— Рамон, должно быть, любуется тобой.
Краска смущения залила лицо Кэти, она беспомощно улыбнулась отцу. Дождавшись, пока он не исчезнет в гостиной, Кэти повернулась к Рамону, который клал лед в два оставшихся бокала. Рамон улыбался уголками губ. Не глядя на нее, он сказал:
— Ты краснеешь, querida. И ты действительно выглядишь сияющей.
— Спасибо, — несколько раздраженно ответила Кэти. — Я выгляжу так, как будто была изнасилована, а ты — самое большее полистал газету! И как ты можешь оставаться таким спокойным?
Она попыталась взять бокал, который Рамон приготовил для нее, но он отставил коктейль подальше. Повернувшись, он заключил ее в объятия, чтобы одарить продолжительным поцелуем.
— Я не спокоен, Кэти, — прошептал он. — Я жажду тебя.
— Кэти! — позвала мать из глубины гостиной. Ее голос заставил Кэти вырваться из объятий Рамона. — Вы придете сюда или нам подождать вас во дворе?
— Мы идем, — поспешно ответила Кэти. Посмотрев на Рамона с веселой улыбкой, она сказала:
— Я когда-то читала повесть, где каждый раз, когда мужчина и женщина начинали заниматься любовью, звонил телефон, кто-то приходил или что-то случалось, чтобы помешать им.
Рамон легко усмехнулся:
— Этого с нами не случится. Я этого не допущу.
Глава 10
Солнечный свет вспыхивал на большом реактивном лайнере, когда он пролетал в юго-восточном направлении на высоте 30 000 футов.
Осторожно, чтобы не потревожить Кэти, которая спала, положив золотистую голову ему на плечо, Рамон протянул руку и опустил шторку на иллюминаторе, заслонив ее лицо от яркого света. Полет был необычно тяжелым, на лицах многих пассажиров отражалась тревога.
«А Кэти — молодец!»— с нежностью подумал Рамон, глядя на ее лицо. Он уже понял, что под очаровательно мягкой, женственной внешностью Кэти скрываются потрясающее мужество, сила духа и решительность. Даже вчера и сегодня, когда ее родители были очевидно расстроены приближающейся разлукой и трудностями, свалившимися на хрупкие плечи дочери, она перенесла все мужественно, с улыбкой, несмотря на то что ей тоже было больно покидать их.
Ночью в пятницу родители Кэти вызвались договориться о сдаче ее квартиры в аренду и упаковать вещи для отправки в Пуэрто-Рико. Затем они настояли на том, чтобы она провела оставшееся до отъезда время с ними, а не у себя в квартире. Рамон тоже жил там, однако за это время у них с Кэти не было ни возможности, ни повода, чтобы побыть наедине.
Проходили часы, он видел растущее напряжение Кэти и трепетал — большой, сильный мужчина. Ему казалось, что он видит, как она сопоставляет свое сомнительное будущее с ним и безопасную, комфортную жизнь здесь. Он страстно желал вернуться с Кэти в ее квартиру, заключить ее в свои объятия и остаться с ней наедине. Он доказал бы ей, что их чувство значит больше, чем все ее здешние блага.
Длинные ресницы Кэти отбрасывали тень на ее кремовые щеки, и он, как и подобает истинному ценителю красоты, любовался ее профилем. Он был рад, что заказал места первого класса, здесь было просторнее. Кэти же ошибочно предполагала, что причиной их «удачи»— лететь первым классом — была какая-то неразбериха с билетами, и Рамон не разуверял ее в этом.
Рамон отвернулся, глядя в окно через проход. Воспоминания всколыхнули горечь в его душе. Несколько месяцев назад он мог бы прилететь с Кэти в Пуэрто-Рико на «Боинге — 727», реактивном самолете «Гальварра интернэшнл», имеющем великолепную спальню, столовую и просторную гостиную, обставленную антикварной мебелью и устланную белым ковром. «Кэти бы понравилось это», — подумал Рамон. Но еще больше ей понравился бы «лир»— сверкающий реактивный самолет, на котором он прилетел в Сент-Луис и который теперь стоит в ангаре аэропорта. «Лир»— его самолет, не собственность корпорации, но, как и все, чем он сам владел, включая дома, остров и яхту, он продал его с аукциона, чтобы покрыть долги корпорации. Для чего же было лететь с Кэти в Пуэрто-Рико на «лире»? Для чего ей знать, какая роскошная жизнь могла бы ждать ее — чтобы острее почувствовать бедность?
Утомившись от грустных мыслей, он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. У него не было права заставлять Кэти участвовать в его заточении, забирать ее из прекрасной квартиры, лишать карьеры, чтобы жить в заброшенном доме на ферме. Все это было эгоистично и не правильно, но он не смог бы вынести даже мысли о жизни без нее. Когда-то он мог предоставить ей все, теперь — ничего, не может даже правдиво рассказать о себе. Не сейчас.
