Разве кто-нибудь мог себе представить, что когда-нибудь Котти Старк будет расшаркиваться перед леди? Конечно, Фейс обучала его хорошим манерам, но, даже усвоив их, он никогда не предполагал, что ему когда-нибудь пригодятся эти знания.
– У меня есть бутылка хорошего французского вина, как вы на это смотрите? – предложил он, подойдя к бару, когда они вошли в таверну.
– Это будет восхитительно, Котти! – откликнулась Пруденс без всякого смущения.
Взяв бутылку и два стакана, Котти понес их к ближайшему столику, а когда обернулся, Пруденс все еще стояла у стойки.
– Пруденс?
– Думаю, вы могли бы показать мне свои апартаменты.
У него учащенно забилось сердце, но ему удалось сохранить самообладание.
– Боюсь, это покажется слишком дерзко с моей стороны.
– Об этом не беспокойтесь. – Она дразняще улыбнулась. – Или, быть может, вы меня считаете развязной?
– Вовсе нет. Честное слово, Пруденс. – Он взял бутылку и стаканы. – Однако моя комната – это комната одинокого мужчины и совсем не подходит для леди.
– Убеждена, что она ничуть не хуже, чем та квартира, в которой живем мы с Элис. – Она скорчила гримасу. – В Лондоне даже уличные нищие живут в лучших условиях.
– Сидней не Лондон. Быть может, когда-нибудь он и станет таким, но этот день еще очень далеко, – просто ответил Котти, немного удивившись, откуда ей известно, как живут лондонские нищие.
В его комнате, кроме узкой кровати, стояли комод для белья, небольшой стол и единственный стул, к которому Котти и подвел Пруденс. Сам же он сел на кровать, испытывая некоторую неловкость оттого, что это моментально вызвало в его воображении вполне определенные картины. Тем не менее почему именно его это должно беспокоить? Она сама напросилась.
– За что выпьем, Пруденс? – Налив вина, он поднял свой стакан.
– Ну, – она изогнула дугой бровь, – конечно же, за нас, сэр! За наше знакомство! – Они чокнулись и выпили. – Хорошее вино! – удивилась Пруденс. – Я не ожидала найти в колонии такое отличное вино.
– Таких бутылок отыщется немного, – усмехнулся Котти. – Мне повезло, и я год назад купил ящик. – Он не счел нужным пояснять, что это контрабандный напиток.
– Никак не пойму, как человеку вашего возраста удалось стать владельцем такой большой таверны, – заявила Пруденс, внимательно разглядывая Котти.
– В этих условиях взрослеют быстро, – небрежно заметил Котти. – Без этого не обойтись, если человек хочет выжить.
– Нам всем приходится делать множество всяческих вещей, чтобы выжить, сэр. – На мгновение ее лицо омрачилось, но тут же просияло чарующей улыбкой. – Но давайте не будем обсуждать серьезные проблемы.
– А как поживает ваш молодой офицер из Парраматты? Вы уже виделись с ним? – спросил Котти, удивившись, как быстро от выпитого вина у Пруденс запылали щеки и засверкали глаза.
– О, Ричард подождет!.. – в свою очередь, небрежно бросила она. – Как я уже сказала вам вчера вечером, мы с ним не помолвлены. Откровенно говоря, это просто предлог для моей поездки в Сидней.
Интуитивно Котти почувствовал, что в Лондоне ее, должно быть, преследовала полоса неудач и поездка сюда, вероятно, была чем-то вроде изгнания, постоянного или временного, до той поры, когда дома что-то произойдет и все встанет на свои места.
– Не будем говорить о Ричарде, – добавила Пруденс.
– Тогда о чем же нам говорить?
Она протянула руку через разделявшее их узкое пространство и нежно коснулась кончиками пальцев его щеки. Его сердце бешено застучало, во рту пересохло, и Котти почувствовал, как его с ног до головы обдало жаром. Котти не был девственником, первой его женщиной стала осужденная вдвое старше его. Это случилось, когда Котти стукнуло шестнадцать. Он был красивым, мужественным и хорошо одевался, так что при желании и наличии свободного времени не испытывал недостатка в женском обществе. Но партнершами его становились преимущественно доступные женщины с соответствующими манерами, и среди них, естественно, не было ни одной, кого он мог бы поставить рядом с Пруденс – на вид настоящей леди. Хотя сейчас она вела себя так же развязно, как любая проститутка из Скал.
