Слава Богу, баронет весь вечер сидел, наклонившись к леди Люсинде. Как хорошо, что Редферн не задержался с десертом!
Алекс не мог припомнить такого долгого ужина. Разговаривать с леди Хаверхилл не имело никакого смысла, от жеманства и высокомерия леди Люсинды его тошнило. К тому же, к его огромной досаде, из-за огромного букета, стоявшего в центре стола, он не видел Нелл.
Заметив ее перед ужином в гостиной, Кард подумал, что сегодня она еще прелестнее, чем обычно. В розовом платье, отделанном белыми кружевами, Нелл была похожа на ангела. Она уложила волосы в более модный пучок, выпустив несколько золотистых прядей, обрамлявших щеки. Наверняка здесь не обошлось без помощи горничной леди Люсинды. Алексу очень хотелось, чтобы Нелл ему улыбнулась. Хотелось дотронуться до ее белокурых локонов и увидеть, как она залилась румянцем от смущения.
Но вместо этого Карду пришлось с нетерпением ждать окончания ужина, пялясь на цветы в центре стола. Напоследок, зная, что у Нелл нет музыкальных способностей, леди Люсинда предложила устроить небольшой концерт. Она сама села за фортепиано и, аккомпанируя себе, стала петь. Она пела романс за романсом, и казалось, этому не будет конца. Алекс вызвался переворачивать ноты, чтобы не видеть, как за почетное право делать это для дочери герцога мужчины готовы были подраться.
Гости, которые прибыли из деревни, отправились домой, леди Хаверхилл пошла спать, герцог и тетя Хейзел играли в карты, а усталая Нелл с трудом скрывала зевоту. Потом к леди Люсинде присоединился Сэр Чонси, у которого был баритон, и они стали петь дуэтом, Пибоди подпевал, а Алекс с нетерпением ждал, когда это кончится, продолжая переворачивать ноты.
Наконец Редферн вкатил в комнату сервировочный столик с чаем. Сэру Чонси пришлось в конце концов отправиться в гостиницу, однако ему удалось вырвать у леди Люсинды обещание на следующем балу в Лондоне танцевать с ним. Мистер Пибоди снова стал собирать вещи. А тетя Хейзел и герцог, поднимаясь на второй этаж, спорили о том, кто из них мошенничал, играя в карты.
Нелл не знала, что ей делать: оставить леди Люсинду и Алекса вдвоем или сидеть и ждать? Леди Люсинда бросала на Нелл выразительные взгляды, давая понять, что ее присутствие нежелательно. Однако Нелл обещала Алексу защищать его от дочери герцога, поэтому не уходила. Ждать ей пришлось долго. Люсинда пила чай, чашку за чашкой, находила все новые и новые пьесы для исполнения и новые темы для разговоров, пересказывала Алексу светские сплетни, демонстративно игнорируя Нелл.
Наконец леди Люсинда начала зевать и, бросив на Нелл и Алекса уничтожающий взгляд, покинула гостиную.
У Нелл слипались глаза. Обычно в это время она уже спала. К тому же день выдался нелегкий.
– Спокойной ночи, милорд.
Когда Нелл проходила мимо него, Алекс взял ее за руку.
– Благодарю вас, кузина.
– За что? За то, что не оставила вас наедине с пышущей гневом леди Люсиндой?
– Нет, за прелестный ужин, – сказал Кард, кривя губы. – Вы прирожденная хозяйка салона.
– А вы прирожденный актер, если способны произнести эти слова без тени улыбки. Вечер был ужасным.
Алекс рассмеялся:
– Самым ужасным за всю мою жизнь!
Нелл тоже улыбнулась:
– Есть надежда, что вы исправитесь и станете честнее.
Глава 17
Леди Люсинда вернулась в гостиную как раз в тот момент, когда Нелл и Алекс весело смеялись.
– Я оставила здесь свой веер, – ледяным тоном промолвила леди Люсинда.
Алекс и Нелл знали, что веер Люсинда забрала с собой, Алекс сам протянул его ей. Она вернулась, надеясь застать Алекса одного в гостиной. Она по-прежнему верила, что лорд Кард – самая выгодная для нее партия. Со временем он во всем разберется и сделает правильный выбор. Поймет наконец, что Элеонора ему не пара.
В тот вечер Нелл надела свое лучшее платье. Розовое, с линялыми лентами, старомодное. Нелл попыталась несколько оживить наряд, дополнив его кружевами. Однако она была уверена, что ее усилия пропали даром, потому что как ни украшай вареную картофелину, она так и останется простой вареной картофелиной.
Нелл и представить себе не могла, что Алексу она казалась похожей на дикую ягоду малину – свежую, сладкую, манящую.
Что касается леди Люсинды, она казалась Нелл невообразимо прекрасной в дымчато-сером шелке, отделанном темно-зеленым кружевом. Если не считать Лизбет, никогда еще такая блестящая, утонченно красивая женщина, как леди Люсинда, не переступала порог Амбо-Коттеджа. Нелл не могла осуждать ни мужчин, ни слуг, которые не сводили глаз с этого дорогого бриллианта.
