Она наконец признала в нем все достоинства, которыми восхищалась в мужчинах, в отце и братьях. Он был сильным, честным, верным слову, упорным и по всем признакам лидер. В Томе было все, чего она могла бы пожелать в избраннике, кроме одного — он был из Ньюкасла. Впрочем, теперь это не имело значения. И вероятно, никогда не имело.
Удивительное наблюдение, высказанное Джульеттой, о том, что Зоя похожа на тех людей, что раскатывали в каретах в день праздника в честь владельцев шахт, смутило и потрясло ее. И она не могла не признать его бесспорной правоты. Зоя привыкла смотреть на мир глазами людей, разъезжавших в каретах, она стыдилась своей семьи, друзей и самой себя. И этот стыд вызвал в ней отчаянное стремление отряхнуть со своих ног прах родного городка и забыть о его жителях, будто все это приснилось ей в дурном сне. Хуже того, она боялась в свое время, что слуги Жан-Жака будут смеяться над ней и третировать ее семью как недостойный сброд.
То, что она стыдилась своей семьи, жгло ее как огонь. Внутри у нее что-то сжималось, будто от судороги. Как она могла быть такой мелкой и ничтожной? Даже босоногой девчонкой со спутанными волосами, в штопаной-перештопаной одежде она никогда не позволяла себе унижать или чернить никого, чьи жизненные обстоятельства были хуже ее собственных. Она не должна была стесняться того, что хорошие и добрые люди вели тяжкую жизнь. Но взрослой она повела себя именно так.
Да, она отряхнула со своих ног прах Ньюкасла! Зоя держала голову высоко и внушала себе, что она лучше, чем те люди, которых любила с детства. Она оставила родной город, как только ей представилась такая возможность. Зоя посещала вечерние классы, чтобы усовершенствовать свое образование, чтобы научиться хорошо и правильно говорить. И она могла поздравить себя с тем, что в конце концов поднялась над своей средой, которой она стыдилась и которая ее тяготила.
— …знаю причину и искренне сожалею.
Она тряхнула головой и принялась изучать лицо Тома в свете фонаря, тени от которого делали его лицо более угловатым и выразительным. Невольно она посмотрела на его рот.
— Прошу прощения. Размечталась.
— Я сказал, что мы, кажется, заблудились.
— Что? — Внезапно Зоя выпрямилась и отпрянула от сосны, о ствол которой опиралась.
— Ну, по правде говоря, это не совсем так. Я имею точное представление о том, где мы находимся, но было бы глупо и опасно искать нашу тропу в темноте, когда снег замел следы.
Снег шел все гуще и плотнее, пока Зоя пыталась собраться с мыслями, и теперь их следы были заметены полностью.
Снег засыпал поля шляпы Тома и поклажу на санях.
В груди у нее что-то сжалось, и она вдруг почувствовала, как холод обжигает ее щеки и что у нее мерзнут ноги. Но она старалась сохранить спокойствие и говорить ровным голосом, не желая выдать своего волнения, раз Том оставался таким невозмутимым.
— Что нам делать?
Старатели-одиночки любили рассказывать мрачные истории о людях, затерявшихся в снегах во время снежных бурь, трупы которых находили только весной, когда сходил снег. Не менее ужасны были рассказы об обмороженных и позже ампутированных конечностях. Она знала, что такое может случиться, потому что три дня назад видела человека, нос которого был обморожен и его пришлось ампутировать. Его вид ужаснул ее.
Том сделал шаг вперед и обнял ее за плечи. Выражение его лица успокоило ее.
— Не стану утверждать, что наше положение безопасно, но скажу тебе, что мы выживем и не пострадаем. Нам придется провести здесь всего одну ночь.
Одну ночь на морозе! На открытом воздухе. Зоя вцепилась в отвороты его куртки. Сердце ее билось так сильно, что она никак не могла обрести дар речи.
— Мы замерзнем. Они никогда нас не найдут.
Том погладил ее по спине, и его прикосновение было полно нежности и ласки.
— С нами все будет в порядке, дорогая, не волнуйся.
Его уверенность и успокаивала, и раздражала ее. Потом она сумела взять себя в руки и попыталась напомнить себе, что это не первый случай, когда Том путешествовал по этим безлюдным и диким местам. Он должен был знать, что делать. Когда она подняла голову, их губы почти встретились, и его дыхание защекотало ее, потом она сделала шаг назад и похлопала одной варежкой о другую, стряхивая снег.
— Ладно, — сказала она, сознавая, что он смотрит на нее, как если бы помнил их поцелуй, который обжег ее. Она надеялась, что ее голос звучит спокойнее, чем казалось ей самой. — Но что мы будем делать? И чем я могу тебе помочь?
