– Уложите свои вещи, и мы захватим их с собой, – сказал Трев, связывая ей волосы ленточкой, которую она заработала. – А я соберу ваши рисунки.
– А что будет с фургоном? – спросила она, нервно собирая свои вещи. Цыганская юбка была безнадежна измята после того, как она в ней спала, но она не могла надеть платье без нижней юбки.
– Оставлю его у одного из моих друзей, который живет поблизости. Возможно, я и вернусь когда-нибудь, как настоящий цыган… Поглядывайте на дорогу.
Синда могла бы всю жизнь ждать его. Вся прелесть одинокой жизни в качестве овдовевшей художницы поблекла, когда она поняла, что значит жить рядом с человеком, подобным Тревельяну. Он принимал ее всерьез и не насмехался над ней, когда она предлагала невозможное. Синда чувствовала, что с ним ей было бы всегда интересно, он так много мог рассказать ей о том, что повидал на своем веку.
Она просто сойдет с ума, если все время будет об этом думать. Чтобы не жалеть о расставании, девушка напомнила себе, как он связывал ее на ночь, и о других испытаниях и неудобствах, выпавших на ее долю за эти дни. Но взглянув на кровать, где он целовал и обнимал ее, она подумала, что есть вещи и похуже, чем быть привязанной к кровати.
– Я буду вас ждать, – решительно заявила она.
Чувствуя на себе его пристальный взгляд, Синда продолжала упаковывать одежду, убеждая себя, что он дал ей верный совет, против которого нечего возразить, ведь она не отличается силой характера, так что ей лучше жить в лоне заботливой семьи. Только почему-то ей хотелось плакать и возмущаться.
Изо всех сил сдерживая себя, она захлопнула саквояж, выпрямилась и приготовилась уйти. Навсегда.
Трев с восхищением смотрел, как она выходит. Эта леди была такого маленького роста, что на каблуках едва доставала ему до подбородка, а весила не больше ягненка. И одежда на ней была помятая и неудобная, и все-таки в каждом ее движении сказывалась принадлежность к благородному семейству и врожденная гордость.
Утром ее жаркие поцелуи едва не сломили его волю. Если бы он только мог представить их совместную будущую жизнь, когда он каждый" день просыпался бы с ней рядом, он удержал бы ее, несмотря ни на что!
Но Трев понимал, что ей необходимы уютный семейный дом и искусство, а он не мог оставаться в Англии с тяготеющим над ним обвинением в убийстве.
Он мог уйти в море и дождаться смерти своего деда. Может быть, его поверенным к тому моменту удалось бы доказать законность брака его родителей и, следовательно, обоснованность его притязаний на Уиллоуз. Вот тогда Трев смог бы предложить Синде жить с ним в доме его кузена, но на это может уйти десять лет, к тому же вряд ли ей понравится жить в одном доме с Мелиндой.
Он должен поступить так, как подобает благородному джентльмену. Поэтому Трев запрятал воспоминания о ее объятиях подальше, чтобы лелеять их впоследствии.
Увидев загораживавшего выход крупного мужчину, Трев едва не выронил зажатый под мышкой альбом. Увидев их, гигант оторвался от стены, сунул нож в карман и выпрямился во весь свой громадный рост.
Рука Трева машинально потянулась к шпаге, но тут он осознал, что несет баул, и, загородив собой Люсинду, остановился. Гигант оглядел их, внимательно посмотрел на торчащую из-под камзола шпагу, скрестил руки на груди и терпеливо ожидал, как Тревельян поступит дальше.
Трев не мог напасть на невооруженного человека. Еще не решив, воспользоваться убеждением или силой, Трев вздрогнул, когда Люсинда выглянула из-за его спины.
– Эйден! Что ты здесь делаешь?
Гигант слегка расслабился.
– А я боялся, что вы меня не узнаете, – откровенно признался он и снова перевел взгляд на Трева. – Скажите прямо, мне есть за что наградить вас хорошим тумаком?
Не зная, радоваться или огорчаться тому, что родственники леди Люсинды наконец-то напали на их след, Трев не стал увиливать от ответственности.
– За похищение леди – безусловно, я его заслужил, а в остальном – нет. Вы вовремя появились, я как раз решил отправить ее домой.
На лице Эйдена отразилось вполне понятное недоверие.
– Точно! Именно так все и говорят, когда их настигают. Думаю, лучше отправить вас к герцогу, чтобы вы все с ним обсудили.
– Ты имеешь в виду моего отца? – спросила Люсинда, подходя к своему родственнику. – Хотя у нас все равно нет времени. Тревельяну нужно успеть добраться до своего корабля и уйти в море с отливом, пока его не схватили солдаты.
Она вытащила из-под мышки Трева свой альбом и открыла его на рисунке, который сделала этой ночью.
– Если ты хочешь мне помочь, найми людей, чтобы они нашли эту деревню и вот этого человека. Это виконт, кузен сэра Тревельяна. Мы думаем, что он жив.
Гигант невозмутимо взял рисунок, внимательно на него посмотрел, затем перевел взгляд с Люсинды на Трева.
– Несколько минут назад солдаты высадились на берег и сейчас поднимаются на холм.
Трев чертыхнулся, бросил саквояж и привлек к себе Люсинду для последнего поцелуя. Она крепко обняла его, как будто не хотела отпускать, и это впечатление он тоже запрятал в тайники души. Отчаянно приникнув к нему губами, она доверчиво прижималась к нему всем телом, и он готов был навсегда раствориться в ее объятиях.
Гигант деликатно кашлянул, и Трев поспешно оторвал от себя Люсинду.
– С ним вы в безопасности? – спросил он, указывая на незнакомца.
– Трев, возьмите меня с собой, – попросила она шепотом, не отвечая на вопрос. – Прошу, со мной вы скорее найдете своего кузена и очистите свое имя от подозрений. И тогда у нас будет время…
Ей не пришлось ничего объяснять. В их глазах горела одна и та же надежда. И хотя он в жизни ничего так не хотел, как согласиться на ее просьбу, она просила о невозможном. Трев взглянул на ее родственника, не зная, кем точно он ей приходится.
– Это слишком опасно. Я не могу этого допустить.
Люсинда с вызовом вцепилась в его камзол.
– Но я сама так решила! Я уже взрослая женщина, а не ребенок, который ничего не понимает.
– Ее мать провела эту ночь в Соммерсвилле, – пришел ему на помощь Эйден. – И сегодня утром приедет сюда.
– Эйден, прошу тебя! – Она повернулась к гиганту. – Должен же быть какой-то выход. Эти рисунки помогут нам найти виконта. Я нужна Треву!
– Не глупи, Люси, – вмешался Трев. – Мне нужно идти. Если я поспешу, то успею добраться до корабля раньше, чем солдаты узнают, что я исчез.
Она с яростью обернулась к нему.
– Синда! В семье меня зовут Синдой. Эйден задержит солдат, а потом моя мать превратит их в лягушек. Пойдемте же скорее!
И она стремительно бросилась к выходу. Синда! Он и не знал ее настоящего имени. Синда! Это имя понравилось ему больше, чем Люси.
Не желая терять ее из виду, Трев подхватил саквояж и повернулся к гиганту, который невозмутимо ожидал, подняв брови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85