– возразила Мэдди. – Это мой отец должен извиниться передо мной и перед графом за то, что пытался принудить нас к браку, который нам обоим отвратителен! Если бы он и вправду любил меня, он просто уничтожил бы долговые расписки покойного графа и позволил бы мне и милорду Гарту самим устраивать свое счастье!
Переведя дыхание, Мэдди украдкой бросила взгляд на Тристана, но мрачное выражение его лица ее не вдохновило.
– Я тоже не буду извиняться! – упрямо заявила Кэрри, несколько ободрив Мэдди своей поддержкой. – Я согласна с Мэдди. Мистеру Харкуру должно быть стыдно за то, что он возомнил себя Господом Богом, имеющим право распоряжаться судьбами других людей! – Скрестив руки на груди, Кэролайн дерзким взглядом обвела всех сидящих за столом.
– Боже! Боже мой! Какой ужас! – Леди Урсула закрыла лицо ладонями и разрыдалась.
– Я тоже согласна с Мэдди! – неожиданно поднялась из-за стола леди Сара. – И мистер Харкур не единственный человек за этим столом, которому должно быть стыдно!
– Сядь Сара! Сядь немедленно! – Виконт Тинсдэйл поднес к глазам лорнет и смерил дочь ледяным взглядом. – Как ты смеешь так нарушать приличия? Эта пошлая возня должна быть ниже твоего достоинства! И вообще, это не твое дело. И вообще, по-моему, нам давно пора покинуть это недостойное сборище!
Сара вызывающе тряхнула головой.
– Нет, папа, я не сяду, и мы никуда не уедем. Я всегда тебя слушалась прежде, но сейчас ты не прав. Все, что касается Гарта Рэмсдена, имеет ко мне прямое отношение. Мне двадцать четыре года, и я жду его с тех пор, как мы обменялись клятвами верности. Мне тогда было всего четырнадцать лет…
– Сара, дорогая, не надо! Замолчи! Я этого не вынесу! – вскричал Гарт, пряча лицо в ладонях.
Несколько секунд Сара глядела на поникшую голову Гарта, а затем снова обернулась к отцу:
– Ты знал, что я люблю Гарта. Но когда я умоляла тебя помочь ему, ты сказал, что не можешь швыряться деньгами, потому что уже заключил контракт на покупку нескольких дорогих полотен для твоей драгоценной коллекции! Что ж, папа, наслаждайся своими картинами, если сможешь! А я не выйду замуж ни за кого, кроме Гарта. Я умру старой девой, и у тебя никогда не будет внука. Некому будет скрасить твою унылую старость!
Виконт Тинсдэйл выронил монокль и разинул рот в изумлении. Он впился в свою обычно кроткую и покорную дочку таким потрясенным взглядом, словно у нее вдруг выросла вторая голова.
– Черт тебя побери, Харкур! Смотрите, что вы наделали! – пробормотал он, наконец, обращая полный презрения взгляд на купца.
– Он прав, Калеб. Действительно, вы во всем виноваты. – Леди Урсула промокнула влажные глаза платком. – Не понимаю, как я могла подпасть под ваше обаяние настолько, что почти влюбилась в человека, который шантажировал моего бедного сына?!
– Черт, побери, Урсула, мне никто не удосужился сообщить, что ваш граф просватан, – проворчал Харкур. – Я просто пытался найти самый легкий способ обеспечить свою дочь титулом.
– Вы готовы были идти по трупам, чтобы упрочить свое положение! – Виконт Тинсдэйл уставился на купца с таким видом, словно только что нечаянно вступил в лужу помоев. – Вот образцовый пример того, почему мы, старые аристократы, так старательно не допускаем в наши ряды амбициозных простолюдинов!
– Ах ты, чванливый индюк! – взорвался Харкур, поднимаясь со стула с явным намерением схватить обидчика за грудки.
Но в этот момент Тристан, прежде остававшийся в стороне от этой жаркой дискуссии, вышел из-за стола и, подойдя к разъяренному купцу, положил ему руку на плечо и шепнул несколько слов, от которых его боевой задор несколько угас.
– Элизабет! Сара! Мы уезжаем! – гордо объявил виконт, воспользовавшись паузой.
Леди Тинсдэйл отодвинула стул и поднялась. Глаза ее пылали гневом, а на бледных щеках горели яркие пятна румянца.
– Можешь уезжать, если хочешь, Горацио, но я останусь здесь с моей дочерью! Тридцать долгих лет я терпела твой эгоизм! С меня хватит! Харкур действует нечестными путями и неверно судит о людях, но он, по крайней мере, искренне желает своей дочери блага, а ты продал счастье своего единственного ребенка за несколько полотен Рембрандта и Ван Дейка! Этого я тебе никогда не прощу!
Глаза виконта Тинсдэйла выкатились из орбит.
– Элизабет! – ахнул он. – Неужели ты совсем потеряла чувство приличия? Как ты разговариваешь со своим мужем?!