Эта ночь обещала быть холодной и несчастливой, худшей в ее жизни, но ведь она проведет ее с Томом, а она доверяла ему и думала, что он найдет выход.
— Давай подумаем, что нам следует предпринять, — сказал он, развязывая веревки, которыми крепились к саням тюки и ящики. — Это одни из принадлежащих мне саней. Если нам повезет… О! Отлично! — В его руке оказался топор, потом он нашел тесак и передал его Зое. — Я сооружу опору, пока ты нарежешь сосновых веток. Не уходи далеко.
Сначала Том нашел относительно сухое и защищенное от ветра место между двумя большими соснами, потом начал рубить деревья поменьше. Работая при свете фонаря, он построил некое странное сооружение и прикрыл это подобие шалаша сосновыми ветками. К тому времени, когда Зоя собрала достаточно сосновых веток, чтобы устлать ими пол импровизированного шалаша, Том разгреб снег, вырыл в мерзлой земле яму и соорудил в ней костер.
— Погрейся, пока я поставлю печку.
— У нас есть печка? — Какое счастье, что у них оказались сани!
— И еда. Как только печка разогреется, я поджарю несколько бифштексов из мяса карибу.
Том передал Зое охапку одеял и попросил ее расстелить их поверх сосновых веток, пока устанавливал походную печку у самого входа в шалаш.
— Остальные будут о нас беспокоиться, — сказала Зоя, стараясь повесить одно из одеял так, чтобы закрыть им вход в шалаш. — Они будут нас искать?
— До утра — нет. — Том копался среди вещей в поисках сковородки и тарелок и, найдя их, улыбнулся и с торжеством замахал ими. — Ты все еще беспокоишься насчет нашей ночевки в лесу?
Она смущенно улыбнулась:
— Немного волнуюсь. Но похоже, у нас есть все, что требуется для домашнего очага.
Слово «очаг» напомнило ей о доме, вернув ее к прежним мыслям и угрызениям.
— Ты помнишь наш разговор, когда мы устроили пикник возле ледника? — спросила она тихо, усаживаясь на бревно, которое он подтащил поближе к огню.
— Я помню каждое слово и каждую минуту того дня.
Том посмотрел на нее своими зелеными загадочными глазами — они пропутешествовали по всему ее лицу, задержавшись на губах, потом спустились ниже, к шее, потом Том снова посмотрел на ее рот. На несколько бесконечно долгих мгновений их взгляды встретились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Удивительное наблюдение, высказанное Джульеттой, о том, что Зоя похожа на тех людей, что раскатывали в каретах в день праздника в честь владельцев шахт, смутило и потрясло ее. И она не могла не признать его бесспорной правоты. Зоя привыкла смотреть на мир глазами людей, разъезжавших в каретах, она стыдилась своей семьи, друзей и самой себя. И этот стыд вызвал в ней отчаянное стремление отряхнуть со своих ног прах родного городка и забыть о его жителях, будто все это приснилось ей в дурном сне. Хуже того, она боялась в свое время, что слуги Жан-Жака будут смеяться над ней и третировать ее семью как недостойный сброд.
То, что она стыдилась своей семьи, жгло ее как огонь. Внутри у нее что-то сжималось, будто от судороги. Как она могла быть такой мелкой и ничтожной? Даже босоногой девчонкой со спутанными волосами, в штопаной-перештопаной одежде она никогда не позволяла себе унижать или чернить никого, чьи жизненные обстоятельства были хуже ее собственных. Она не должна была стесняться того, что хорошие и добрые люди вели тяжкую жизнь. Но взрослой она повела себя именно так.
Да, она отряхнула со своих ног прах Ньюкасла! Зоя держала голову высоко и внушала себе, что она лучше, чем те люди, которых любила с детства. Она оставила родной город, как только ей представилась такая возможность. Зоя посещала вечерние классы, чтобы усовершенствовать свое образование, чтобы научиться хорошо и правильно говорить. И она могла поздравить себя с тем, что в конце концов поднялась над своей средой, которой она стыдилась и которая ее тяготила.
— …знаю причину и искренне сожалею.
Она тряхнула головой и принялась изучать лицо Тома в свете фонаря, тени от которого делали его лицо более угловатым и выразительным. Невольно она посмотрела на его рот.
— Прошу прощения. Размечталась.
— Я сказал, что мы, кажется, заблудились.
— Что? — Внезапно Зоя выпрямилась и отпрянула от сосны, о ствол которой опиралась.
— Ну, по правде говоря, это не совсем так. Я имею точное представление о том, где мы находимся, но было бы глупо и опасно искать нашу тропу в темноте, когда снег замел следы.
