— неожиданно спросила она.
Будь он проклят, если знал зачем, сознался он сам себе. Должно быть, сумасшествие заразно как холера, и не менее опасно.
— Я обещал мальчишке, — коротко ответил он. — Я не хотел, чтобы он опять сам занялся этим. Но какого черта, я думал у вас хватит соображения перестать упрямиться после всего, что случилось.
— Вот поэтому вы нам и нужны, — сказала она, улыбаясь самой милой и доверчивой улыбкой, какую он когда-либо видел.
У него все кишки перевернулись.
— Почему вам так надо остаться? — наконец спросил он.
— Я расскажу, пока буду заниматься вашими руками, — ответила она.
Он уставился на нее жестким ледяным взглядом. Потом кивнул, но так неохотно, как будто, подумала она, для него принять помощь было гораздо труднее, чем спуститься в полный змей колодец или вытащить сопротивлявшегося быка из горящего сарая.
— Сядьте, а я схожу за мазью, — приказала она, кивая на табуретку рядом с большим кухонным столом.
Он сам был удивлен, что послушался. Когда она исчезла, он оглядел кухню. На плите стоял большой котел, от которого шел странный аромат. Он сморщил нос, пытаясь понять, чем пахнет, но так и не понял. Кухня была уютной, с занавесками в цветочек на окнах и пестрым плетеным ковриком на полу. На стене было множество рисунков, очевидно, детских. На вбитых в стену колышках висели начищенные сковородки. Кухня была загромождена книгами и одеждой, не такая аккуратная, как его комната в Денвере, но пол был вымыт до блеска, и пахло чистотой и свежестью. Здесь было тепло и уютно, и… у него возникло странное пьянящее ощущение возвращения домой.
Мгновение он позволил себе пофантазировать, как бы это выглядело — жить в таком месте, но он сразу отбросил эти мысли — такие же сумасшедшие, как эта женщина. Даже гостиничная комната через несколько дней становилась для него тюрьмой, он никогда не мог оставаться долго в одном месте. Ему требовались только трава под ногами и небо над головой. Простор и свобода ему были необходимы, как дыхание.
— Покажите руки. — Ее голос внезапно вернул его к реальности, и он еще раз удивился себе, когда протянул ей руки, ладонями кверху.
— Они никогда не заживут, если с ними так обращаться, — пожурила она его, растирая пальцами прохладную, успокаивающую мазь по больным местам.
Он почувствовал непонятную слабость, ощущение тепла, уже очень хорошо знакомое, когда она была рядом. Достаточно плохим было жжение внутри, но еще хуже разраставшееся желание в его душе. Он и не знал, что прикосновение могло быть таким легким, таким нежным. Он и не знал, что от женского взгляда у него могло все сжаться внутри. Ему неизвестна была появившаяся слабость в руках и ногах, из-за которой он не мог встать и уйти, хотя знал, что именно так ему надо сделать.
Она выглядела полностью поглощенной своим делом, сосредоточив все внимание на его руках. На ней было скромное синее платье, оживленное небольшими полосками кружева. Оно было почти цвета ее глаз. Прядь темно-каштановых волос выбилась из-под заколки, спадая на загорелое лицо. Она была нежность и тепло, и красота, и этим пугала его до смерти.
— Вы собирались сказать, почему должны остаться, — произнес он грубее, чем собирался.
Она посмотрела на него глазами, полными беспокойства и решимости, и даже мольбы о понимании.
— Если я уеду, — медленно выговорила она, — в этом городке разразится война.
Он озадаченно посмотрел на нее. Или она не понимает, что происходит.
— Она уже идет, леди, — сказал он. Она покачала головой.
— Но если я уеду, будет гораздо хуже.
— И чтобы доказать это, вы готовы рисковать своей жизнью и жизнью этих детишек?
— Алекс не сделает мне плохо. Он только угрожает.
— Я слышал другое.
— Нет, не сделает, — настаивала она. — И Джейк считал, что я смогу сохранить мир.
— Значит, он был просто болван.
— И еще, — добавила она с упрямым видом, — это наш дом.
— Это только дерево и гвозди. Да к тому же все сгнило и проржавело, — резко сказал он. Она покачала головой:
— Это единственный настоящий дом, который у меня когда-либо был, который принадлежит мне.
Он издал вздох раздражения. Очевидно, рассудительность не была ее сильным местом.
— Вы не можете одна управляться здесь.
— Потому-то вы мне и нужны, — сказала она, сверкнув так притягивавшей его улыбкой.
— Я не могу взяться за это.
Ее руки замерли. Одна лежала на его руке, и он ощутил пронзившие его раскаленные докрасна электрические искры, от которых голова закружилась и дрожь прошла по коже.
— Вы не сможете мне достаточно платить, — наконец с трудом выговорил он.
