– Да.
– Почему вы мне не сказали?
Тристан прикрыл за собой дверь. К черту приличия! Это дело касалось только его и Мэдди и не предназначалось для посторонних ушей.
– Перед тем как я покинул Лондон, ваш отец взял с меня клятву, что я буду держать в тайне его план. Если бы я мог знать, чем это обернется, я ни за что не стал бы давать такой клятвы.
– Я так и думала. Я не могла поверить, что вы в состоянии добровольно солгать мне… или даже просто умолчать о такой важной вещи. Теперь я понимаю, почему вы говорили, что честь запрещает вам посягать на собственность другого мужчины.
При виде ее невеселой улыбки сердце Тристана снова заныло от боли… хотя ему и было так приятно узнать, что Мэдди по-прежнему безоговорочно доверяет ему. Он не мог не восхититься в очередной раз ее мужественным и преданным сердцем.
– Значит, я поступила глупо, что влюбилась в тебя? – грустно спросила она.
– Нет, Мэдди! Не говори так! – Тристан понимал, что откажется от нее, потому что выбора у него не оставалось… но ничто не заставит его солгать ей. Ничто… даже верность Гарту. – Даже если влюбляться глупо, любимая моя, то мы оба совершили эту глупость, – нежно добавил он.
Слезинка скатилась по щеке Мэдди и упала на стиснутые руки.
– Что ж, хоть какое-то утешение. Так мне будет легче переносить одиночество. – Мэдди глядела в лицо Тристана, не отрываясь, словно пыталась запомнить каждую его черту. – Полагаю, вам тоже не удалось разубедить моего отца?
– Я даже пытаться не стал. У него предубеждение против бастардов… особенно против нищих бастардов. Я готов был убить этого негодяя на месте… но я понимаю, что он желает вам только добра.
– Мой папочка дурак! – заявила Мэдди. – Но он преисполнен благих намерений, и сейчас у него все козыри на руках… и я достаточно хорошо его знаю, чтобы не сомневаться: он разыграет эти козыри, если я откажусь выйти замуж за графа.
Она покачала головой, словно все еще не в силах поверить в обрушившееся на нее несчастье.
– Как досадно, что благонамеренные дураки губят счастье своих близких гораздо чаще, чем настоящие злодеи. – Она рассеянно разглаживала пальцами складки своего платья.
– Мне нравится ваш брат, – добавила она. – Кому не понравился бы такой добрый, кроткий человек? Я не могу стать причиной его гибели… Но я окажусь для него совершенно ужасной женой, а это очень грустно. Ведь он заслуживает того, чтобы его любили по-настоящему, а не просто терпели. – Мэдди улыбнулась. – Зато для вас я стала бы идеальной женой. Думаю, даже мой змеиный язык не слишком бы вам досаждал. И ещё, подозреваю, если бы мы поженились, вам никогда бы не пришла на ум идея завести любовницу.
На чувственных губах Тристана невольно заиграла понимающая улыбка, и Мэдди догадалась, что он тоже вспоминает пылкие поцелуи, которыми они успели обменяться.
– И это-то печальнее всего, – со вздохом подытожила Мэдди. – А к тому времени, как мой отец поймет, что он натворил, будет уже слишком поздно.
Еще несколько секунд она вглядывалась в дорогое ей лицо. Она полюбила этого человека не только за страсть, которую он пробуждал в ней, но и за непогрешимую смелость и честность. Сейчас он выглядел усталым и измученным, и Мэдди хотелось прижать его к груди и утешить, как утешала его графиня, когда он был еще маленьким мальчиком.
– Я люблю тебя, Тристан, – застенчиво проговорила она. – Прости… мне хотелось хоть один раз произнести эти слова.
– Я тоже люблю тебя, Мэдди. – Тристан стоял, не шевелясь на том же месте, где остановился, войдя в гостиную, словно от малейшего движения мог утратить над собой контроль.
Мэдди поднялась и подошла к нему:
– Я хотела бы получить свой второй поцелуй. Пожалуйста…
Тристан отступил на шаг, сжимая кулаки.
– Не проси меня об этом, любовь моя. У меня сердце разорвется на части от этого поцелуя. Ведь он будет для нас с тобой последним.
– Но я прошу тебя! – настаивала Мэдди. – Радость воспоминания об этом поцелуе скрасит предстоящие мне годы пустоты и боли.
– Ах, Мэдди, – простонал Тристан. – Ну что мне с тобой делать?.. И что я буду делать без тебя?
Заключив ее в объятия, он приник к ее губам в поцелуе, полном такой нежности и муки, что Мэдди почудилось, будто в ее душе в это мгновение зажглась свеча. Свеча, которая до конца ее дней будет гореть жарким, чистым и светлым пламенем.
Поцелуй кончился. Мэдди ласково коснулась пальцами щеки Тристана.
– А теперь ступай, – проговорила она, – пока мне не захотелось потребовать от тебя последний поцелуй. Ведь я дочь купца! И ты останешься передо мной в долгу. И где бы ты ни оказался в будущем, как бы ни распорядилась судьба, маленькая частичка тебя всегда будет принадлежать мне.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Помолвка Гарта Рэмсдена, пятого графа Рэнда, с мисс Мадлен Харкур была на устах у всех посетителей самых модных салонов Лондона в день, когда на страницах “Таймс” появилось соответствующее объявление.
Рэмсдены были не первым аристократическим семейством, которое ради спасения своего тонущего корабля награждало титулом дочь какого-нибудь богатого промышленника. Но графы Рэнда принадлежали к числу самых уважаемых династий, а Калеб Харкур к числу самых богатых английских купцов. И в глазах света этот союз обладал респектабельностью, которой были лишены предшествующие альянсы такого рода.
Как со смехом заметил Красавчик Бруммель, обращаясь к своим сотрапезникам у Уэйтерса: “Даже самые благородные ноздри становятся способны перенести вонь коммерции, как только над ними нависнет угроза нищеты”.
По настоянию леди Урсулы визит в Уинтерхэвен оказался недолгим.
– Как мне ни жаль расставаться с нашим дорогим Тристаном, – поясняла она всем, кто интересовался причинами такой спешки, – все же надо готовиться к свадьбе, а не тратить время на буколические услады.
– Вы совершенно правы, дорогая леди Урсула, – поддержал ее Калеб Харкур. – Я хотел бы, чтобы свадьба состоялась как можно скорее.
Мэдди не возражала. Для нее предстоящее событие было чем-то вроде удаления зуба: чем скорее будет покончено с этой болезненной процедурой, тем лучше. С Тристаном она уже попрощалась, в Уинтерхэвене ее больше ничто не удерживало.
Итак, Рэмсдены вернулись в Лондон всего через неделю после того, как отправились за город, – все, кроме графа, который предпочел следующие две недели провести в Уинтерхэвене с Тристаном.
Возвратившись в лондонский дом, Рэмсдены обнаружили, что графа и его невесту уже засыпали приглашениями на балы и рауты, на маскарады и музыкальные вечера, на пикники и венецианские завтраки. Калеб Харкур был на седьмом небе.
– Теперь вы видите, что я был прав! – заявил он в тот вечер, сидя в обществе леди Урсулы, Мэдди и леди Кэролайн в маленькой гостиной на втором этаже дома Рэмсденов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66