На завтра он наметил несколько встреч, одна из них была необычайно важна для него. Он цеплялся за слабую надежду узнать, что его финансовое положение не так ужасно, как казалось. После встречи он будет точно знать о состоянии дел и тогда найдет слова, чтобы объяснить Кэти, кто он и кем он был. Он настаивал на честности между ними, и, хотя он не лгал ей, теперь он просто обязан рассказать ей правду — всю правду. Мысль о том, что Кэти узнает, что он неудачник, банкрот, сжала его сердце. Ему было безразлично, что весь мир считает его таковым, но Кэти…
Достаточно тяжело было объяснять ситуацию ее отцу во время завтрака утром в пятницу. При воспоминании об этой встрече напряженные черты лица Рамона заметно смягчились.
Рамон пришел в частный мужской клуб, где они договорились встретиться. Райен Конелли встретил его со сдержанным гневом.
— Какую игру вы ведете, Гальварра? — потребовал он ответа громким, яростным голосом, как только Рамон сел. — Вы такой же бедный фермер, как и я. Меня сводило с ума ощущение, что вы мне знакомы. И не столько ваша фамилия, сколько ваше лицо. Прошлой ночью я вспомнил статью о вас в журнале «Тайм», и…
Когда Рамон рассказал отцу Кэти о неминуемом крахе «Гальварра интернэшнл», гнев Райена Конелли сначала перешел в изумление, а затем в сочувствие. Рамон с трудом сдержал улыбку, когда отец Кэти предложил финансовую поддержку. Райен Конелли, конечно, богатый человек, но как объяснить ему, что для поддержки «Гальварра интернэшнл» необходимо сто таких инвесторов, как Райен? В противном случае корпорация потерпит крах и потащит за собой каждого инвестора.
Огромный реактивный самолет попал в глубокую яму и затем, накренившись, стал медленно, с трудом, подниматься.
— Идем на посадку? — пробормотала Кэти.
— Нет, — ответил Рамон. Он скользнул губами по ее волосам. — Спи. Я разбужу тебя, когда приземлимся.
Кэти послушно закрыла глаза и устроилась поближе к нему.
Открылась дверь передней кабины, и пилот пошел по проходу в комнату для отдыха. Пассажир впереди Рамона остановил его и задал несколько вопросов, тот наклонился к нему, чтобы ответить. Рамон заметил, как его глаза оценивающе блуждают по лицу Кэти, задержавшись на нем непозволительно долго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Краска смущения залила лицо Кэти, она беспомощно улыбнулась отцу. Дождавшись, пока он не исчезнет в гостиной, Кэти повернулась к Рамону, который клал лед в два оставшихся бокала. Рамон улыбался уголками губ. Не глядя на нее, он сказал:
— Ты краснеешь, querida. И ты действительно выглядишь сияющей.
— Спасибо, — несколько раздраженно ответила Кэти. — Я выгляжу так, как будто была изнасилована, а ты — самое большее полистал газету! И как ты можешь оставаться таким спокойным?
Она попыталась взять бокал, который Рамон приготовил для нее, но он отставил коктейль подальше. Повернувшись, он заключил ее в объятия, чтобы одарить продолжительным поцелуем.
— Я не спокоен, Кэти, — прошептал он. — Я жажду тебя.
— Кэти! — позвала мать из глубины гостиной. Ее голос заставил Кэти вырваться из объятий Рамона. — Вы придете сюда или нам подождать вас во дворе?
— Мы идем, — поспешно ответила Кэти. Посмотрев на Рамона с веселой улыбкой, она сказала:
— Я когда-то читала повесть, где каждый раз, когда мужчина и женщина начинали заниматься любовью, звонил телефон, кто-то приходил или что-то случалось, чтобы помешать им.
Рамон легко усмехнулся:
— Этого с нами не случится. Я этого не допущу.
Глава 10
Солнечный свет вспыхивал на большом реактивном лайнере, когда он пролетал в юго-восточном направлении на высоте 30 000 футов.
Осторожно, чтобы не потревожить Кэти, которая спала, положив золотистую голову ему на плечо, Рамон протянул руку и опустил шторку на иллюминаторе, заслонив ее лицо от яркого света. Полет был необычно тяжелым, на лицах многих пассажиров отражалась тревога.
«А Кэти — молодец!»— с нежностью подумал Рамон, глядя на ее лицо. Он уже понял, что под очаровательно мягкой, женственной внешностью Кэти скрываются потрясающее мужество, сила духа и решительность. Даже вчера и сегодня, когда ее родители были очевидно расстроены приближающейся разлукой и трудностями, свалившимися на хрупкие плечи дочери, она перенесла все мужественно, с улыбкой, несмотря на то что ей тоже было больно покидать их.
