Ее голова закружилась, мир вокруг нее завертелся, она проваливалась куда-то в пустоту, не чувствуя уже ничего кроме его горячего, требовательного рта на своих губах и шее. Мартина не помнила, в какой именно момент рухнула возведенная ею стена, и она стала отвечать на его поцелуи, ища его губы и глаза, чтобы впиться в них с жадностью и неосознанной страстью. Она только помнила, что, когда это кончилось, она крепко прижимала его к себе обеими руками, обняв его за талию и чувствуя совместное биение их сердец. Сквозь гул, стоявший в ушах, она слышала не только свое, но и его прерывистое дыхание.
С видимым усилием Торн отстранился от нее. Мартина опустила руки, обнимавшие его, сожалея, что все кончилось, что он сумел удержаться и не нарушить данное им слово, не позволять себе ничего по отношению к ней против ее воли. Как глупо с ее стороны! Желать его поцелуев, ожидать замирая, надеяться, что вот сейчас его рука скользнет ниже, поднимая край ее юбки, представлять, как он прижмет ее опять к стволу дерева, приподнимет за бедра и возьмет прямо здесь, посреди персикового сада. Да, это глупо и тем не менее именно этого ей хотелось в этот момент больше всего на свете.
— Теперь мы можем идти назад? — тихо спросила она.
Его взгляд остановился на ее губах. Он помолчал, потом нежно провел по ним ладонью, они были такие восхитительно мягкие, нежные под его шершавой, задубелой от солнца и ветра кожей.
Торн кивнул.
— Как пожелаешь. — Он взял ее за руку и повел прочь из полумрака аллеи навстречу солнечному свету.
— Вам нравится, миледи? — крикнул стекольщик через весь зал, указывая на только что установленное им окно. Мартина подошла, аккуратно перешагивая через валяющиеся на полу инструменты и осколки, обходя стороной штукатуров с их корзинами с известью и мастерками и плотников с пилами и досками.
— По-моему, мой муж просто сумасшедший, — пробормотала она, трогая рукой толстое зеленоватое в пузырьках стекло.
Все окна зала уже были закрыты такими же стеклами, тщательно подогнанными по размеру под высокие стрельчатые проемы. Торн приказал застеклить все окна в замке, а в окнах церкви еще раньше были установлены витражи из цветного стекла. Такого никто еще здесь не видел, это казалось чудом.
— А вы уверены, что они будут держать тепло в холодные зимы?
— Конечно, миледи. И кроме того, они будут пропускать весь солнечный свет, попадающий в них. И они открываются… — он повернул ручку, показывая ей, как действует механизм замка, — так что в теплые погожие дни, такие как сегодняшний, вы сможете наслаждаться свежим воздухом.
За месяц, что они уже прожили в Блэкберне, зима закончилась, уступив место весне. С раннего утра и до заката Мартина работала в саду — сажала лекарственные растения, занималась огородом, высаживая овощи и цветы, постоянно требуя от Торна выделить ей в помощь слуг, отрывая их от затеянного им грандиозного переустройства замка. Работы было много, а людей не хватало, особенно ощущалась нехватка в тех, кому можно было бы доверить присматривать за ходом работ.
Питер, Гай и Альбин были во Франции, сражаясь в войске короля Генриха. Два дня назад Торн через Алиенору, которая как раз сегодня должна была отплыть в Нормандию к своему супругу, передал для них письмо, в котором сообщал о происшедших изменениях и предлагал им службу по возвращении в Англию. Правда, дойдет оно до них не скоро, а если они находятся сейчас в войсках, то и вовсе через месяц.
Кроме того, надо было подумать и о Фильде, которую Мартина не видела с тех пор, как совершила побег из Харфорда. И она, и Торн теперь хотели видеть ее здесь, у себя. Вчера Торн отправил в Харфорд двух вооруженных крестьян, рослых мужчин, имеющих опыт ратного дела, поручив им забрать оттуда Фильду и его драгоценную Фрею. Он наказал им сделать это по возможности тихо, избегая встречи с Бернардом. И если даже их вынудят защищаться, постараться избежать стычки, применить оружие лишь в случае неотвратимой угрозы их жизням. Они еще не вернулись, но беспокоиться было пока рано.
Мартина высунулась из окна, наслаждаясь теплым ароматным ветерком. На противоположной стороне внутреннего двора не покладая рук трудились каменщики — они возводили стены птичника. Судя по виденному ею плану, он должен быть очень большим и высоким. Торн сказал, что хочет, чтобы его соколы и ястребы могли размять крылья, сидя зимой на своих насестах.
Торн стоял во дворе, прислонясь к дубу, со скрещенными на груди руками, и молча наблюдал, как Берджесс ведет собрание блэкбернской общины. Шло, видимо, судебное разбирательство — двенадцать свободных крестьян молча слушали тучного человека, который с пеной у рта что-то яростно выкрикивал по-английски.
— Что он такое говорит? — поинтересовалась Мартина у сакса-стекольщика. Поскольку почти никто в Блэкберне не понимал по-французски, ей не оставалось ничего другого, как постараться выучить английский, и она уже могла понимать его, если только говорили не так быстро. Но человек во дворе говорил очень быстро, кричал, плевался, и она ничего не могла разобрать.
— Это мельник, миледи, — пояснил стекольщик. — Его обвинили в обвешивании клиентов, и он оправдывается.
Мельник закончил свою эмоциональную речь, присяжные проголосовали, предварительно пошептавшись. Берджесс поднялся с места и что-то сказал. Мельник протестующе замычал.
— Они признали его виновным, миледи, и теперь он должен будет уплатить штраф своему барону.
Торн тоже сказал несколько фраз, в ответ на которые все присутствующие одобрительно закричали. Мартина вопросительно посмотрела на стекольщика, который недоуменно хихикнул.
— Да, ваш муженек действительно сумасшедший, при всем моем уважении к его милости, миледи. Он сказал, что штраф мельник уплатит в пользу тех, кого он обжулил, и что если он посмеет еще раз пользоваться утяжеленными гирями или еще как-то обманывать крестьян, то лишится своей мельницы.
Мартине подумалось, что все-таки, несмотря на все свои недостатки, ее муж необычный и, пожалуй, даже замечательный человек. Только эта мысль успела промелькнуть в ее голове, как Торн поднял голову и улыбнулся ей. Даже на расстоянии ей было видно, какого небесного цвета у него глаза и как хороши ямочки на щеках, когда он улыбается. После ранения Торн немного исхудал, но сейчас уже набрал вес и от него исходило привычное, характерное для него ощущение силы и уверенности. В качестве хозяина Блэкберна он, несомненно, на своем месте и в своей стихии. Он сильный, решительный, сострадательный к другим… но и преисполненный непомерных амбиций. И у нее не было сомнений, что если ему придется выбирать между нею и его обожаемым Блэкберном, каков будет его выбор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103