– Бедняга!
– В последний раз его видели здесь, в Мексике. Возле одной деревни он наткнулся на другую банду. Говорят, была перестрелка. С тех пор Повелитель Ночи исчез, и больше его никто не видел. Это случилось около шести месяцев назад. Монахини утверждают, что его застрелили. А им рассказывали путники.
– Но легенда о нем живет. Девушка кивнула и закрыла глаза.
– Если хочешь, можешь посмотреть портреты из коробки.
– Зачем мне смотреть на женщин, которых я не знаю? Сафиро повернулась на бок.
– Возможно, одна из них – моя мать.
– Твоя мать? Понятно.
Одна из них – ее мать? Теперь Сойер заинтересовался. Он открыл коробку и стал рассматривать лица. Все женщины на портретах были голубоглазыми.
– Где ты взяла эти портреты, Сафиро? И почему ты думаешь, что одна из этих женщин – твоя... – Сойер замолчал. Девушка уже спала.
Он положил коробку на кровать. Свет лампы падал на лицо Сафиро. Кожа у девушки была золотисто-коричневого цвета. Смоляные локоны казались еще чернее на белой наволочке.
Сойер приподнял локон девушки. Прядь была мягкой как атлас.
Девушка улыбнулась во сне. «Наверное, она видит во сне сверкающего бриллиантами Повелителя Ночи. Или свою голубоглазую мать. А может, ей снится, что она живет в маленьком городке, носит красивые платья и качается на качелях».
Или в первый раз целуется...
Сафиро уже двадцать пять лет, а у нее никогда не было возлюбленного. Она не знает, что такое ухаживание, и кокетничать тоже не умеет.
Сойер не мог вспомнить, были ли у него самого романы. Но он – другое дело. Он не прикован к Ла-Эскондиде и в любой момент может уехать, найти себе женщину и даже жениться, если захочет. Будущее Сафиро было другим. Ближайшие десять – пятнадцать лет она проведет здесь, в горах, спрятанная от всего мира, а похоронив всех своих стариков, скорее всего переберется в монастырь, где и будет доживать свой век в обществе сестер-монахинь. Или даже сама примет постриг.
Роза распустилась, отцвела и увяла, но никто так и не увидел ее красоты – вот какая жизнь уготована девушке.
Сойер взглянул на ее губы. Приоткрытые, словно два розовых лепестка, и блестящие, они таили в себе мягкость и сладость меда, а ее дыхание, должно быть, еще хранило аромат чая с лимоном.
Розовые лепестки, мед и лимон. Какой мужчина устоит перед столь изысканным сочетанием? Тем более зная, что до него никого не было.
Сойер склонился над девушкой. Не проснется ли?
Но Сафиро только вздохнула, обдав Сойера теплым, едва уловимым запахом лимона. Ему не терпелось поскорее вкусить медовую сладость ее губ.
Закрыв глаза, Сойер прижался к устам девушки. Его прикосновение было таким легким, что у Сафиро лишь слегка дрогнули ресницы.
Но если девушку этот поцелуй вряд ли потревожил, то Сойер воспламенился желанием. Ему хотелось схватить Сафиро в объятия и целовать ее долго и страстно.
Долго и страстно? Он вздохнул. Ему будет мало долгого страстного поцелуя.
Сойер тихо вышел из ее спальни и направился к себе. В дверях остановился и задумался.
Он, конечно, устал, но не очень.
Нога у него болит, но не сильно.
Сойер спустился по лестнице и вышел во двор. Нашел доски, которые напилил за день, и взялся за дело.
Когда утром Сафиро вышла во двор, первое, что она увидела, – это висящие на дереве качели, на которых лежала красная роза.
Глава 7
– Какие чудесные качели, Сойер! – Сафиро схватила его за руку.
– Я уже слышал. За сегодняшний день ты сказала это раз сто. – Сойер вбивал деревянные клинья в ствол дерева, чтобы расколоть его на части. – Знаешь, мне хватит одного этого бревна, чтобы починить все заборы в Ла-Эскондиде. И еще останется на...
– Я говорю про качели!
– Да, я понял, что они тебе понравились.
– Ну конечно! Но я знаю: эти качели что-то значат. И поэтому я счастлива.
Сойер рассеянно кивнул.
– И знаешь, что лучше всего в этом дереве, Сафиро? Мне не надо его сушить. Я могу использовать его сырым и сберегу уйму времени...
– Мне кажется, эти качели говорят о том, что ты стал другим, Сойер. Ты стал лучше ко мне относиться.
– Ага. Отличная работа, верно, Марипоса? – Сойер присел на корточки.
– Сойер, я с тобой разговариваю, но ты, похоже, слышишь хуже, чем пень!
– Я не глухой, как пень. Я все прекрасно слышу.
– Так когда ты научишь моих людей стрелять и скакать верхом?
– Стрелять и скакать верхом... – Сойер нахмурился. – Я не слышал, чтобы ты об этом говорила...
– Потому что ты меня не слушал. Я только что пыталась сказать тебе о том, что значат для меня эти качели. Понимаешь, Сойер, мне кажется, ты сделал эти качели, потому что все-таки решил пойти навстречу моим людям, позаниматься с моими стариками.
Сойер медленно поднялся.
– Только потому, что я сделал тебе эти качели, ты уже решила, что я соглашусь позаниматься с твоими стариками?
– Да.
– Тогда ты ошиблась. То, что я сделал тебе эти качели, не имеет никакого отношения к твоим старикам. И я вовсе не собираюсь учить их стрелять и скакать верхом.
– Но...
– Я дал им работу, как ты просила.
– Связывать лучины в пучки – это не...
– Это работа!
– Но ты заставляешь их это делать дома! А им нужна тренировка, Сойер. Они должны быть сильными, а откуда у них возьмутся мускулы, если они только и делают, что связывают палочки? Такая работа им не нужна, запили это себе на носу!
– Может, зарубить на носу?
– Пили, руби – делай что хочешь, мне плевать! Сойер начал терять терпение:
– Я не могу работать, когда эти старикашки крутятся у меня под ногами. Вчера вечером тебе не понравилось, что я за весь день сделал всего несколько досок, а теперь ты...
– Тебе не надо было делать мне качели. Твой замечательный поступок убедил меня в том...
– Послушай, я сделал эти качели только потому, что... – Он осекся. Надо поосторожней выбирать выражения, а то она, чего доброго, вообразит, что он влюбился в нее. – Я сделал их, потому что они могут тебе пригодиться, если у тебя когда-нибудь будет возлюбленный.
Сафиро помрачнела, и Сойер понял, что задел ее за больное.
– Я не хотел говорить «если», – поправился он, – я хотел сказать «когда». Когда у тебя будет возлюбленный, тебе понадобятся качели, чтобы качаться. Все влюбленные качаются на качелях, Сафиро, это каждый знает. Даже ты говорила, как видела в городке влюбленную пару, и она качалась на качелях...
– У меня никогда не будет возлюбленного, Сойер, и ты это знаешь. – Да, он знал.
– Будет, обязательно будет. У тебя...
– Ты меня поцеловал.
Он замер. Значит, вчера вечером.. , – она не спала? Черт бы ее побрал!
Сойер кашлянул.
– Да, поцеловал. Обычный поцелуй на ночь, ничего особенного.
– Но ты же не целуешь в губы Тья и Асукар, когда они ложатся спать.
Когда наконец она отстанет от него?!
– Я просто чмокнул тебя, черт возьми!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64