Но стоит ли над этим задумываться? Главное – не упускать представившийся шанс! Это правило верно служило ему в деловых отношениях, так почему бы не применить его и к данной ситуации? Но прежде чем Котти четко сформулировал свою мысль, она уже потеряла актуальность. Осушив свой стакан, Пруденс подошла к кровати и, сбросив шляпу, наклонилась и поцеловала Котти. Ее черные волосы опутали его лицо ароматной сетью, а ее губы, хранившие терпкий вкус вина, были теплыми и мягкими, и его руки непроизвольно потянулись к ней и привлекли поближе. А еще через секунду Котти почувствовал под одеждой упругость ее груди. Желание как лихорадка охватило Котти, и его поцелуи становились все более жадными.
– Мне нравится заниматься любовью, – шепнула ему на ухо Пруденс, оторвавшись от его губ, – я скучала по этому занятию долгих восемь месяцев. Все мужчины на корабле были грубыми сквернословами, и от них дурно пахло. Знаю, это может показаться непристойным, но я стала мечтать об этом мгновении, как только увидела тебя, Котти, вчера вечером.
Отстранившись от него, Пруденс встала и без всякого стеснения начала раздеваться. Котти же остался сидеть неподвижно, наблюдая за ней, несколько шокированный ее бесстыдством. Когда она, улыбаясь, наконец сбросила последнее, ее тело оказалось гибким, а кожа гладкой и розовой. Так зачем же медлить? Котти вскочил, торопливо освободился от одежды, и через несколько мгновений они уже лежали рядом на узкой кровати. Пруденс оказалась страстной любовницей, ее ничто не сдерживало, и она вела Котти со знанием дела, а он, боясь, что его опыт слишком ограничен, с радостью подчинялся.
– О любовь! Как я тосковала по ней все эти месяцы! – простонала Пруденс, прильнув к Котти и наконец слившись с ним в единое целое, а когда их страсть достигла наивысшей точки, у нее вырвался громкий торжествующий крик.
Немного спустя, почувствовав, как им овладевает усталость, Котти высвободился из ее объятий, лег на спину и погрузился в глубокий сон. Проснувшись, он не сразу вспомнил, что произошло, и на мгновение растерялся, увидев спящую у него на плече женщину. Взглянув в открытое окно, он обнаружил, что солнце уже почти зашло и скоро пора открывать таверну.
– Пруденс… – Котти погладил ее по щеке, – тебе нужно уходить – время открывать «Корону». К тому же не стоит, чтобы все видели, как ты выходишь из моей комнаты, – это может отразиться на твоей репутации.
– Любовь моя, – Пруденс открыла глаза и улыбнулась ему, – со своей репутацией я распрощалась еще в Лондоне.
– Но здесь Новый Южный Уэльс, и, я думаю, ты приехала сюда, чтобы начать все сначала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– У меня есть бутылка хорошего французского вина, как вы на это смотрите? – предложил он, подойдя к бару, когда они вошли в таверну.
– Это будет восхитительно, Котти! – откликнулась Пруденс без всякого смущения.
Взяв бутылку и два стакана, Котти понес их к ближайшему столику, а когда обернулся, Пруденс все еще стояла у стойки.
– Пруденс?
– Думаю, вы могли бы показать мне свои апартаменты.
У него учащенно забилось сердце, но ему удалось сохранить самообладание.
– Боюсь, это покажется слишком дерзко с моей стороны.
– Об этом не беспокойтесь. – Она дразняще улыбнулась. – Или, быть может, вы меня считаете развязной?
– Вовсе нет. Честное слово, Пруденс. – Он взял бутылку и стаканы. – Однако моя комната – это комната одинокого мужчины и совсем не подходит для леди.
– Убеждена, что она ничуть не хуже, чем та квартира, в которой живем мы с Элис. – Она скорчила гримасу. – В Лондоне даже уличные нищие живут в лучших условиях.
– Сидней не Лондон. Быть может, когда-нибудь он и станет таким, но этот день еще очень далеко, – просто ответил Котти, немного удивившись, откуда ей известно, как живут лондонские нищие.
В его комнате, кроме узкой кровати, стояли комод для белья, небольшой стол и единственный стул, к которому Котти и подвел Пруденс. Сам же он сел на кровать, испытывая некоторую неловкость оттого, что это моментально вызвало в его воображении вполне определенные картины. Тем не менее почему именно его это должно беспокоить? Она сама напросилась.
– За что выпьем, Пруденс? – Налив вина, он поднял свой стакан.
– Ну, – она изогнула дугой бровь, – конечно же, за нас, сэр! За наше знакомство! – Они чокнулись и выпили. – Хорошее вино! – удивилась Пруденс. – Я не ожидала найти в колонии такое отличное вино.
– Таких бутылок отыщется немного, – усмехнулся Котти. – Мне повезло, и я год назад купил ящик. – Он не счел нужным пояснять, что это контрабандный напиток.
– Никак не пойму, как человеку вашего возраста удалось стать владельцем такой большой таверны, – заявила Пруденс, внимательно разглядывая Котти.
