— Что? Что ты говоришь?
— А то, что, по-моему, леди Эструде не просто повезло. Что, может быть, она оказалась гораздо умнее. Может, она поняла, что бесплодна-то не она, а Бернард.
Несколько секунд Мартина осмысливала услышанное.
— Так ты, значит, считаешь… ты думаешь, что отец ее ребенка — сэр Торн?
Фильда пожала плечами. Вихрь противоречивых чувств охватил Мартину, ей пришлось сделать усилие, чтобы собраться с мыслями.
— Так они с Эструдой… Он что, ее любовник?
Фильда выпучила глаза.
— Ее любовник? Ну нет, что вы! Торну не надо любить женщину, чтобы лечь с ней в постель, миледи. Даже необязательно, чтобы она ему хотя бы нравилась. Если женщина просто хочет провести с ним ночь, то для него этого уже достаточно. Он любит женщин, но никогда не влюбляется. Он мне сам говорил, что не верит в эту чушь Говорил, что любовь — это такая штука, которую придумали трубадуры, чтобы не остаться без заработка.
Мартина поежилась.
— Теперь я поняла.
— Самое интересное, — продолжала Фильда, — что в общем-то его не интересуют благородные дамы, хотя, конечно, когда-нибудь он женится на одной из них. Слишком уж он озабочен тем, чтобы обзавестись землей, чтобы жениться по любви на какой-нибудь девушке без приданого. Так что он вряд ли женится на какой-нибудь из тех женщин, с которыми спит. А пока что он отдает предпочтение простым деревенским девушкам или кухаркам. Он говорит, что все, что нужно от него шлюхам, — это его серебро, а высокородным особам подавай сказочки о любви, чего он терпеть не может. Говорит, что это выводит его из равновесия. Хотя, однако, с его аппетитом, не думаю, что он стал бы отнекиваться, если бы какая-нибудь из них пожелала познакомиться с его достоинствами, учитывая, что никого подходящего вокруг больше нет.
В окне птичника теперь появились уже две тени, стоявшие так близко, что почти сливались в одну.
Мартина обхватила себя руками, согреваясь и унимая дрожь.
— Теперь я поняла.
Торн продел длинную иглу в ноздрю связанного ястреба. Работал он медленно и аккуратно, держа птицу левой, перевязанной рукой, а правой ловко манипулировал иглой. Даже когда вошла Эструда и, обойдя его, стала за спиной, он не оторвал глаз от работы и продолжал очень осторожно делать свое дело. Любое неловкое движение могло причинить птице непоправимый вред.
Эструда опустила руку ему на плечо и слегка похлопала по нему.
— Чем это ты занят?
— Стараюсь сдерживаться, чтобы не дрогнула рука, — медленно и не сразу ответил Торн.
Она снова обошла вокруг и встала перед ним, глядя на птицу.
— Никогда не видела более неприятного зрелища. Ради Бога, что это ты все-таки с ней вытворяешь?
Он вздохнул.
— Делаю прокол, чтобы избавить этого ястреба от дурного характера.
Она усмехнулась:
— Да? А как думаешь, не мог бы ты таким же способом исправить и Бернарда?
«Умная сука», — подумал Торн.
— Тут одной иглой не обойдешься. Для этого понадобится что-нибудь покрупнее — например, мой новый меч.
Она снова усмехнулась и стала молча наблюдать за его Движениями.
— Как неприятно, что ты порезался за ужином, — указав кивком на его перевязанную ладонь, сказала Эструда.
— Как неприятно ты меня удивила, вот что. Терпеть не могу сюрпризов.
Торн медленно вынул иглу и посмотрел ей в глаза:
— Хотелось бы спросить тебя, как это ты догадалась, что бесплодна не ты, а именно Бернард?
Эструда отвернулась, машинально перебирая вещи на его рабочем столе.
— Ладно, думаю, уж тебе-то я могу сказать, — помолчав, проговорила она. — Когда мне было пятнадцать у меня был мужчина. Сюзерен моего отца. Я жила в его замке, прислуживала его жене.
Торн смазал птице ноздрю каплей целебного масла.
— И ты от него забеременела?
— Именно. — Она взяла со стола скульптурку, изображавшую голову белого сокола, которую Торн вырезал с Фреи и на которой он держал ее кожаный колпачок.
— Я была молоденькая и глупая, просто обожала его — совсем как эта дурочка Клэр, влюбленная по уши в Бернарда.
Торн метнул на нее внимательный взгляд, она улыбнулась.
— Да, я догадывалась о ее чувствах к моему мужу с самого начала. Но ничего из этого, конечно же, не выйдет. Она совершенно не в его вкусе — слишком простовата. Я же, напротив, была привлекательна и… ну, я сама этого хотела, так что была легкой добычей для моего хозяина. Когда он узнал, что у меня будет ребенок, то велел повитухе дать мне средство, вызывающее выкидыш.
— А потом ты вышла за Бернарда. — Торн надел перчатку на руку.
— И никто никогда ничего не узнал, — закончила она, поворачиваясь к нему лицом.
— Почему все-таки ты выбрала именно меня, чтобы зачать ребенка?
— Сказать тебе прямо как есть?
— Да, я простой человек.
— Мне показалось, что ты отличный племенной бычок.
— Черт тебя возьми.
— Крупный и здоровый, — продолжала она. — И к тому же очень неплох в постели, если верить слухам. Должна сказать, что я была несколько выбита из равновесия тем, что пришлось постараться, чтобы заполучить немного саксонского семени.
— Я простой, но не глупый. На самом деле ты выбрала меня по другой причине. Ты была абсолютно уверена, что я буду держать язык за зубами. И сегодня ты пришла ко мне, чтобы убедиться в этом.
— Угадал.
— У меня ведь нет выбора, не так ли? Если я выдам тебя, то погибну и сам. Ты прекрасно знала, что я буду вынужден молчать, и это была часть твоего плана. Ты очень хитрая женщина.
— Спасибо.
— Я не собирался делать тебе комплимент.
— Нет? А что еще остается женщинам в этом мире, как не добиваться своего с помощью хитроумных манипуляций? Так что если ты признаешь, что у меня это хорошо получается, то считаю это комплиментом.
Она несносна, но все же в ее словах есть доля правды. В лоб Бернарда не прошибить, единственное, что ей оставалось, это провести его.
Но Торн все же был несколько обеспокоен.
— Однако одна вещь меня очень тревожит. Я могу пережить то, что должен помалкивать, могу даже переварить то, что мой ребенок не будет знать, кто его настоящий отец, но смириться с тем, что моего отпрыска будет растить и воспитывать Бернард, я не смогу никак…
— Нет, он не будет! — яростно выкрикнула Эструда. — Уж об этом-то я позабочусь. Пока я жива, этого не случится.
От ее крика ястреб забился на привязи, взмахивая крыльями, и Торну пришлось успокоить его.
— Надо же, ты рассуждаешь почти как мать.
— А я и чувствую себя матерью. В конце концов я просто женщина.
Она приложила руку к животу, натягивая платье, и Торн заметил, что он уже слегка выпирает под туникой. Да нет, еще слишком рано, зря она красуется, это просто-напросто обильный ужин округлил ее пузо.
— Я отдам ребенка на воспитание в знатную семью. В хорошую семью. Далеко отсюда. Подальше от Бернарда.
— Ты можешь в этом мне поклясться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103