Ночью в пятницу родители Кэти вызвались договориться о сдаче ее квартиры в аренду и упаковать вещи для отправки в Пуэрто-Рико. Затем они настояли на том, чтобы она провела оставшееся до отъезда время с ними, а не у себя в квартире. Рамон тоже жил там, однако за это время у них с Кэти не было ни возможности, ни повода, чтобы побыть наедине.
Проходили часы, он видел растущее напряжение Кэти и трепетал — большой, сильный мужчина. Ему казалось, что он видит, как она сопоставляет свое сомнительное будущее с ним и безопасную, комфортную жизнь здесь. Он страстно желал вернуться с Кэти в ее квартиру, заключить ее в свои объятия и остаться с ней наедине. Он доказал бы ей, что их чувство значит больше, чем все ее здешние блага.
Длинные ресницы Кэти отбрасывали тень на ее кремовые щеки, и он, как и подобает истинному ценителю красоты, любовался ее профилем. Он был рад, что заказал места первого класса, здесь было просторнее. Кэти же ошибочно предполагала, что причиной их «удачи»— лететь первым классом — была какая-то неразбериха с билетами, и Рамон не разуверял ее в этом.
Рамон отвернулся, глядя в окно через проход. Воспоминания всколыхнули горечь в его душе. Несколько месяцев назад он мог бы прилететь с Кэти в Пуэрто-Рико на «Боинге — 727», реактивном самолете «Гальварра интернэшнл», имеющем великолепную спальню, столовую и просторную гостиную, обставленную антикварной мебелью и устланную белым ковром. «Кэти бы понравилось это», — подумал Рамон. Но еще больше ей понравился бы «лир»— сверкающий реактивный самолет, на котором он прилетел в Сент-Луис и который теперь стоит в ангаре аэропорта. «Лир»— его самолет, не собственность корпорации, но, как и все, чем он сам владел, включая дома, остров и яхту, он продал его с аукциона, чтобы покрыть долги корпорации. Для чего же было лететь с Кэти в Пуэрто-Рико на «лире»? Для чего ей знать, какая роскошная жизнь могла бы ждать ее — чтобы острее почувствовать бедность?
Утомившись от грустных мыслей, он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. У него не было права заставлять Кэти участвовать в его заточении, забирать ее из прекрасной квартиры, лишать карьеры, чтобы жить в заброшенном доме на ферме. Все это было эгоистично и не правильно, но он не смог бы вынести даже мысли о жизни без нее. Когда-то он мог предоставить ей все, теперь — ничего, не может даже правдиво рассказать о себе. Не сейчас.
На завтра он наметил несколько встреч, одна из них была необычайно важна для него. Он цеплялся за слабую надежду узнать, что его финансовое положение не так ужасно, как казалось. После встречи он будет точно знать о состоянии дел и тогда найдет слова, чтобы объяснить Кэти, кто он и кем он был. Он настаивал на честности между ними, и, хотя он не лгал ей, теперь он просто обязан рассказать ей правду — всю правду. Мысль о том, что Кэти узнает, что он неудачник, банкрот, сжала его сердце. Ему было безразлично, что весь мир считает его таковым, но Кэти…
Достаточно тяжело было объяснять ситуацию ее отцу во время завтрака утром в пятницу. При воспоминании об этой встрече напряженные черты лица Рамона заметно смягчились.
Рамон пришел в частный мужской клуб, где они договорились встретиться. Райен Конелли встретил его со сдержанным гневом.
— Какую игру вы ведете, Гальварра? — потребовал он ответа громким, яростным голосом, как только Рамон сел. — Вы такой же бедный фермер, как и я. Меня сводило с ума ощущение, что вы мне знакомы. И не столько ваша фамилия, сколько ваше лицо. Прошлой ночью я вспомнил статью о вас в журнале «Тайм», и…
Когда Рамон рассказал отцу Кэти о неминуемом крахе «Гальварра интернэшнл», гнев Райена Конелли сначала перешел в изумление, а затем в сочувствие. Рамон с трудом сдержал улыбку, когда отец Кэти предложил финансовую поддержку. Райен Конелли, конечно, богатый человек, но как объяснить ему, что для поддержки «Гальварра интернэшнл» необходимо сто таких инвесторов, как Райен? В противном случае корпорация потерпит крах и потащит за собой каждого инвестора.
Огромный реактивный самолет попал в глубокую яму и затем, накренившись, стал медленно, с трудом, подниматься.
— Идем на посадку? — пробормотала Кэти.
— Нет, — ответил Рамон. Он скользнул губами по ее волосам. — Спи. Я разбужу тебя, когда приземлимся.
Кэти послушно закрыла глаза и устроилась поближе к нему.
Открылась дверь передней кабины, и пилот пошел по проходу в комнату для отдыха. Пассажир впереди Рамона остановил его и задал несколько вопросов, тот наклонился к нему, чтобы ответить. Рамон заметил, как его глаза оценивающе блуждают по лицу Кэти, задержавшись на нем непозволительно долго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69