. Конечно, он никогда от нее полностью не избавится, но приступы меланхолии и невыносимой головной боли теперь возникали гораздо реже.
И вот появляются две стервы, завсегдатаи лучших салонов Лондона, страстные любительницы сплетен и карточной игры. Поначалу он даже обрадовался встрече с леди Пэддингтон и миссис Кларк, ибо уже полтора месяца не был в Лондоне и хотел узнать последние столичные новости. Слушая их рассказы о друзьях и знакомых, он почувствовал, как соскучился по той жизни, и у него появилась мысль оставить Лонгбридж на своего управляющего, — и тут они вдруг упомянули лорда Ротембоу, снова низвергнув его в пропасть вины, откуда он с таким трудом выбрался всего лишь несколько дней назад.
Если говорить о вине… Его супруга вела себя днем не лучшим образом. Как он сожалеет о своем опрометчивом решении! Теперь у него есть жена-провинциалка, которая настолько же не подходит ему, насколько он не подходит ей. Она была бы намного счастливее с Бенедиктом. Он слишком поздно осознал свою ошибку, а поскольку исправить ничего уже невозможно, просто выбросил жену из головы. Но сегодня, видя эти серо-зеленые глаза, он снова испытывал уже ставшие привычными угрызения совести.
Эдриан подошел к окну, раздвинул тяжелые бархатные шторы и, глядя в ночную темноту, начал обдумывать, как сделать их совместную жизнь терпимой для обоих. Нужно подарить ей дорогие безделушки — он не знал ни одной женщины, которую не обрадовала бы горсть драгоценностей. Утром он отправил письмо своему поверенному, сознавая, что если и не исправит этим жестом ее погубленную жизнь, то хотя бы заставит улыбнуться. Он вспомнил ее улыбку — открытую, веселую, от которой на щеке появлялась ямочка. Он давно не видел, как она улыбается.
Только когда лежит под ним.
Он сразу ощутил тяжесть в паху. С первой брачной ночи его не переставало удивлять, насколько Лилиане чужды условности в постели. А еще его поражало, с какой страстью она пыталась ему отвечать. Черт возьми, он вряд ли мог назвать ее неискушенной, и она быстро учится. Воспоминания о прошлой ночи привели его в такое возбуждение, что он тут же направился к двери, разделявшей их комнаты.
Хотя Эдриан вошел совсем тихо, Лилиана, как он успел заметить в слабом отсвете догорающих углей, моментально повернулась к нему спиной. Все еще обижается, подумал он, снимая халат. Она не изменила позы, даже когда он лег рядом и начал медленно гладить ее по плечу, рукам, животу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
— Вероятно, кто-то из местных, — ответил граф и тут же обратил внимание гостьи на восточную вазу.
Ее проклятый муж даже не знает, что это ее картины! Лилиану захлестнул копившийся неделями гнев. Он даже не разговаривает с ней, не удосужился хоть немного познакомиться с женой, понятия не имеет о том, что она занимается рисованием! А еще говорил, что ему нужна собеседница! Убеждал, что они друг другу подходят! Он просто лжец, и больше ничего! Проклятый лжец!
Макс доложил, что чай подан, Эдриан повел дам к выходу, улыбаясь их болтовне, а Лилиана осталась сидеть, глядя, как они уходят.
— Леди Олбрайт, разве вы не присоединитесь к нам? — спросила леди Пэддингтон. Граф обернулся.
— Лилиана! Простите, я, кажется, забыл про вас, — хмыкнул он и очаровательно улыбнулся дамам.
Он про нее забыл? Прекрасно! Что тут удивительного? Он едва ее замечает — неужели это можно принять за оскорбление? Но Лилиана оскорбилась. Она медленно встала и пошла туда, где они стояли, не сводя с мужа гневного взгляда. Тот слегка нахмурился, затем с улыбкой сказал дамам:
— Вас ждет угощение, леди. Нам повезло — мы наняли отличного повара. Думаю, вы найдете его пирожные восхитительными.
— О, я просто обожаю пирожные! — прочирикала миссис Кларк.
Все трое вышли в коридор. Лилиана плелась сзади.
За чаем болтовня не умолкала. Леди Пэддингтон начала рассказывать возмутительную историю об игре в мушку и о том, как она проиграла некоей леди Тистлкурт.
— Клянусь, будь я мужчиной, то отомстила бы должным образом за свою честь! — гневно воскликнула она, набивая рот клубникой. — Вы играете, дорогая?
— Нет. Я не знаю правил, — ответила Лилиана.
— Однажды мне тоже чуть не пришлось защищать свою честь, — со смешком произнес граф. — Леди Тистлкурт не выносит моего присутствия после заключительного бала сезона у Веллингтонов.
— О, вы опасный джентльмен, милорд! — хихикнула леди Пэддингтон, игриво хлопнув Эдриана по руке. Миссис Кларк громко засмеялась.
