У Барстоу была фотографическая память – сочетание врожденного таланта и усиленных тренировок. Во время войны он работал в разведке, где и оставался до тех пор, пока его не обнаружил сам Риардон и не сделал одним из своих «парней». Из его прежних коллег мало кто остался в живых. Официально считалось, что Барстоу – простой служащий процветающей частной компании. На самом же деле их небольшая группа постоянно выполняла самые трудные задания, связанные с наибольшим риском и неизбежными потерями. Последней такой потерей был Дункан Фрейзер. Служба в ЦРУ была лишь официальным прикрытием – на самом деле он работал на них.
Лицо Барстоу посуровело, когда он склонился над самой толстой из четырех папок. Документы, собранные Дунканом, вплоть до самых последних. Масса перекрестных ссылок. Может быть, здесь он сумеет найти необходимый ключ?
Черт бы побрал эту недавнюю утечку информации, и черт бы побрал газеты, которые с такой радостью за нее ухватились! Со сколькими агентами пришлось распрощаться лишь потому, что их прикрытие не выдержало проверки. Оставалось надеяться, что хотя бы у Гайятта все в порядке. Он должен был приехать сегодня из Франции, где раскапывал компромат на Ива Плейдела, его бывших жен и этого египтянина, который называл себя актером. Слава Богу, что Крега не было в Лондоне, когда это случилось с Дунканом.
Случилось! Барстоу скривился. Черт бы побрал этих англичан с их вечными эвфемизмами! Хотя приходится привыкать к своеобразному стилю их отчетов – последнее время Теду часто доводилось иметь с ними дело в связи с совместной (почти!) работой над ирландской проблемой. Телефонный звонок по горячей линии раздался сегодня утром. Спокойный протяжный голос показался Барстоу несколько манерным.
«Мне бы не хотелось быть горевестником, старина. Но боюсь, что вчера вечером это случилось с Фрейзером. Бомба. Конечно, раньше уже имели место угрозы, и мы принимали все возможные меры предосторожности. Но за последнее время эти ребята из ИРА значительно поумнели. По крайней мере, мы думаем, что это их рук дело. У тебя нет никаких других предположений?»
Барстоу передал этот разговор Риардону и послал за секретными папками. Тарранту он ничего не сказал. Пусть это сделает сам Риардон, и пусть он же успокаивает генерала, когда тот взорвется. Потому что самому Барстоу было бы абсолютно нечего ответить на неизбежные возмущенные вопросы Тарранта. Черт бы их всех побрал! В конце концов, у него совершенно иные обязанности! Его дело – пропускать через себя поток информации, запоминать и соотносить нужные факты, а затем делать соответствующие выводы.
Его дело – искать нечто. Какое-то, пусть кажущееся незначительным, совпадение, общий знаменатель, которые помогли бы подобрать ключ ко всему делу. Скорее бы приезжал Гайятт. Возможно, его личный рапорт тоже окажется полезным.
Барстоу упорно продолжал чтение, просматривая страницы с почти невероятной быстротой. Изредка он делал карандашные пометки для микрофильмирования. Позднее наиболее примечательные факты будут объединены в одном документе.
Господи, сколько же людей замешано в этом деле! К сожалению, среди них и дочь Риардона. Но кто она? Орудие в чужих руках или сознательный противник? Затянувшись трубкой, Барстоу поймал себя на мыслях об этой молодой женщине. Где она сейчас? Чем занимается? Отдает ли себе отчет в происходящем вокруг нее? О чем думает?
Послеполуденное солнце разморило ее. Когда Анна вышла из душа, ее тело по-прежнему казалось горячим и отяжелевшим. Она торопливо подошла к зеркальному шкафчику, достала пузырек и проглотила одну таблетку. Ничего страшного – просто это поможет ей немного взбодриться и пережить предстоящий долгий вечер. Но все равно лучше, чтобы Гаррис этого не видел, а то он расстраивается.
На шее у Анны был подарок Гарриса – платиновое ожерелье, инкрустированное небольшими бриллиантами. Прозрачная крепдешиновая блузка с вырезом почти до самой талии красиво сочеталась с широкой цыганской юбкой и босоножками на высоких каблуках. Волосы ее были приведены в художественный беспорядок, и их длинные пряди красиво обрамляли лицо и шею. Немного косметики – вполне достаточно туши и блеска для губ. Анна придирчиво осмотрела себя в зеркало и осталась довольна. Перед ней стояла уже не девушка викторианской эпохи, которую она играла утром, а искушенная современная женщина. Роль хозяйки дома давалась ей все легче.
– Дорогая, ты сегодня просто потрясающе выглядишь! Этот костюм случайно не из коллекции Tea? – Сара Веспер в воздушном зеленом шифоновом платье нежно поцеловала ее в щеку.
– Действительно здорово! Жаль, что я не могу носить такие вещи, но мне не стоит изменять собственному стилю.
Вечерний туалет Джины Бенедикт состоял из голубой джинсовой юбки на пуговицах и соответствующей жилетки, которая не прикрывала почти ничего. Массивная индийская бижутерия была ужасна, но хорошо сочеталась с ее смуглым лицом и гривой черных волос.
Когда она взяла гитару и раздались первые аккорды, в комнате наступила абсолютная тишина.
– Я бы хотела спеть об океане. О ветре и горах. О свободе и обо всех, кто по-настоящему свободен. Чертовски хотелось бы, чтобы это относилось и ко мне, – ее чистый открытый голос с фантастическим диапазоном проникал в самую душу. Невозможно было не поддаться его очарованию.
– Она очень красива и очень искренна, – прошептала Сара, после того как Джина закончила петь и постепенно приходила в себя под всеобщие аплодисменты.
«Искренность, – подумала Анна. – К кому из нас можно применить это слово? Разве все, что сейчас происходит вокруг, настоящее?» Она вспомнила слова Джины о том, что песня посвящалась тем, «кто по-настоящему свободен». Да, Джина действительно была свободной. Что ей помогало в этом? Талант? А может быть, занятия йогой? «Я должна обязательно поговорить с доктором Брайтманом». Гаррис беседовал с высоким мужчиной, темные волосы которого уже начали седеть на висках. Анна вспомнила, что, загорая, слышала шум снижающегося вертолета. Новый гость? Его лицо казалось ей смутно знакомым, но то же самое можно было сказать почти обо всех друзьях Гарриса.
Вновь заиграла музыка, и гости разбились на маленькие группки. Все происходящее напоминало самый обычный светский прием. «Возвращение домой» оказалось совсем не похожим на настоящее возвращение домой. Несмотря на все изменения, обещанные и произведенные Гаррисом, это по-прежнему был дом Дэнни Феррано. Может быть, так оно и лучше.
– Анна, познакомься, это Сал Эспиноза.
Так вот почему его лицо казалось таким знакомым. Эспиноза поцеловал Анне руку и улыбнулся своей знаменитой улыбкой.
– Счастлив познакомиться с вами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136