Она посмотрела на него оценивающим взглядом.
— И сколько же мне нужно иметь, чтобы оплатить ваши услуги?
Мгновение он колебался, не сообщить ли ей, кого она пытается нанять, и какова его обычная цена. Уж это могло бы вколотить в нее немного благоразумия. Но он не мог заставить себя это сказать. До сих пор работа не вызывала у него беспокойного чувства.
— Я не собираюсь долго оставаться в городе, — коротко сказал он, поднимаясь. Он заметил, что она оглядела его с ног до головы, на мгновение задержав взгляд на бедре, где покоилась кобура. По всему его телу как будто расплылся огонь, и ему захотелось почувствовать ее тело вплотную к своему. Только усилием воли он удержался, чтобы не схватить ее и не ощутить это чувство.
— Вы пока видели ранчо с плохой стороны, — спокойно произнесла она. — На самом деле это прелестное место. Просто нам нужен… нужно немного помочь.
— Вам надо больше, чем немного, — ответил он. — Вам потребуется целая армия.
— Я думаю, что вы бы отлично управились.
— Леди, вы когда-нибудь отступаете от своего?
— Уиллоу, — сказала она. Он потер затылок.
— Вы обо мне ничего не знаете.
— Вполне достаточно, — быстро ответила она. — Я знаю, что вы любите детей, что вы умеете делать все, что надо на ранчо, и что вы очень добры.
— Добрый? — В его тоне чувствовалась вся нелепость этого слова. — Черт возьми, леди, я думал…
— Уиллоу, — поправила она. — Меня зовут Уиллоу.
— Я не все, черт побери!
— Нет, — спокойно согласилась она, пряча улыбку. Его обычно холодные глаза теперь наполнились огнем. Она находила этот огонь очень привлекательным. И опасным.
— Приводить незнакомого человека в свой дом — да вы просто сумасшедшая.
— Вы не незнакомый.
— А кто же, дьявол вас побери?
— Если бы вы хотели нам зла, то не возражали бы так упорно, — мирно произнесла она.
Он с яростью глядел на нее, сраженный такой неотразимой логикой.
— Хотя бы останьтесь на ужин, — мягко настаивала она. — Правда, я должна предупредить, что сегодня готовила Эстелла.
Он нахмурился. События развивались чересчур быстро. До сих пор он никогда не считал себя недоумком, но теперь быстро переоценивал свою способность думать и действовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Будь он проклят, если знал зачем, сознался он сам себе. Должно быть, сумасшествие заразно как холера, и не менее опасно.
— Я обещал мальчишке, — коротко ответил он. — Я не хотел, чтобы он опять сам занялся этим. Но какого черта, я думал у вас хватит соображения перестать упрямиться после всего, что случилось.
— Вот поэтому вы нам и нужны, — сказала она, улыбаясь самой милой и доверчивой улыбкой, какую он когда-либо видел.
У него все кишки перевернулись.
— Почему вам так надо остаться? — наконец спросил он.
— Я расскажу, пока буду заниматься вашими руками, — ответила она.
Он уставился на нее жестким ледяным взглядом. Потом кивнул, но так неохотно, как будто, подумала она, для него принять помощь было гораздо труднее, чем спуститься в полный змей колодец или вытащить сопротивлявшегося быка из горящего сарая.
— Сядьте, а я схожу за мазью, — приказала она, кивая на табуретку рядом с большим кухонным столом.
Он сам был удивлен, что послушался. Когда она исчезла, он оглядел кухню. На плите стоял большой котел, от которого шел странный аромат. Он сморщил нос, пытаясь понять, чем пахнет, но так и не понял. Кухня была уютной, с занавесками в цветочек на окнах и пестрым плетеным ковриком на полу. На стене было множество рисунков, очевидно, детских. На вбитых в стену колышках висели начищенные сковородки. Кухня была загромождена книгами и одеждой, не такая аккуратная, как его комната в Денвере, но пол был вымыт до блеска, и пахло чистотой и свежестью. Здесь было тепло и уютно, и… у него возникло странное пьянящее ощущение возвращения домой.
Мгновение он позволил себе пофантазировать, как бы это выглядело — жить в таком месте, но он сразу отбросил эти мысли — такие же сумасшедшие, как эта женщина. Даже гостиничная комната через несколько дней становилась для него тюрьмой, он никогда не мог оставаться долго в одном месте. Ему требовались только трава под ногами и небо над головой. Простор и свобода ему были необходимы, как дыхание.
— Покажите руки. — Ее голос внезапно вернул его к реальности, и он еще раз удивился себе, когда протянул ей руки, ладонями кверху.
— Они никогда не заживут, если с ними так обращаться, — пожурила она его, растирая пальцами прохладную, успокаивающую мазь по больным местам.