– Мне нечего терять, Горацио, кроме уважения к тебе! – Губы леди Тинсдэйл заметно дрожали, но в глазах по-прежнему светился дерзкий вызов. – И теперь, вместо того чтобы тратить деньги на дорогие картины, тебе придется потратиться на содержание любовницы, поскольку я боюсь, что в обозримом будущем меня будут мучить нестерпимые головные боли, которые помешают тебе наслаждаться твоими супружескими привилегиями, когда тебе заблагорассудится!
Виконт Тинсдэйл прямо на глазах поник, как цветок, лишенный солнечного света и воды, и Мэдди вспомнила, что, по словам Кэрри, несмотря на весь свой эгоизм, этот человек горячо любил жену и дочь.
– Чего же ты хочешь от меня, Элизабет? – с неожиданной покорностью спросил он.
Выражение лица леди Тинсдэйл несколько смягчилось.
– Я хочу, чтобы ты помог графу решить финансовые проблемы, которые оставил ему в наследство его бесстыжий отец. Тогда он сможет жениться на Саре.
– Но как я могу это сделать, если все его расписки у Харкура?
Словно все это время она только и ждала этого вопроса, леди Урсула мгновенно перестала всхлипывать и тоже поднялась из-за стола.
– Я полагаю, мистер Харкур намерен уничтожить эти ужасные расписки, милорд, – проговорила она обманчиво спокойным тоном. – Ибо в противном случае он, к сожалению, тоже лишится неких привилегий, которыми с недавнего времени получил возможность наслаждаться. – Она устремила гневный взгляд на обладателя упомянутых привилегий.
– Что?! Мама, неужели ты хочешь сказать, что… – Кэролайн залилась краской смущения. – Я знала, что ты увлечена мистером Харкуром, но мне даже в голову не приходило, что вы… я хочу сказать, ты всегда была такой приличной и благопристойной, что…
– Не говори глупостей, Кэролайн. Я вовсе не так прилична и благопристойна. – Леди Урсула вновь устремила взгляд на сидящего рядом с ней Харкура. – Итак, Калеб, что ты собираешься сделать с этими расписками, которыми Мадлен уже полчаса размахивает у тебя перед носом?
– Это шантаж! – возмущенно заявил Харкур, но тут же пристыжено покраснел под укоризненным взглядом Мэдди.
– Можно сказать и так, – согласилась леди Урсула, – однако я предпочитаю называть подобную сделку “услуга за услугу”.
Харкур обвел собравшихся недоуменным взглядом и нахмурился:
– Черт побери, мадам! Вы с моей бессовестной дочкой просто загнали меня в угол!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Переведя дыхание, Мэдди украдкой бросила взгляд на Тристана, но мрачное выражение его лица ее не вдохновило.
– Я тоже не буду извиняться! – упрямо заявила Кэрри, несколько ободрив Мэдди своей поддержкой. – Я согласна с Мэдди. Мистеру Харкуру должно быть стыдно за то, что он возомнил себя Господом Богом, имеющим право распоряжаться судьбами других людей! – Скрестив руки на груди, Кэролайн дерзким взглядом обвела всех сидящих за столом.
– Боже! Боже мой! Какой ужас! – Леди Урсула закрыла лицо ладонями и разрыдалась.
– Я тоже согласна с Мэдди! – неожиданно поднялась из-за стола леди Сара. – И мистер Харкур не единственный человек за этим столом, которому должно быть стыдно!
– Сядь Сара! Сядь немедленно! – Виконт Тинсдэйл поднес к глазам лорнет и смерил дочь ледяным взглядом. – Как ты смеешь так нарушать приличия? Эта пошлая возня должна быть ниже твоего достоинства! И вообще, это не твое дело. И вообще, по-моему, нам давно пора покинуть это недостойное сборище!
Сара вызывающе тряхнула головой.
– Нет, папа, я не сяду, и мы никуда не уедем. Я всегда тебя слушалась прежде, но сейчас ты не прав. Все, что касается Гарта Рэмсдена, имеет ко мне прямое отношение. Мне двадцать четыре года, и я жду его с тех пор, как мы обменялись клятвами верности. Мне тогда было всего четырнадцать лет…
– Сара, дорогая, не надо! Замолчи! Я этого не вынесу! – вскричал Гарт, пряча лицо в ладонях.
Несколько секунд Сара глядела на поникшую голову Гарта, а затем снова обернулась к отцу:
– Ты знал, что я люблю Гарта. Но когда я умоляла тебя помочь ему, ты сказал, что не можешь швыряться деньгами, потому что уже заключил контракт на покупку нескольких дорогих полотен для твоей драгоценной коллекции! Что ж, папа, наслаждайся своими картинами, если сможешь! А я не выйду замуж ни за кого, кроме Гарта. Я умру старой девой, и у тебя никогда не будет внука. Некому будет скрасить твою унылую старость!