Что касается Алекса, леди Люсинда казалась ему ядовитой гадюкой, притаившейся в зеленой траве.
Какой бы красотой она ни обладала, ее портили презрительно кривящиеся губы и раздувающиеся от гнева ноздри.
– Вообще-то ты была права, отказавшись ехать в Лондон, – заявила она Нелл. – Ты бы сама осрамилась и опозорила меня своими грубыми манерами.
– Такими, например, как громкий смех? – спросил Алекс. – Это вовсе не грубо, уверяю вас. Напротив, искренне смеющаяся женщина – это бесценное сокровище в наше время. – Затем, пока леди Люсинда не выпустила еще одну порцию яда, он вежливо поклонился и сказал: – Разрешите попрощаться с вами заранее, на тот случай если меня не окажется дома, когда вы будете уезжать. Я еще ненадолго останусь в этих краях. Мне нужно закончить семейные дела, которые и привели меня сюда. В скором времени увидимся в Лондоне, – добавил он, чтобы подсластить пилюлю. – Если только я не потеряю к тому времени вашу благосклонность.
В том, что сказал Кард, заключался скрытый намек, который леди Люсинда уловила: если хоть слово о том, что произошло во время этого визита, просочится в свет, если о них появится хоть одна сплетня, лорд Кард разорвет с леди Люсиндой всякие отношения. А ее брачные перспективы и без того весьма туманны.
– Может быть, во время нашей следующей встречи вы осчастливите меня туром вальса? – произнес он. Это была приманка.
Дочь герцога торжественно кивнула.
Редферн услужливо держал дверь, пока леди Люсинда величественно выплывала из гостиной.
Чтобы обратить на себя внимание, он многозначительно кашлянул.
– Иди спать, старина, – сказал ему Кард. – Мы сами погасим свечи и запрем двери.
Дворецкий снова кашлянул.
– Если ты заболел, тебе необходимо лечь в постель. Бледный, словно призрак, старик не двинулся с места.
Он смотрел на портрет Лизбет, висевший над каминной полкой.
Алекс сделал вид, будто не понял намека. Он подошел к Нелл и, понизив голос, сказал:
– Вы простили меня?
– Нет. Но я, в свою очередь, прошу у вас прощения за свое ребячество.
– Что? Вы извиняетесь зато, что громко смеялись? Это было здорово, несмотря на то что у меня заболел бок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Алекс не мог припомнить такого долгого ужина. Разговаривать с леди Хаверхилл не имело никакого смысла, от жеманства и высокомерия леди Люсинды его тошнило. К тому же, к его огромной досаде, из-за огромного букета, стоявшего в центре стола, он не видел Нелл.
Заметив ее перед ужином в гостиной, Кард подумал, что сегодня она еще прелестнее, чем обычно. В розовом платье, отделанном белыми кружевами, Нелл была похожа на ангела. Она уложила волосы в более модный пучок, выпустив несколько золотистых прядей, обрамлявших щеки. Наверняка здесь не обошлось без помощи горничной леди Люсинды. Алексу очень хотелось, чтобы Нелл ему улыбнулась. Хотелось дотронуться до ее белокурых локонов и увидеть, как она залилась румянцем от смущения.
Но вместо этого Карду пришлось с нетерпением ждать окончания ужина, пялясь на цветы в центре стола. Напоследок, зная, что у Нелл нет музыкальных способностей, леди Люсинда предложила устроить небольшой концерт. Она сама села за фортепиано и, аккомпанируя себе, стала петь. Она пела романс за романсом, и казалось, этому не будет конца. Алекс вызвался переворачивать ноты, чтобы не видеть, как за почетное право делать это для дочери герцога мужчины готовы были подраться.
Гости, которые прибыли из деревни, отправились домой, леди Хаверхилл пошла спать, герцог и тетя Хейзел играли в карты, а усталая Нелл с трудом скрывала зевоту. Потом к леди Люсинде присоединился Сэр Чонси, у которого был баритон, и они стали петь дуэтом, Пибоди подпевал, а Алекс с нетерпением ждал, когда это кончится, продолжая переворачивать ноты.
Наконец Редферн вкатил в комнату сервировочный столик с чаем. Сэру Чонси пришлось в конце концов отправиться в гостиницу, однако ему удалось вырвать у леди Люсинды обещание на следующем балу в Лондоне танцевать с ним. Мистер Пибоди снова стал собирать вещи. А тетя Хейзел и герцог, поднимаясь на второй этаж, спорили о том, кто из них мошенничал, играя в карты.