Он почувствовал непонятную слабость, ощущение тепла, уже очень хорошо знакомое, когда она была рядом. Достаточно плохим было жжение внутри, но еще хуже разраставшееся желание в его душе. Он и не знал, что прикосновение могло быть таким легким, таким нежным. Он и не знал, что от женского взгляда у него могло все сжаться внутри. Ему неизвестна была появившаяся слабость в руках и ногах, из-за которой он не мог встать и уйти, хотя знал, что именно так ему надо сделать.
Она выглядела полностью поглощенной своим делом, сосредоточив все внимание на его руках. На ней было скромное синее платье, оживленное небольшими полосками кружева. Оно было почти цвета ее глаз. Прядь темно-каштановых волос выбилась из-под заколки, спадая на загорелое лицо. Она была нежность и тепло, и красота, и этим пугала его до смерти.
— Вы собирались сказать, почему должны остаться, — произнес он грубее, чем собирался.
Она посмотрела на него глазами, полными беспокойства и решимости, и даже мольбы о понимании.
— Если я уеду, — медленно выговорила она, — в этом городке разразится война.
Он озадаченно посмотрел на нее. Или она не понимает, что происходит.
— Она уже идет, леди, — сказал он. Она покачала головой.
— Но если я уеду, будет гораздо хуже.
— И чтобы доказать это, вы готовы рисковать своей жизнью и жизнью этих детишек?
— Алекс не сделает мне плохо. Он только угрожает.
— Я слышал другое.
— Нет, не сделает, — настаивала она. — И Джейк считал, что я смогу сохранить мир.
— Значит, он был просто болван.
— И еще, — добавила она с упрямым видом, — это наш дом.
— Это только дерево и гвозди. Да к тому же все сгнило и проржавело, — резко сказал он. Она покачала головой:
— Это единственный настоящий дом, который у меня когда-либо был, который принадлежит мне.
Он издал вздох раздражения. Очевидно, рассудительность не была ее сильным местом.
— Вы не можете одна управляться здесь.
— Потому-то вы мне и нужны, — сказала она, сверкнув так притягивавшей его улыбкой.
— Я не могу взяться за это.
Ее руки замерли. Одна лежала на его руке, и он ощутил пронзившие его раскаленные докрасна электрические искры, от которых голова закружилась и дрожь прошла по коже.
— Вы не сможете мне достаточно платить, — наконец с трудом выговорил он.
Она посмотрела на него оценивающим взглядом.
— И сколько же мне нужно иметь, чтобы оплатить ваши услуги?
Мгновение он колебался, не сообщить ли ей, кого она пытается нанять, и какова его обычная цена. Уж это могло бы вколотить в нее немного благоразумия. Но он не мог заставить себя это сказать. До сих пор работа не вызывала у него беспокойного чувства.
— Я не собираюсь долго оставаться в городе, — коротко сказал он, поднимаясь. Он заметил, что она оглядела его с ног до головы, на мгновение задержав взгляд на бедре, где покоилась кобура. По всему его телу как будто расплылся огонь, и ему захотелось почувствовать ее тело вплотную к своему. Только усилием воли он удержался, чтобы не схватить ее и не ощутить это чувство.
— Вы пока видели ранчо с плохой стороны, — спокойно произнесла она. — На самом деле это прелестное место. Просто нам нужен… нужно немного помочь.
— Вам надо больше, чем немного, — ответил он. — Вам потребуется целая армия.
— Я думаю, что вы бы отлично управились.
— Леди, вы когда-нибудь отступаете от своего?
— Уиллоу, — сказала она. Он потер затылок.
— Вы обо мне ничего не знаете.
— Вполне достаточно, — быстро ответила она. — Я знаю, что вы любите детей, что вы умеете делать все, что надо на ранчо, и что вы очень добры.
— Добрый? — В его тоне чувствовалась вся нелепость этого слова. — Черт возьми, леди, я думал…
— Уиллоу, — поправила она. — Меня зовут Уиллоу.
— Я не все, черт побери!
— Нет, — спокойно согласилась она, пряча улыбку. Его обычно холодные глаза теперь наполнились огнем. Она находила этот огонь очень привлекательным. И опасным.
— Приводить незнакомого человека в свой дом — да вы просто сумасшедшая.
— Вы не незнакомый.
— А кто же, дьявол вас побери?
— Если бы вы хотели нам зла, то не возражали бы так упорно, — мирно произнесла она.
Он с яростью глядел на нее, сраженный такой неотразимой логикой.
— Хотя бы останьтесь на ужин, — мягко настаивала она. — Правда, я должна предупредить, что сегодня готовила Эстелла.
Он нахмурился. События развивались чересчур быстро. До сих пор он никогда не считал себя недоумком, но теперь быстро переоценивал свою способность думать и действовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96