– Верно, Джейми. – Малкольм подошел к ней вплотную, вглядываясь в прекрасное лицо так, словно хотел запомнить его на всю жизнь. Он провел пальцами по зарумянившейся щеке, поправил прядь волос, легко прикоснулся к особенно чувствительному местечку на шее, которое несколько минут назад целовал. – Но, знаешь ли, по твоему виду нетрудно догадаться, что мы с тобой…
Он сделал многозначительную паузу. Джейми вдруг мучительно покраснела, и Малкольма охватил внезапный стыд: он вспомнил, как совсем недавно жестоко обидел ее. Тогда она так же краснела под его взглядом.
Но теперь она не отводила взор, и в глазах ее не было упрека.
– Ты наглец, Малкольм Маклеод, – прошептала она и подтолкнула его к окну, но Малкольм схватил ее за руки.
– Ты простила меня, милая? – тихо спросил он.
Джейми не задавала вопросов: оба они прекрасно понимали, о чем речь.
– Малкольм, я ни в чем тебя не виню.
Он открыл было рот, но Джейми прикрыла его губы ладонью:
– Не надо. Не говори больше ничего.
Вместо ответа он сжал ее в объятиях и вновь страстно прильнул к ее рту.
Джейми прижалась к нему всем телом, чувствуя, как напряглась его мужская плоть. Все тело ее пронзали языки пламени: она хотела его – хотела уже не как наивная девушка, но как женщина, познавшая любовь.
Но нет, пора остановиться! Кэтрин ждет, и в любой момент их могут застигнуть вместе! С глубоким вздохом Джейми оторвалась от Малкольма и снова подтолкнула его к окну.
– Ты хочешь, чтобы я вернулся? – хрипло спросил Малкольм, открывая окно.
– Я сойду с ума, если ты не вернешься!
– Тогда, чтобы не ввергать тебя в безумие, я подожду здесь.
От одной этой мысли сердце Джейми радостно забилось; но здравый смысл взял верх над безрассудными желаниями.
– Нет, Малкольм! Не сегодня. Уже очень поздно, и мы не знаем, зачем зовет меня кузина. – На лице Малкольма отразилось разочарование, и, видит бог, Джейми его разделяла. – Может быть, мне придется задержаться надолго, – продолжала она, убеждая не столько его, сколько саму себя. – А тем временем кто-нибудь заглянет к тебе в спальню и увидит, что тебя нет. Представляешь, что тогда начнется?
– Трусиха! – прошептал Малкольм и, наклонившись, сорвал с ее губ последний беглый поцелуй.
– Нахал!
Малкольм, рассмеявшись, спрыгнул на карниз. Дождь утих, и небо очистилось: последние легкие облачка уже не закрывали звезд, и в лунном сиянии перед Малкольмом распростерлась необозримая равнина. По ней он мог бы сейчас скакать домой, в Шотландию.
– Джейми! – тихо позвал он.
Она стояла у окна – темный силуэт, освещенный сзади свечами, – такая красивая, что у него болезненно сжалось сердце.
Он хотел рассказать ей о письме, подброшенном под дверь, но понял, что письмо подождет. Не стоит нарушать очарование этой минуты.
– Малкольм, тебя могут увидеть! – прошептала она. – Пожалуйста, уходи!
– Слушаюсь, миледи, – покорно кивнул Малкольм и, ухватившись за побеги винограда, оплетающие стену, принялся карабкаться к своему окну.
Кэтрин готовилась ко сну: она сидела перед зеркалом, и умелая горничная расчесывала ее роскошные волосы. Однако сейчас даже зрелище собственной красоты не утешало будущую королеву. Ее снедало нетерпение: прошел, должно быть, целый час, а мерзавки Джейми нет как нет!
– Ты сказала ей, чтобы она пришла немедленно?
Другая горничная, молоденькая робкая девушка, замерла с подушкой в дрожащих руках.
– Д-да, миледи.
– Сказала, что я уже ложусь спать и срочно хочу ее видеть?
– Да, миледи, клянусь вам!
– Так где же она? – раздраженно воскликнула Кэтрин, срывая с пальцев и бросая на стол дорогие перстни. – Она что, испытывает мое терпение?
Девушка молчала, от души желая провалиться сквозь землю. Молчали и остальные три горничные, притворяясь, что не слышат разговора. Кэтрин не любила болтливых служанок: по ее понятиям, слуги должны были знать свое место.
Невеста короля сняла ожерелье – подарок царственного жениха – и, погладив драгоценное украшение, бережно положила на стол. Дома, в Кеннингхолле, она не хотела изводить себя тревожными мыслями о будущем. Кэтрин снова взглянула в зеркало: оттуда смотрела на нее прекрасная и соблазнительная женщина с белой, как снег, кожей, пухлыми губами, вздернутым носиком и огромными, чуть раскосыми янтарными глазами. Золотисто-каштановые кудри обрамляли ее сердцевидное личико и спадали на пухлую грудь. Да, она просто создана, чтобы покорять мужчин! Один поворот головы – и самые неприступные женоненавистники падают к ее ногам! А стоит кому-нибудь заглянуть в вырез ее платья – и бедняга становится ее вечным рабом! Кэтрин вздохнула, и грудь ее призывно заволновалась под тонкой тканью ночной сорочки.
Поворачивая голову в такт движениям гребня, Кэтрин представила себе Эдварда. Вот он зарывается лицом в ее грудь, ласкает ее губами и языком, доводя до вершин наслаждения. Вот она садится на него верхом и вводит его меч в ножны, наслаждаясь его величиной и мощью. Кэтрин ощутила влагу между ног и, проведя рукой по груди, почувствовала, как напряглись соски.
– Ублюдок! – пробормотала она, вспомнив, как обошелся с ней Эдвард в их последнюю встречу.
– Сильнее! Чеши сильнее! – резко приказала она горничной – и вдруг вскочила, оттолкнув ее руку. – Где эта мерзавка? – завопила она, обращаясь к перепуганной молоденькой служанке. – Приведи ее сюда! Неважно как, хоть за волосы тащи – но чтобы она была здесь! Сию же секунду!
Девушка что-то пискнула и стремглав выскочила за дверь.
Джейми со свечой в руке шла по коридору. Погруженная в свои мысли, она столкнулась с горничной, только что выскочившей из спальни Кэтрин.
– Ох, мистрис Джейми! – радостно воскликнула девушка. – Спасибо! Спасибо вам, что пришли!
– Что, рвет и мечет? – усмехнулась Джейми, показав глазами на дверь.
Служанка кивнула, переминаясь с ноги на ногу.
– Так, может быть, не стоит ей докучать? Зайду завтра, когда ее будущее величество придет в более доброе расположение духа!
Джейми шутила, но на лице горничной отразился настоящий ужас.
– Нет, миледи, пожалуйста! Она с меня кожу живьем сдерет, если я осмелюсь вернуться без вашей милости!
– Кожу сдерет? – повторила Джейми. – Неужели наша Кэтрин на такое способна? Содрать кожу с ни в чем не повинной девушки?
– Еще как! – с ужасом в голосе прошептала горничная. – Хоть я совсем недавно служу у ее вел… то есть у ее милости, но мне кажется… Знаете, у нее все горничные такие странные! Молчат-молчат, ни словечка не вымолвят! Мне кажется, у них у всех отрезаны языки! Джейми отвернулась, чтобы скрыть улыбку.
– Хорошо, дорогая, пойдем. Я не прощу себе, если по моей вине ты останешься без кожи или без языка.
– Добрый вечер, Кэтрин. Хорошо ли ты устроилась?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79