Брат Мэтью, бросив взгляд в сторону Мартины, вновь обратился к свидетельнице.
— Сказал ли лорд Фальконер, почему он намерен пожертвовать столь многим ради избавления своей жены от опасности?
Леди Женива утвердительно кивнула.
— Он сказал, что любит ее, — ответила она, глядя на Мартину. В ее глазах блеснули слезы. — Любит ее всем сердцем.
Новая волна шума прокатилась по залу, но Мартина уже не слышала возбужденных голосов. Торн смотрел на нее в точности так, как приснилось ей сегодня: с нежностью и тоской. Епископ что-то прорычал. Руки стражей повернули ее и подняли на ноги.
— Все кончилось? — спросила Мартина у стражника, который выводил ее из зала суда.
— Остается официальный вердикт, миледи. Епископ объявил, что огласит решение завтра утром. — Офицер улыбнулся. — Ничего не бойтесь. Похоже, что они не много извлекли из этих обвинений. Завтра днем вы уже будете свободны, попомните мои слова.
На следующее утро едва Мартина заняла свое место на узеньком стуле, епископ Ламбертский, указав на нее пухлым пальцем, провозгласил:
— Леди Фальконер, встаньте и подойдите ко мне.
На негнущихся ногах она вышла вперед и встала перед внушающим страх епископским троном.
Епископ выглядел недовольным и утомленным. Мартина не могла понять, хорошо это или плохо. Он откашлялся, прочищая глотку, служка обмакнул перо в чернила.
— Рассмотрев обвинения в привороте и порче, повлекших смерть, и в убийстве путем отравления, суд счел, что представленные доказательства демонического воздействия недостаточны. Исходя из этого, я объявляю вас невиновной в ереси.
Мартина закрыла глаза и неслышным шепотом произнесла слова благодарственной молитвы.
Многие присутствующие в зале вздохнули с облегчением, их лица посветлели. Торн смотрел на нее с улыбкой, брат Мэтью радостно похлопал его по спине.
— Милорд епископ! — раздалось посреди ровного гула голосов.
Отец Саймон пронесся от дверей в середину зала, к возвышению перед епископским троном, его черная ряса развевалась, как крылья ворона.
Вслед за ним в дверях появился Бернард, который, напротив, шел не спеша. Он мельком глянул на Мартину и кивнул ей.
Холодок пополз у нее по спине.
— Милорд епископ, — проговорил отец Саймон, задыхаясь, — с вашего соизволения, мы хотим представить еще одного свидетеля.
— Вы опоздали, святой отец, — хмуро сказал епископ. — Я только что объявил леди невиновной по всем предъявленным обвинениям.
— У нас есть новое обвинение. Этот свидетель…
— Да это переходит все границы! — закричал Торн.
— Новое обвинение? — вмешался Мэтью, поднимаясь на ноги. — Но до сих пор и речи не было…
— Всем молчать! — гаркнул епископ. — Сядь, монах, и смотри, чтобы лорд Фальконер вел себя пристойно. Сэр Бернард и отец Саймон, изложите мне дело.
Несколько минут все трое раздраженно шептались. Наконец епископ взмахом руки отпустил их прочь от себя и объявил:
— Интересы Господа и церкви требуют, чтобы суд выслушал показания свидетеля.
Отец Саймон скрылся в дверях. Он вернулся в сопровождении троих мужчин, указал двоим из них место на передней скамье, а третьего провел в центр зала к епископскому трону. Этот третий был высокий и грузный мужлан. Его физиономию украшали нарывы, в слюнявом рту не хватало доброй половины зубов. Мартина мгновенно узнала его.
— Имя этого человека Джайрс, милорд епископ, — сказал отец Саймон. — Он шкипер торгового судна под названием «Дамская туфелька». На этом корабле под его командой в августе прошлого года леди Фальконер и ее брат проделали путь из Нормандии.
— Вы можете задавать ему вопросы, — кивнув, сказал епископ.
— К несчастью, милорд, он не способен отвечать и может только показать знаками «да» или «нет».
— Хорошо. Продолжайте.
Отец Саймон приступил к допросу:
— Ты не можешь говорить?
Утвердительный кивок.
— Ты немой от рождения?
Шкипер помотал головой, что означало «нет».
— Верно ли, что ты лишился речи после того, как прошлым летом перевозил леди Фальконер в Англию через пролив?
Новый кивок.
— Верно ли также, что во время путешествия леди наслала на тебя проклятие в ответ на твои слова о том, что она вызвала бурю, а также заявила, что своей властью заставит тебя замолчать?
Шкипер несколько раз поднял и опустил голову, подтверждая слова монаха.
Отец Саймон обратился к двум спутникам Джайрса. Когда они вышли вперед — один верзила, второй щуплый коротышка, — Мартина поняла, что это были те самые два матроса, которые оказались свидетелями ее злосчастной вспышки гнева на палубе «Дамской туфельки». Судья поочередно спросил у каждого из них:
— Вы оба присутствовали при том, как леди Фальконер поклялась заткнуть глотку этому человеку?
И тот и другой выглядели смущенными, но, поколебавшись, оба сказали, что слышали это.
Рослый моряк посмотрел в сторону Мартины, затем обменялся взглядом с товарищем и, видно, на что-то решился.
— Святой отец, — произнес он, — ежели вы дозволите…
— Это еще что? — рявкнул епископ. — Помолчите, вам разрешается отвечать только на вопросы суда!
— Да я вот…
— Я имею право наказать вас за неуважение к суду. Закрой свой рот, если не хочешь сам лишиться языка!
— Слушаю, милорд, — опустив голову, пробормотал моряк.
— Милорд епископ, я хотел бы также опросить этих людей, — заговорил брат Мэтью, поднимаясь со своего места и видя, как епископ Ламбертский жестом указывает страже на Джайрса и двух матросов, чтобы тех вывели из зала.
— Не сомневаюсь, брат Мэтью, но суд окончен. — И, не обращая больше внимания на Мэтью, епископ Ламберт продолжил: — Итак, суд установил, что человек по имени Джайрс был лишен дара речи посредством колдовства, что леди Фальконер виновна в этом колдовстве и что такое колдовство следует признать видом ереси. Мужчина или женщина, которые общаются с духами или занимаются чародейством, должны быть преданы смерти, равно как и смерть через сожжение подобает еретикам, коим уготовано гореть вечно, и посему приговариваю казнить ее на костре завтра на рассвете, четвертого июня…
Кровь ударила в голову Мартине, у нее зазвенело в ушах. Как сквозь сон, она слышала раздавшиеся в зале крики ужаса и возмущения. Все сорвались с мест и толпой стали тесниться к осужденной. Стража окружила ее, преграждая им путь. Руки стражников повернули Мартину по направлению к выходу. Точно окаменевшая, она сделала шаг, не чувствуя под ногами пол, не ощущая жесткие толчки в спину. Двое солдат перед ней расталкивали людей, прокладывая дорогу конвою. Мэтью, вскочив на скамью, кричал:
— Так нельзя! Это противозаконно! У нее есть право обратиться к папе Александру!
Мартина услышала свое имя. Торн! Двое или трое воинов наседали на него, выдворяя из зала в двери с противоположной стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103