Нелл не знала, что ей делать: оставить леди Люсинду и Алекса вдвоем или сидеть и ждать? Леди Люсинда бросала на Нелл выразительные взгляды, давая понять, что ее присутствие нежелательно. Однако Нелл обещала Алексу защищать его от дочери герцога, поэтому не уходила. Ждать ей пришлось долго. Люсинда пила чай, чашку за чашкой, находила все новые и новые пьесы для исполнения и новые темы для разговоров, пересказывала Алексу светские сплетни, демонстративно игнорируя Нелл.
Наконец леди Люсинда начала зевать и, бросив на Нелл и Алекса уничтожающий взгляд, покинула гостиную.
У Нелл слипались глаза. Обычно в это время она уже спала. К тому же день выдался нелегкий.
– Спокойной ночи, милорд.
Когда Нелл проходила мимо него, Алекс взял ее за руку.
– Благодарю вас, кузина.
– За что? За то, что не оставила вас наедине с пышущей гневом леди Люсиндой?
– Нет, за прелестный ужин, – сказал Кард, кривя губы. – Вы прирожденная хозяйка салона.
– А вы прирожденный актер, если способны произнести эти слова без тени улыбки. Вечер был ужасным.
Алекс рассмеялся:
– Самым ужасным за всю мою жизнь!
Нелл тоже улыбнулась:
– Есть надежда, что вы исправитесь и станете честнее.
Глава 17
Леди Люсинда вернулась в гостиную как раз в тот момент, когда Нелл и Алекс весело смеялись.
– Я оставила здесь свой веер, – ледяным тоном промолвила леди Люсинда.
Алекс и Нелл знали, что веер Люсинда забрала с собой, Алекс сам протянул его ей. Она вернулась, надеясь застать Алекса одного в гостиной. Она по-прежнему верила, что лорд Кард – самая выгодная для нее партия. Со временем он во всем разберется и сделает правильный выбор. Поймет наконец, что Элеонора ему не пара.
В тот вечер Нелл надела свое лучшее платье. Розовое, с линялыми лентами, старомодное. Нелл попыталась несколько оживить наряд, дополнив его кружевами. Однако она была уверена, что ее усилия пропали даром, потому что как ни украшай вареную картофелину, она так и останется простой вареной картофелиной.
Нелл и представить себе не могла, что Алексу она казалась похожей на дикую ягоду малину – свежую, сладкую, манящую.
Что касается леди Люсинды, она казалась Нелл невообразимо прекрасной в дымчато-сером шелке, отделанном темно-зеленым кружевом. Если не считать Лизбет, никогда еще такая блестящая, утонченно красивая женщина, как леди Люсинда, не переступала порог Амбо-Коттеджа. Нелл не могла осуждать ни мужчин, ни слуг, которые не сводили глаз с этого дорогого бриллианта.
Что касается Алекса, леди Люсинда казалась ему ядовитой гадюкой, притаившейся в зеленой траве.
Какой бы красотой она ни обладала, ее портили презрительно кривящиеся губы и раздувающиеся от гнева ноздри.
– Вообще-то ты была права, отказавшись ехать в Лондон, – заявила она Нелл. – Ты бы сама осрамилась и опозорила меня своими грубыми манерами.
– Такими, например, как громкий смех? – спросил Алекс. – Это вовсе не грубо, уверяю вас. Напротив, искренне смеющаяся женщина – это бесценное сокровище в наше время. – Затем, пока леди Люсинда не выпустила еще одну порцию яда, он вежливо поклонился и сказал: – Разрешите попрощаться с вами заранее, на тот случай если меня не окажется дома, когда вы будете уезжать. Я еще ненадолго останусь в этих краях. Мне нужно закончить семейные дела, которые и привели меня сюда. В скором времени увидимся в Лондоне, – добавил он, чтобы подсластить пилюлю. – Если только я не потеряю к тому времени вашу благосклонность.
В том, что сказал Кард, заключался скрытый намек, который леди Люсинда уловила: если хоть слово о том, что произошло во время этого визита, просочится в свет, если о них появится хоть одна сплетня, лорд Кард разорвет с леди Люсиндой всякие отношения. А ее брачные перспективы и без того весьма туманны.
– Может быть, во время нашей следующей встречи вы осчастливите меня туром вальса? – произнес он. Это была приманка.
Дочь герцога торжественно кивнула.
Редферн услужливо держал дверь, пока леди Люсинда величественно выплывала из гостиной.
Чтобы обратить на себя внимание, он многозначительно кашлянул.
– Иди спать, старина, – сказал ему Кард. – Мы сами погасим свечи и запрем двери.
Дворецкий снова кашлянул.
– Если ты заболел, тебе необходимо лечь в постель. Бледный, словно призрак, старик не двинулся с места.
Он смотрел на портрет Лизбет, висевший над каминной полкой.
Алекс сделал вид, будто не понял намека. Он подошел к Нелл и, понизив голос, сказал:
– Вы простили меня?
– Нет. Но я, в свою очередь, прошу у вас прощения за свое ребячество.
– Что? Вы извиняетесь зато, что громко смеялись? Это было здорово, несмотря на то что у меня заболел бок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84