Заметив, с каким трудом она передвигает ноги, он едва сдержал улыбку. Что ей сейчас могло бы помочь, так это хороший массаж. Но это исключалось. И проблема была не только в ее девичьей скромности. Тристан сам не хотел подвергаться очередной пытке, которую представляло бы для него столь интимное прикосновение к этой маленькой чертовке. Правда, мысль об этом была все же соблазнительной, но, при здравом размышлении, Тристан предпочел оставить Мэдди в покое.
Кроме того, у них была другая, более насущная проблема.
– У нас скоро кончатся деньги, – сообщил Тристан девушке, когда она вернулась к нему и уселась на траву, ожидая, пока лошади напьются. – Ваш отец щедро снабдил меня средствами для путешествия, однако он полагал, что мы воспользуемся общественным транспортом. Он не думал, что мне придется покупать лошадей. А я приобрел уже трех скакунов, считая того, на котором добирался в Лион. – Тристан с тревогой взглянул в лицо Мэдди, пытаясь понять ее реакцию на эту неприятную новость. – Несколько франков, которые мне удалось выручить за ту старую лошаденку и экипаж, не покрыли стоимость двух резвых лошадей. Но я все равно решил купить их. Чем скорее мы выберемся из Франции, тем лучше.
Мэдди кивнула в знак согласия:
– Хватит ли у нас денег на хороший обед? Сомневаюсь, что я смогу еще раз давиться хлебом и сыром.
– У нас хватит денег на несколько хороших обедов… но лишь в том случае, если мы не будем тратиться на ночлег.
– Это означает, что нам придется ночевать на сеновалах? – уточнила Мэдди, с виду ничуть не обескураженная этой перспективой.
– На сеновалах, на чердаках, в сараях, в конюшнях… одним словом, где придется.
Мэдди откинулась на спину, опершись на локти, и уставилась в безоблачное небо.
– Что ж, я согласна. Даже если нам придется спать под открытым небом… признаться, у меня всегда была тайная мечта ночевать под звездами. Возможно, другого такого случая мне не представится.
Тристан не сдержался. Его рука, словно по собственной воле, скользнула к растрепанным кудрям девушки, пальцы ласково взъерошили волосы Мадлен.
– Позвольте кое-что сообщить вам, Мадлен Харкур. Вы потрясающая женщина.
Впервые Тристан поймал себя на мысли, что его добропорядочный и благовоспитанный брат может и не оценить по достоинству эту юную оригиналку, которую судьба предназначила ему в супруги.
Остаток дня прошел быстро. Когда дорога стала слишком пыльной, Мэдди поравнялась с Тристаном и путники поехали бок о бок. Они почти не разговаривали, однако в связующем их молчании чувствовалась удивительная гармония. Тристан был тем более поражен, что большинство знакомых ему женщин чувствовали себя неуютно, когда им приходилось молчать… тем более – молчать в обществе мужчины.
Когда начало смеркаться, Тристан заметил вдали небольшой трактир с черепичной кровлей. Он стоял у дороги рядом со старинной каменной мельницей.
– Выглядит многообещающе, – заметил Тристан, натягивая поводья. – Здесь мы и перекусим.
Мэдди тоже остановилась, в глазах ее блеснули озорные огоньки.
– Цитируя какого-то давно забытого поэта, “я голоден, как сотня бешеных волков”, мсье. Но предупреждаю вас: если мы опять лишимся ужина по вине какой-нибудь неуклюжей служанки, которая примет вас за вашего щедрого брата-близнеца… то я за себя не отвечаю!
Тристан почувствовал, как щеки его заливаются краской смущения, и едва слышно выругался. Последний раз он краснел из-за женщины, когда ему еще не исполнилось и шестнадцати.
– Так вот, – продолжал он, сделав вид, что не обращает внимания на шутку своей спутницы, – я хотел сказать, что мы здесь поужинаем, а затем поищем место для ночлега. Боюсь, выбор у нас будет небогатый: или сеновал, или конюшня.
Мэдди не ответила. Тристан заметил, что взгляд ее прикован к огромному водяному колесу мельницы и к сверкающему ручью, который медленно, ритмично вращал лопасти. За колесом стоял деревянный помост, на котором было сложено десятка полтора мешков с зерном.
– Можно заночевать вон там, – сказала Мэдди, указывая на помост. – Мы можем выкупаться в мельничном пруду, а мешки с зерном послужат нам отличной постелью. – Она подняла взгляд к небу. – Кроме того, сегодня наверняка будут видны звезды: закат был таким красивым. – Она обернулась к Тристану, глаза ее сверкали от воодушевления. – Давайте заночуем здесь! Я запомню это на всю жизнь!
Тристан предчувствовал, что и он запомнит на всю жизнь ночь под звездным небом рядом с этим очаровательным созданием, от одного прикосновения которого кровь вспыхивала в его жилах. В этом-то и заключалась проблема. Тристану вовсе не хотелось провести остаток дней в мучительных воспоминаниях о жене своего брата.
– Прошу вас, Тристан! Это будет прекрасно!
В первый раз Мэдди назвала его по имени, не предварив это имя саркастическим “отец”.
Устоять было невозможно… тем более при таком певучем, таком колдовском галльском акценте.
– Тре-е-стон! – повторила она… и англичанин забыл о том, что на свете существует слово “нет”.
***
Мягкий, как перышко, ветерок ласкал щеки Мадлен. Она сидела на груде мешков с зерном, прислонившись спиной к каменной стене мельницы. Впервые за несколько дней она наелась по-человечески. Фрикасе из цыпленка, которым их потчевали в трактире, оказалось вполне сносным, хотя ему недоставало подлинной пикантности, какой отличалось бы творение настоящего шеф-повара. Мэдди отозвала в сторону жену трактирщика и посоветовала ей в следующий раз готовить бульон из телятины, добавив в него щепотку тимьяна и несколько ягод можжевельника.
Поужинав, Мэдди искупалась в мельничном пруду: наконец-то ей пригодился брусок мыла, который заботливо положил им в дорожную сумку слуга отца Бертрана. Жизнь стала гораздо приятнее.
Небо над головой Мэдди уже превратилось в черный бархатный плащ, усыпанный тысячами сверкающих бриллиантов; полная луна стояла высоко над землей, заливая пейзаж ярким серебристым светом. Вытянув ноги, Мэдди пошевелила затекшими пальцами и попыталась уловить ускользающий запах жимолости, которой была увита мельничная стена. До ее слуха доносился скрип водяного колеса и плеск воды – это купался Тристан.
Закрыв глаза, Мэдди вообразила себе, как кристально-прозрачная вода струится по его мускулистым рукам и груди, красота которых наверняка могла бы сравниться с красотой молодого спартанского воина, статуей которого Мадлен когда-то восхищалась в Лионском музее. От этой мысли щеки девушки вспыхнули, румянец не покинул их и несколько минут спустя, когда Тристан, покончив с купанием, выбрался по ступеням на помост.
– Наверно, это была самая холодная ванна в моей жизни, – проворчал он, опускаясь на мешок с зерном рядом с Мэдди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66