Стук прекратился. Торн поднялся, плеснул в лицо воды из тазика и протер глаза.
По соломенной кровле зашуршал дождь. Тяжелые капли забарабанили в ставни, и порыв ветра распахнул их створки. Торн подошел к окну. Непрошеный гость удалялся от птичника, направляясь к замку. Его фигура была закутана в черный плащ, голова закрыта капюшоном. «Кто бы это мог быть? На Райнульфа не похоже, он шире в плечах». Торн пристально всматривался сквозь завесу воды в неясную фигуру, стараясь различить обувь незнакомца. Сердце сжалось от смутного предчувствия.
Вдруг очередной порыв ветра сдернул капюшон с человека во дворе, и рассыпавшиеся по плечам длинные золотые волосы не оставили никаких сомнений. Это она…
Секунда — и Торн выскочил в дверь и, как был полуодетый, помчался к Мартине.
Глава 10
Торн схватил Мартину за плечи. Она в испуге обернулась. Он молча надел на нее слетевший капюшон, взял за руку и быстро повел к себе в дом. Войдя внутрь, он запер за собой дверь.
Некоторое время они смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Торна немного удивила ее нерешительность — обычно Мартина была очень самоуверенна. Она, наверное, хотела объяснить причину своего визита и в то же время колебалась, не зная, с чего начать.
Он невольно залюбовался ее бледным лицом. Оно было очень красивым. И как это он мог когда-то подумать, что у нее заурядная внешность? Мартина первой нарушила молчание:
— Я уже решила, что вас нет дома.
— Я спал.
Она нахмурилась.
— Извините, я не хотела вас потревожить.
— Ничего, все в порядке.
Ее плащ был мокрым. Он шагнул к ней и протянул руку к золотой брошке, скреплявшей плащ на груди, чтобы помочь ей расстегнуть ее. Мартина напряглась, и он быстро опустил руку.
— Я только… я хотел… ваша одежда промокла под дождем и я подумал, что…
— Ах, да. Конечно.
Она попыталась расстегнуть заколку сама, но дрожащие пальцы плохо слушались. Исцарапанные руки были перебинтованы полосками белой ткани.
— Позвольте мне, — сказал Торн. Он галантно дождался разрешающего кивка, ловко расстегнул застежку, снял плащ с ее плеч и повесил его на крючок. Вместо безвозвратно загубленного водой обручального костюма на ней была невзрачная темная туника.
Скользнув взглядом по его обнаженному торсу, она слегка покраснела и быстро отвела глаза. Торн уже успел полюбить эти мгновенные вспышки, окрашивающие ее щеки в розовый цвет и являющиеся единственным несомненным свидетельством ее истинных чувств.
Взяв со стула рубашку, он надел ее и зажег свечи.
Мартина поежилась от холода. Торн указал на кресло и, налив крепкого бренди, протянул ей чашу. Она взяла ее и сделала глоток.
— Можно разжечь огонь, — предложил он.
Она помотала головой.
— Не стоит. Я сейчас согреюсь.
— Больно? — кивнув на ее руки, спросил Торн.
— Чуть-чуть.
— Тогда допейте бренди, оно снимет боль.
Мартина посмотрела на чашу, словно раздумывая, а затем приложила ее к губам и быстро осушила до дна. Торн дотянулся до кувшина, взял у нее чашу и хотел было налить еще, но она остановила его.
— Нет, я засну, если выпью еще.
Торн на мгновение представил ее спящей в его постели, потом вспомнил, как Эйлис кричала, что Мартина спит голой, и закашлялся, прочищая горло.
— Как себя чувствует Эйлис? — присев на кровать, спросил он.
— Спит у матери на руках, — устало улыбнувшись, ответила она.
Торн кивнул.
— Если бы не вы, она погибла. Вы проявили удивительное мужество. Эта девочка значит для меня очень многое, и я хотел сказать… я хотел сказать вам спасибо.
Она подняла на него глаза.
— Я тоже хотела вам что-то сказать. Я понимаю, что вы обо мне думаете. Знаю, вы считаете меня высокомерной, испорченной и… и своенравной, и…
— Нет-нет, миледи.
— Пожалуйста, не отрицайте этого. Все так считают, и вы не исключение. Наверное, я действительно такая и есть. И мне очень трудно сейчас сказать вам то, что я хочу сказать. Особенно после…
Она почувствовала себя неловко и, быстро взглянув на него, опустила глаза.
«Особенно после того, как догадалась, что я чувствую к ней», — подумал Торн.
Мартина тряхнула головой.
— Я была несправедлива к вам. Честно говоря, вы… вы мне не нравились, и я вам не доверяла. Но сейчас… я отношусь к вам совсем иначе. Я очень надеюсь, что вы сможете простить мою грубость и мы станем друзьями.
Торн глубоко вздохнул и, стараясь скрыть радостные нотки, спокойно сказал:
— Я был бы очень рад этому.
Она серьезно посмотрела на него.
— Спасибо, что спасли мне жизнь.
— Не стоит.
«Ну вот и все. Сейчас она встанет и уйдет к себе», — подумал Торн, но она осталась сидеть и закусила губу, будто хотела, но не решалась сказать что-то еще. Очевидно, ей было действительно трудно сделать это.
Она вообще производила впечатление человека, говорящего то, что думает. Можно даже сказать, что она слишком прямолинейна и недипломатична. Многие мужчины, включая Бернарда и Эдмонда, сочли бы эту черту характера непристойной для знатной дамы. Но Торн мало общался с женщинами благородного происхождения, и ее искренность ему нравилась.
— Где вы научились плавать? — выдержав паузу, спросил он.
— Я выросла возле маленького озера, — глядя на колеблющееся на ветру пламя свечи, сказала она.
— Это озеро было рядом с замком вашего отца? Или около монастыря?
Мартина опять напряглась, и Торн тут же пожалел, что задал этот вопрос. Он хотел всего лишь поддержать беседу, прервать неловкое молчание, но она, должно быть, решила, что он снова пытается разнюхать о ее прошлом.
— Ни там и ни там, — ответила Мартина.
Он поднялся с кровати.
— Я вовсе не имел в виду…
— Нет.
Подойдя к ее креслу, он опустился перед ней на колени и, накрыв ее руки своими ладонями, заглянул в глаза.
— Вы можете ничего не говорить мне. Вы ничем мне не обязаны. Я спросил просто так, без всякой задней мысли…
— Вы считаете, что я ничем вам не обязана?! — Она покачала головой. — Но вы спасли мне жизнь.
Он поднес руку к ее лицу и поправил выбившуюся прядь волос. Волосы были прохладными, гладкими на ощупь и тяжелыми.
— Решайте сами, что стоит говорить, а что нет, — тихо произнес он, проведя ладонью по ее щеке. — Я не собираюсь выуживать из вас ваши секреты. А то, что вы ничего не должны мне, — истинная правда. Так что то, что произошло на реке, не имеет никакого отношения к тому, что вы хотите мне сказать.
Мартина отвернулась.
— Но вы ведь не знаете, что именно я хочу вам сказать.
Он взял ее подбородок и повернул лицом к себе.
— Вы незаконнорожденная дочь барона Журдена.
Ее задрожавшие руки и остановившееся дыхание подтвердили его догадку.
— Вы знали?!
— Не наверняка. Но это было наиболее вероятное предположение. Ведь вы именно это хотели мне сказать? Именно поэтому пришли ко мне?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103