Снег шел все гуще и плотнее, пока Зоя пыталась собраться с мыслями, и теперь их следы были заметены полностью.
Снег засыпал поля шляпы Тома и поклажу на санях.
В груди у нее что-то сжалось, и она вдруг почувствовала, как холод обжигает ее щеки и что у нее мерзнут ноги. Но она старалась сохранить спокойствие и говорить ровным голосом, не желая выдать своего волнения, раз Том оставался таким невозмутимым.
— Что нам делать?
Старатели-одиночки любили рассказывать мрачные истории о людях, затерявшихся в снегах во время снежных бурь, трупы которых находили только весной, когда сходил снег. Не менее ужасны были рассказы об обмороженных и позже ампутированных конечностях. Она знала, что такое может случиться, потому что три дня назад видела человека, нос которого был обморожен и его пришлось ампутировать. Его вид ужаснул ее.
Том сделал шаг вперед и обнял ее за плечи. Выражение его лица успокоило ее.
— Не стану утверждать, что наше положение безопасно, но скажу тебе, что мы выживем и не пострадаем. Нам придется провести здесь всего одну ночь.
Одну ночь на морозе! На открытом воздухе. Зоя вцепилась в отвороты его куртки. Сердце ее билось так сильно, что она никак не могла обрести дар речи.
— Мы замерзнем. Они никогда нас не найдут.
Том погладил ее по спине, и его прикосновение было полно нежности и ласки.
— С нами все будет в порядке, дорогая, не волнуйся.
Его уверенность и успокаивала, и раздражала ее. Потом она сумела взять себя в руки и попыталась напомнить себе, что это не первый случай, когда Том путешествовал по этим безлюдным и диким местам. Он должен был знать, что делать. Когда она подняла голову, их губы почти встретились, и его дыхание защекотало ее, потом она сделала шаг назад и похлопала одной варежкой о другую, стряхивая снег.
— Ладно, — сказала она, сознавая, что он смотрит на нее, как если бы помнил их поцелуй, который обжег ее. Она надеялась, что ее голос звучит спокойнее, чем казалось ей самой. — Но что мы будем делать? И чем я могу тебе помочь?
Эта ночь обещала быть холодной и несчастливой, худшей в ее жизни, но ведь она проведет ее с Томом, а она доверяла ему и думала, что он найдет выход.
— Давай подумаем, что нам следует предпринять, — сказал он, развязывая веревки, которыми крепились к саням тюки и ящики. — Это одни из принадлежащих мне саней. Если нам повезет… О! Отлично! — В его руке оказался топор, потом он нашел тесак и передал его Зое. — Я сооружу опору, пока ты нарежешь сосновых веток. Не уходи далеко.
Сначала Том нашел относительно сухое и защищенное от ветра место между двумя большими соснами, потом начал рубить деревья поменьше. Работая при свете фонаря, он построил некое странное сооружение и прикрыл это подобие шалаша сосновыми ветками. К тому времени, когда Зоя собрала достаточно сосновых веток, чтобы устлать ими пол импровизированного шалаша, Том разгреб снег, вырыл в мерзлой земле яму и соорудил в ней костер.
— Погрейся, пока я поставлю печку.
— У нас есть печка? — Какое счастье, что у них оказались сани!
— И еда. Как только печка разогреется, я поджарю несколько бифштексов из мяса карибу.
Том передал Зое охапку одеял и попросил ее расстелить их поверх сосновых веток, пока устанавливал походную печку у самого входа в шалаш.
— Остальные будут о нас беспокоиться, — сказала Зоя, стараясь повесить одно из одеял так, чтобы закрыть им вход в шалаш. — Они будут нас искать?
— До утра — нет. — Том копался среди вещей в поисках сковородки и тарелок и, найдя их, улыбнулся и с торжеством замахал ими. — Ты все еще беспокоишься насчет нашей ночевки в лесу?
Она смущенно улыбнулась:
— Немного волнуюсь. Но похоже, у нас есть все, что требуется для домашнего очага.
Слово «очаг» напомнило ей о доме, вернув ее к прежним мыслям и угрызениям.
— Ты помнишь наш разговор, когда мы устроили пикник возле ледника? — спросила она тихо, усаживаясь на бревно, которое он подтащил поближе к огню.
— Я помню каждое слово и каждую минуту того дня.
Том посмотрел на нее своими зелеными загадочными глазами — они пропутешествовали по всему ее лицу, задержавшись на губах, потом спустились ниже, к шее, потом Том снова посмотрел на ее рот. На несколько бесконечно долгих мгновений их взгляды встретились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80