Виконт Тинсдэйл выронил монокль и разинул рот в изумлении. Он впился в свою обычно кроткую и покорную дочку таким потрясенным взглядом, словно у нее вдруг выросла вторая голова.
– Черт тебя побери, Харкур! Смотрите, что вы наделали! – пробормотал он, наконец, обращая полный презрения взгляд на купца.
– Он прав, Калеб. Действительно, вы во всем виноваты. – Леди Урсула промокнула влажные глаза платком. – Не понимаю, как я могла подпасть под ваше обаяние настолько, что почти влюбилась в человека, который шантажировал моего бедного сына?!
– Черт, побери, Урсула, мне никто не удосужился сообщить, что ваш граф просватан, – проворчал Харкур. – Я просто пытался найти самый легкий способ обеспечить свою дочь титулом.
– Вы готовы были идти по трупам, чтобы упрочить свое положение! – Виконт Тинсдэйл уставился на купца с таким видом, словно только что нечаянно вступил в лужу помоев. – Вот образцовый пример того, почему мы, старые аристократы, так старательно не допускаем в наши ряды амбициозных простолюдинов!
– Ах ты, чванливый индюк! – взорвался Харкур, поднимаясь со стула с явным намерением схватить обидчика за грудки.
Но в этот момент Тристан, прежде остававшийся в стороне от этой жаркой дискуссии, вышел из-за стола и, подойдя к разъяренному купцу, положил ему руку на плечо и шепнул несколько слов, от которых его боевой задор несколько угас.
– Элизабет! Сара! Мы уезжаем! – гордо объявил виконт, воспользовавшись паузой.
Леди Тинсдэйл отодвинула стул и поднялась. Глаза ее пылали гневом, а на бледных щеках горели яркие пятна румянца.
– Можешь уезжать, если хочешь, Горацио, но я останусь здесь с моей дочерью! Тридцать долгих лет я терпела твой эгоизм! С меня хватит! Харкур действует нечестными путями и неверно судит о людях, но он, по крайней мере, искренне желает своей дочери блага, а ты продал счастье своего единственного ребенка за несколько полотен Рембрандта и Ван Дейка! Этого я тебе никогда не прощу!
Глаза виконта Тинсдэйла выкатились из орбит.
– Элизабет! – ахнул он. – Неужели ты совсем потеряла чувство приличия? Как ты разговариваешь со своим мужем?!
– Мне нечего терять, Горацио, кроме уважения к тебе! – Губы леди Тинсдэйл заметно дрожали, но в глазах по-прежнему светился дерзкий вызов. – И теперь, вместо того чтобы тратить деньги на дорогие картины, тебе придется потратиться на содержание любовницы, поскольку я боюсь, что в обозримом будущем меня будут мучить нестерпимые головные боли, которые помешают тебе наслаждаться твоими супружескими привилегиями, когда тебе заблагорассудится!
Виконт Тинсдэйл прямо на глазах поник, как цветок, лишенный солнечного света и воды, и Мэдди вспомнила, что, по словам Кэрри, несмотря на весь свой эгоизм, этот человек горячо любил жену и дочь.
– Чего же ты хочешь от меня, Элизабет? – с неожиданной покорностью спросил он.
Выражение лица леди Тинсдэйл несколько смягчилось.
– Я хочу, чтобы ты помог графу решить финансовые проблемы, которые оставил ему в наследство его бесстыжий отец. Тогда он сможет жениться на Саре.
– Но как я могу это сделать, если все его расписки у Харкура?
Словно все это время она только и ждала этого вопроса, леди Урсула мгновенно перестала всхлипывать и тоже поднялась из-за стола.
– Я полагаю, мистер Харкур намерен уничтожить эти ужасные расписки, милорд, – проговорила она обманчиво спокойным тоном. – Ибо в противном случае он, к сожалению, тоже лишится неких привилегий, которыми с недавнего времени получил возможность наслаждаться. – Она устремила гневный взгляд на обладателя упомянутых привилегий.
– Что?! Мама, неужели ты хочешь сказать, что… – Кэролайн залилась краской смущения. – Я знала, что ты увлечена мистером Харкуром, но мне даже в голову не приходило, что вы… я хочу сказать, ты всегда была такой приличной и благопристойной, что…
– Не говори глупостей, Кэролайн. Я вовсе не так прилична и благопристойна. – Леди Урсула вновь устремила взгляд на сидящего рядом с ней Харкура. – Итак, Калеб, что ты собираешься сделать с этими расписками, которыми Мадлен уже полчаса размахивает у тебя перед носом?
– Это шантаж! – возмущенно заявил Харкур, но тут же пристыжено покраснел под укоризненным взглядом Мэдди.
– Можно сказать и так, – согласилась леди Урсула, – однако я предпочитаю называть подобную сделку “услуга за услугу”.
Харкур обвел собравшихся недоуменным взглядом и нахмурился:
– Черт побери, мадам! Вы с моей бессовестной дочкой просто загнали меня в угол!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66