– В этих условиях взрослеют быстро, – небрежно заметил Котти. – Без этого не обойтись, если человек хочет выжить.
– Нам всем приходится делать множество всяческих вещей, чтобы выжить, сэр. – На мгновение ее лицо омрачилось, но тут же просияло чарующей улыбкой. – Но давайте не будем обсуждать серьезные проблемы.
– А как поживает ваш молодой офицер из Парраматты? Вы уже виделись с ним? – спросил Котти, удивившись, как быстро от выпитого вина у Пруденс запылали щеки и засверкали глаза.
– О, Ричард подождет!.. – в свою очередь, небрежно бросила она. – Как я уже сказала вам вчера вечером, мы с ним не помолвлены. Откровенно говоря, это просто предлог для моей поездки в Сидней.
Интуитивно Котти почувствовал, что в Лондоне ее, должно быть, преследовала полоса неудач и поездка сюда, вероятно, была чем-то вроде изгнания, постоянного или временного, до той поры, когда дома что-то произойдет и все встанет на свои места.
– Не будем говорить о Ричарде, – добавила Пруденс.
– Тогда о чем же нам говорить?
Она протянула руку через разделявшее их узкое пространство и нежно коснулась кончиками пальцев его щеки. Его сердце бешено застучало, во рту пересохло, и Котти почувствовал, как его с ног до головы обдало жаром. Котти не был девственником, первой его женщиной стала осужденная вдвое старше его. Это случилось, когда Котти стукнуло шестнадцать. Он был красивым, мужественным и хорошо одевался, так что при желании и наличии свободного времени не испытывал недостатка в женском обществе. Но партнершами его становились преимущественно доступные женщины с соответствующими манерами, и среди них, естественно, не было ни одной, кого он мог бы поставить рядом с Пруденс – на вид настоящей леди. Хотя сейчас она вела себя так же развязно, как любая проститутка из Скал.
Но стоит ли над этим задумываться? Главное – не упускать представившийся шанс! Это правило верно служило ему в деловых отношениях, так почему бы не применить его и к данной ситуации? Но прежде чем Котти четко сформулировал свою мысль, она уже потеряла актуальность. Осушив свой стакан, Пруденс подошла к кровати и, сбросив шляпу, наклонилась и поцеловала Котти. Ее черные волосы опутали его лицо ароматной сетью, а ее губы, хранившие терпкий вкус вина, были теплыми и мягкими, и его руки непроизвольно потянулись к ней и привлекли поближе. А еще через секунду Котти почувствовал под одеждой упругость ее груди. Желание как лихорадка охватило Котти, и его поцелуи становились все более жадными.
– Мне нравится заниматься любовью, – шепнула ему на ухо Пруденс, оторвавшись от его губ, – я скучала по этому занятию долгих восемь месяцев. Все мужчины на корабле были грубыми сквернословами, и от них дурно пахло. Знаю, это может показаться непристойным, но я стала мечтать об этом мгновении, как только увидела тебя, Котти, вчера вечером.
Отстранившись от него, Пруденс встала и без всякого стеснения начала раздеваться. Котти же остался сидеть неподвижно, наблюдая за ней, несколько шокированный ее бесстыдством. Когда она, улыбаясь, наконец сбросила последнее, ее тело оказалось гибким, а кожа гладкой и розовой. Так зачем же медлить? Котти вскочил, торопливо освободился от одежды, и через несколько мгновений они уже лежали рядом на узкой кровати. Пруденс оказалась страстной любовницей, ее ничто не сдерживало, и она вела Котти со знанием дела, а он, боясь, что его опыт слишком ограничен, с радостью подчинялся.
– О любовь! Как я тосковала по ней все эти месяцы! – простонала Пруденс, прильнув к Котти и наконец слившись с ним в единое целое, а когда их страсть достигла наивысшей точки, у нее вырвался громкий торжествующий крик.
Немного спустя, почувствовав, как им овладевает усталость, Котти высвободился из ее объятий, лег на спину и погрузился в глубокий сон. Проснувшись, он не сразу вспомнил, что произошло, и на мгновение растерялся, увидев спящую у него на плече женщину. Взглянув в открытое окно, он обнаружил, что солнце уже почти зашло и скоро пора открывать таверну.
– Пруденс… – Котти погладил ее по щеке, – тебе нужно уходить – время открывать «Корону». К тому же не стоит, чтобы все видели, как ты выходишь из моей комнаты, – это может отразиться на твоей репутации.
– Любовь моя, – Пруденс открыла глаза и улыбнулась ему, – со своей репутацией я распрощалась еще в Лондоне.
– Но здесь Новый Южный Уэльс, и, я думаю, ты приехала сюда, чтобы начать все сначала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77