Не имея возможности принять участие в разговоре, Лилиана машинально выковыривала из пшеничной лепешки изюминки и складывала их на край тарелки. Где-то в середине подробного описания грехов леди Тистлкурт она заметила, что Эдриан уставился на ее тарелку, и ответила ему гневным взглядом, но он лишь прищурился и любезно продолжил разговор с миссис Кларк. Потом леди Пэддингтон ненароком упомянула о «несчастном» лорде Ротембоу, и в комнате вдруг повисла леденящая тишина.
— Клара! — прошипела миссис Кларк.
— Я ужасно сожалею, милорд. Не знаю, как у меня вырвалось, простите, — смутилась леди Пэддингтон.
— Тут нечего прощать, миледи, — пожал плечами граф. Лилиана посмотрела на мужа, потом на женщин и снова на него.
— Кто такой лорд Ротембоу? — спросила она.
— Знакомый, дорогая. Вы его не знаете, — пробормотала миссис Кларк.
— Просто знакомый? Тогда почему вы «ужасно сожалеете», леди Пэддингтон? — мило осведомилась Лилиана, почти физически ощущая недовольство Эдриана.
— Он кузен моего отца. Его сын недавно скончался, — пояснил граф.
Леди Пэддингтон вдруг проявила большой интерес к своей пшеничной лепешке, а миссис Кларк внимательно изучала цветы на столе.
— Мне очень жаль, — сказала Лилиана, что отнюдь не соответствовало действительности.
Откуда ей знать, кто недавно умер? Разве муж что-нибудь рассказывает о себе? Если он сейчас испытывает неловкость, то в этом виноват он сам.
Только слепой и глухой не понял бы, что его жена расстроена. Лилиана вела себя как обиженный ребенок. Выковыривала изюминки. Складывала из них маленькие горки. К счастью, дамы были настолько поглощены скандальными поступками леди Тистлкурт, что ничего вокруг не замечали. Когда гостьи простились, Лилиана ушла в свою комнату, где провела остаток дня, отказавшись даже от ужина. А поскольку за столом она всегда молчала, он не придал значения ее отсутствию. Правда, он хотел послать за ней, однако передумал, потому что упоминание о лорде Ротембоу вызвало у него мучительную головную боль.
Сидя перед камином в своей комнате, Эдриан тер пальцами виски. Он не испытывал боли уже несколько дней, занятый реконструкцией Лонгбриджа, которая отвлекала его, помогая заглушить чувство вины. Конечно, он никогда от нее полностью не избавится, но приступы меланхолии и невыносимой головной боли теперь возникали гораздо реже.
И вот появляются две стервы, завсегдатаи лучших салонов Лондона, страстные любительницы сплетен и карточной игры. Поначалу он даже обрадовался встрече с леди Пэддингтон и миссис Кларк, ибо уже полтора месяца не был в Лондоне и хотел узнать последние столичные новости. Слушая их рассказы о друзьях и знакомых, он почувствовал, как соскучился по той жизни, и у него появилась мысль оставить Лонгбридж на своего управляющего, — и тут они вдруг упомянули лорда Ротембоу, снова низвергнув его в пропасть вины, откуда он с таким трудом выбрался всего лишь несколько дней назад.
Если говорить о вине… Его супруга вела себя днем не лучшим образом. Как он сожалеет о своем опрометчивом решении! Теперь у него есть жена-провинциалка, которая настолько же не подходит ему, насколько он не подходит ей. Она была бы намного счастливее с Бенедиктом. Он слишком поздно осознал свою ошибку, а поскольку исправить ничего уже невозможно, просто выбросил жену из головы. Но сегодня, видя эти серо-зеленые глаза, он снова испытывал уже ставшие привычными угрызения совести.
Эдриан подошел к окну, раздвинул тяжелые бархатные шторы и, глядя в ночную темноту, начал обдумывать, как сделать их совместную жизнь терпимой для обоих. Нужно подарить ей дорогие безделушки — он не знал ни одной женщины, которую не обрадовала бы горсть драгоценностей. Утром он отправил письмо своему поверенному, сознавая, что если и не исправит этим жестом ее погубленную жизнь, то хотя бы заставит улыбнуться. Он вспомнил ее улыбку — открытую, веселую, от которой на щеке появлялась ямочка. Он давно не видел, как она улыбается.
Только когда лежит под ним.
Он сразу ощутил тяжесть в паху. С первой брачной ночи его не переставало удивлять, насколько Лилиане чужды условности в постели. А еще его поражало, с какой страстью она пыталась ему отвечать. Черт возьми, он вряд ли мог назвать ее неискушенной, и она быстро учится. Воспоминания о прошлой ночи привели его в такое возбуждение, что он тут же направился к двери, разделявшей их комнаты.
Хотя Эдриан вошел совсем тихо, Лилиана, как он успел заметить в слабом отсвете догорающих углей, моментально повернулась к нему спиной. Все еще обижается, подумал он, снимая халат. Она не изменила позы, даже когда он лег рядом и начал медленно гладить ее по плечу, рукам, животу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67