— Может быть, я чем-то оскорбила Эдуарде? — спросила вслух Кэти, надеясь, что Габриэла не согласится с тем, что в его отношении к ней было что-то необычное.
— Не обращай на него внимания, — ответила Габриэла с поразительной прямотой. — Эдуарде не доверяет американским девушкам, особенно таким богатым, как ты. Ко всему прочему, он считает их избалованными и безответственными Кэти предположила, что под «прочим» подразумевается неразборчивость в связях.
— Почему он решил, что я богата? — осторожно поинтересовалась она.
Габриэла с извиняющейся улыбкой посмотрела на нее:
— Из-за твоего багажа. Видишь ли, Эдуарде работал в гостинице первого класса в Сан-Хуане, когда ходил в школу. Он говорит, что твой багаж стоит дороже, чем вся обстановка в нашей гостиной. — Прежде чем Кэти успела прийти в себя, Габриэла продолжила:
— Эдуарде по многим причинам очень любит Рамона, и он боится, что ты не сможешь быть женой испанского фермера. Он думает, что так как ты — богатая американская женщина, тебе не хватит мужества, чтобы остаться, что ты уедешь, как только обнаружишь, что твоя жизнь здесь будет иногда очень тяжелой. А когда окажется, что урожай слишком низкий или цены слишком высоки, ты сразу же выложишь перед Рамоном свои деньги.
Кэти слегка покраснела, и Габриэла глубокомысленно кивнула.
— Вот почему Эдуарде не должен обнаружить, что ты не подчинилась Рамону. Он решит, что ты делаешь это потому, что Рамон не может купить все то, что тебе необходимо. Когда-нибудь, если захочешь, ты мне все объяснишь, но сейчас Эдуарде ни в коем случае не должен узнать об этом. Он сразу же расскажет обо всем Рамону.
— Никто ничего не обнаружит, если только ты им не расскажешь, — успокоила ее с улыбкой Кэти.
— Ты же знаешь, что я не расскажу, — взглянула на солнце Габриэла. — Ты не хочешь зайти на аукцион, в тот дом в Маягуэсе? Мы совсем близко от него.
Кэти с готовностью согласилась и три часа спустя была горда своими покупками: обеденным сервизом, диваном и двумя креслами. Этим домом раньше владел богатый холостяк, который, очевидно, высоко ценил изящество и комфорт. Кресла были с высокой спинкой, обитые кремовой с рыжеватыми прожилками стеганой тканью. Диван — с широкими овальными подлокотниками и мягкими подушками. Расплатившись и договорившись о доставке мебели, Кэти сказала:
— Рамону понравится.
— Кэти, а тебе они нравятся? — озабоченно спросила Габриэла. — Ты тоже собираешься жить здесь. Но ты не купила ни одной вещи, которая понравилась бы тебе.
— Конечно, нравятся.
Без десяти четыре Габриэла остановила машину перед маленьким домом падре Грегорио. Он располагался на восточной стороне деревенской площади, прямо напротив церкви.
Кэти взяла сумочку с сиденья, нервно улыбнулась Габриэле и выскользнула из машины.
— Ты уверена, что не хочешь, чтобы я подождала тебя? — спросила ее Габриэла.
— Конечно, — сказала Кэти. — Отсюда недалеко до вашего дома, я вернусь пешком. У меня будет еще уйма времени переодеться и проведать Рамона.
Кэти неохотно поднялась к двери. Она задержалась, чтобы разгладить юбку. Она была одета в спортивного покроя платье пастельно-зеленого цвета. Затем провела дрожащей рукой по золотистым волосам, которые собрала в мягкий узел. Она надеялась, что выглядит очень строго и вместе с тем красиво, но чувствовала себя нервозно.
Пожилая экономка открыла дверь и пригласила войти в дом. Следуя за ней в темный холл, Кэти ощущала себя осужденной, поднимающейся на гильотину. А чего она, собственно, психует? Подумаешь, деревенский диктатор!
Падре Грегорио встал при ее появлении. Он был худее и ниже ростом, чем ей показалось вчера вечером. Как ни абсурдно, но это ее утешило, хотя было понятно, что они не собираются вступать в кулачный бой. Священник указал на кресло напротив себя и сел сам.
Какое-то время они разглядывали друг друга с вежливой осторожностью, затем он предложил:
— Может быть, вы хотите кофе?
— Спасибо, нет, — ответила Кэти с твердой учтивостью. — У меня мало свободного времени.
Что не нужно было этого говорить, Кэти поняла, когда его густые брови сошлись на переносице.
— Не сомневаюсь, что вам необходимо переделать много дел, — кратко заметил священник.
— Не для себя, — торопливо объяснила Кэти, чтобы достичь перемирия, — для Рамона.
К ее безмерному облегчению, падре Грегорио принял ее предложение о перемирии. Его твердые губы расслабились в каком-то подобии улыбки, когда он кивнул своей седой головой:
— Рамон торопится все завершить. Он, должно быть, очень загружает вас.
Открыв стол, он достал какие-то бланки и взял ручку.
— Давайте начнем с формальностей. Ваше полное имя и возраст, пожалуйста. Кэти назвала.
— Семейное положение? — Прежде чем Кэти успела ответить, он взглянул на нее и печально произнес; — Рамон упоминал, что ваш первый муж умер. Как трагично было для вас оказаться вдовой в расцвете вашего брака.
Кэти никогда не лицемерила. Вежливо, но твердо она сказала:
— Я оказалась «вдовой»в расцвете нашего развода, и если была какая-нибудь трагедия, так это та, что мы вообще были женаты.
Стало заметно, как под очками сузились его голубые глаза.
— Прошу прощения?
— Я развелась с ним де того, как он умер.
— По какой причине?
— Несовместимость характеров.
— Я не спрашиваю вас о формальном основании. Я спросил о причине.
Кэти вспыхнула от возмущения. Она медленно и тихо перевела дыхание:
— Я развелась с ним, потому что презирала его.
— За что?
— Я предпочла бы не обсуждать это.
— Понятно, — сказал падре Грегорио. Он отложил бумаги в сторону, положил ручку, и Кэти почувствовала, что хрупкое перемирие начало разрушаться. — В таком случае, может быть, вы не будете против того, чтобы поговорить о вас и о Рамоне. Как давно вы знакомы?
— Всего две недели.
— Очень необычный ответ, — заметил он. — Где вы познакомились?
— В Штатах.
— Сеньорита Конелли, — сказал он холодным тоном, — вы не сочтете за вторжение в вашу личную жизнь, если я попрошу вас быть немного более конкретной?
Глаза Кэти воинственно вспыхнули.
— Ну что вы, падре. Я познакомилась с Рамоном в баре, cantina, как вы здесь это называете. Он остолбенел:
— Рамон познакомился с вами в cantina?
— Точнее, это было снаружи. — Простите?
— Это было снаружи, на стоянке, у меня были неприятности, и Рамон помог мне.
Падре Грегорио расслабился и одобрительно кивнул:
— Конечно, у вас была поломка в машине, и Рамон помог вам.
Кэти ни с того ни с сего обуяло стремление говорить правду и только правду:
— Точнее, у меня были проблемы с мужчиной, который… целовал меня на стоянке, а Рамон избил его. Он был слегка возбужден, полагаю.
За золотой оправой очков глаза священника превратились в сосульки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69